Глава 17. Любуемся цветами

Как бы Цинь Сяою ни было скучно, она знала, что не должна показывать своих истинных чувств.

Поэтому она изобразила скорбь, помогла Жимолости подняться и сказала:

— Раз ты всё рассказала, я больше не буду тебя подозревать. Можешь идти.

Вытерев слёзы, Жимолость встала и уже собиралась уходить, но вдруг, словно что-то вспомнив, обернулась и сказала:

— Госпожа, господин Бай приходил утром попрощаться с вами, но вы ещё спали.

— Попрощаться? Как попрощаться? — нахмурившись, спросила Цинь Сяою.

— Господин Бай сказал, что ему нужно уехать по делам, и он не знает, когда вернётся. Он также сказал, что если вам, госпожа, будет скучно, вы можете погулять, а когда он вернётся, то пришлёт за вами, — слова, сказанные утром Бай Юйсяо, пронеслись в голове Жимолости, но в итоге она сказала совсем другое. Она и сама не понимала, почему солгала. Слова вырвались сами собой, прежде чем она успела подумать.

— Хорошо, я поняла. Можешь идти, — равнодушно махнула рукой Цинь Сяою.

Когда Жимолость скрылась за поворотом, Цинь Сяою нахмурилась. Что эта Жимолость задумала? Мало того, что не отдала кулон, так ещё и соврала.

Цинь Сяою немного расстроилась.

Но потом подумала: «Ладно, мне всё равно не хочется оставаться в Ючжоу, и я не собиралась сообщать Бай Юйсяо, куда уехала».

«Расстаёмся здесь, когда же мы снова встретимся в этом мире?» — внезапно вспомнив эту фразу, Цинь Сяою почувствовала грусть.

Она покачала головой, пытаясь отогнать эти мысли, и вдруг вспомнила: «Ой, чёрт! Я же договорилась с Цзуй Линлун сегодня вместе любоваться цветами! Из-за утренних событий совсем забыла!»

Она поспешно позвала Жимолость, села в карету, которую еще вчера вечером велела дворецкому приготовить, и направилась на западную окраину города.

Издалека виднелось красноватое облако, окутанное туманом, словно лёгкая вуаль, накинутая на плечи красавицы.

Когда они подъехали ближе, Цинь Сяою увидела цветущие шелковые акации. Их нежные цветы, словно маленькие эльфы, случайно присевшие на ветви, создавали иллюзию, что при малейшем дуновении ветра они начнут кружиться в воздухе.

Видя, что Цинь Сяою застыла под деревом, как завороженная, Цзуй Линлун улыбнулась и велела служанке привести эту потерявшуюся в своих мыслях девушку.

— Госпожа Цинь, моя госпожа приглашает вас, — этот звонкий голос вернул Цинь Сяою к реальности. Она высунула язык — она действительно засмотрелась на цветы.

Подойдя к Цзуй Линлун, Цинь Сяою, не церемонясь, взяла чашку чая, выпила её залпом, вытерла рот и сказала:

— Я вчера немного выпила и сегодня случайно проспала.

Сегодня Цзуй Линлун была одета в длинное белое платье, поверх которого была накинута лёгкая розовая накидка из облачной ткани. Этот нежный цвет обычно подходит юным девушкам лет пятнадцати-шестнадцати, но, как ни странно, на Цзуй Линлун он смотрелся очень гармонично, словно так и должно быть, подчеркивая её красоту.

Видя, что Цинь Сяою молчит и только смотрит на неё, Цзуй Линлун не выдержала, помахала рукой у неё перед глазами и спросила:

— Госпожа Цинь, о чём вы задумались?

— Вы такая красивая! — невольно воскликнула Цинь Сяою.

— Благодарю вас, госпожа Цинь, — хотя Цзуй Линлун и удивил этот внезапный комплимент, она всё же ответила с профессиональной улыбкой.

— Если бы я была мужчиной, я бы обязательно взяла вас в жёны, поселила бы в золотом доме и никому бы не показывала, — слова Цинь Сяою становились всё страннее, и Цзуй Линлун начала теряться. Но, заметив Жимолость, стоящую за спиной Цинь Сяою, она решила, что та просто не хочет, чтобы Жимолость догадалась об их знакомстве.

Подумав об этом, Цзуй Линлун придумала, как спровадить свою служанку, заодно отправив с ней и Жимолость, чтобы та раздала милостыню во время праздника цветов и помолилась за свою госпожу.

Жимолость хотела спросить разрешения у Цинь Сяою, но та, как завороженная, смотрела на Цзуй Линлун. Немного поколебавшись, Жимолость всё же ушла вместе со служанкой Цзуй Линлун.

— Ну вот, теперь, когда все ушли, и твоя игра окончена, расскажи, что ты собираешься делать? — с улыбкой спросила Цзуй Линлун.

Игра? Какая игра?

Придя в себя, Цинь Сяою поняла, как нелепо себя вела. К счастью, Цзуй Линлун сама нашла объяснение её поведению, и ей не пришлось ничего выдумывать.

Эх, нельзя её винить. Кто не любит смотреть на красивых людей? Хотя Цинь Сяою уже дважды видела Цзуй Линлун.

Но в первый раз она боялась, что её разоблачат, поэтому всё время отводила взгляд, не смея смотреть Цзуй Линлун в лицо.

А во второй раз было уже поздно, и она так спешила узнать о своей личности, что не успела как следует разглядеть Цзуй Линлун.

Только сегодня, при прекрасном освещении, под цветущей шелковой акацией, среди моря цветов, красота Цзуй Линлун затмевала всё вокруг. Поэтому Цинь Сяою невольно засмотрелась.

Прокашлявшись, Цинь Сяою пересказала Цзуй Линлун свой утренний разговор с Бай Юйсяо, умолчав о том, что Жимолость ей солгала.

Выслушав её, Цзуй Линлун постучала пальцем по каменному столу и, нахмурившись, спросила:

— И что ты собираешься делать? Поедешь в Цзяннань к нему? Или будешь ждать его возвращения в Ючжоу?

— Ни то, ни другое! — твёрдо ответила Цинь Сяою. — Я собираюсь в столицу. Когда вернёшься, составь список моего имущества и пришли его мне. А я, когда приеду в столицу, посмотрю, что у меня там есть, и решу, что делать дальше.

— В столицу? А ты оставила Бай Юйсяо записку? — спросила Цзуй Линлун.

— Нет. Мы с ним едва знакомы, и я не хочу иметь с ним никаких дел, — ответила Цинь Сяою, но последние слова она произнесла неуверенно, выдавая свою неискренность.

Цзуй Линлун, конечно же, заметила это и, прикрыв рот рукой, со смехом спросила:

— Вот так просто уедешь? Не жалко?

Цинь Сяою покраснела, но всё же упрямо ответила:

— А чего жалеть?

Цзуй Линлун встала, смахнула с платья упавшие лепестки и сказала:

— Это твоё дело, решай сама, я не буду вмешиваться. Что касается списка, я сейчас же вернусь и составлю его. Вечером пришлю его тебе. Но что ты собираешься делать с «Пьяным павильоном облаков»?

— Пусть пока остаётся у тебя. Когда я разберусь с делами в столице, тогда и решим, — за последние дни Цинь Сяою так увлеклась мыслями о своей собственности в столице, что совсем забыла о самом большом борделе в Ючжоу. Но она была спокойна, оставляя «Пьяный павильон облаков» на Цзуй Линлун.

— Хорошо, я поняла, — ответила Цзуй Линлун, поклонилась Цинь Сяою и грациозно удалилась.

Глядя ей вслед, Цинь Сяою в душе позавидовала ей.

«Я ведь тоже не уродлива, — подумала она, — но почему же между нами такая огромная разница?»

Видя, что Цинь Сяою задумалась и не двигается с места, Жимолость не выдержала и спросила:

— Госпожа, с вами всё в порядке?

— А? Да, всё хорошо. Пойдём домой, — сказала Цинь Сяою, вставая. Но она случайно наступила на подол своего платья, потеряла равновесие и нелепо упала.

Когда Жимолость помогла ей подняться, Цинь Сяою наконец поняла, чем она отличается от Цзуй Линлун. «Каждый её жест, каждое движение, каждое слово — всё излучает грацию и изящество. А я… — подумала Цинь Сяою, — похоже, мне суждено оставаться деревенщиной. Мне никогда не стать такой же изысканной и утончённой».

«Но даже если я не красавица, приятно хотя бы смотреть на красивых людей», — подумала Цинь Сяою, и её настроение улучшилось.