Глава 3

Глава 3

Сказать, что Чжу Бяо не волновался, было бы ложью.

Однако чем опаснее становилась ситуация, тем яснее работал его ум.

Каждая деталь, каждая возможность проносились в его сознании.

Возможно, Чжу Бяо был умён от природы, а может быть, постепенно начинала действовать упомянутая Системой способность супермозга. Каждая мелочь в действиях похитителей, каждое микровыражение, каждое движение, каждое слово — всё это классифицировалось и бешено анализировалось в его мозгу.

Кто их послал?

Какова их цель?

Толстяк действовал методично, даже похвалил его за почтительность к матери. Это говорило о том, что у него могли быть какие-то моральные принципы.

Если в этой ситуации и был выход, то он определённо был связан с толстяком.

А вот худой сразу заговорил о том, что «расправится» с ней — должно быть, жестокий и свирепый человек, хотя, возможно, он был лишь внешне грозным, но трусливым внутри.

Подумав об этом, Чжу Бяо заметил, что худой уже больше десяти вдохов-выдохов не сводил глаз с его матери.

В маленькой повозке сидели четверо, было немного тесно.

Толстый и худой сидели по бокам, а Чжу Бяо с госпожой Ма — сзади.

В и без того стеснённом пространстве расстояние между людьми не превышало ширины кулака.

Худой с пошлой ухмылкой недоброжелательно придвинулся к госпоже Ма.

Он и так сидел рядом с ней, а теперь, придвинувшись, его бедро коснулось её колена.

От этого прикосновения госпожа Ма резко дёрнулась и отстранилась, обхватив левой рукой Чжу Бяо, сидевшего с другой стороны, и прижав его к себе.

Увидев, что госпожа Ма уклоняется, худой развеселился и развязно спросил: «А как твой муженёк обычно с тобой обращается?»

Госпожа Ма опустила взгляд, не встречаясь глазами с худым, но её голос был медленным и твёрдым: «Великий Маршал, естественно, очень хорошо ко мне относится».

— Цыц, твоему Великому Маршалу скоро конец. Лучше покорись мне, и сможешь сохранить жизнь, — тон худого был непристойным, полным намёков. — А если не покоришься...

Худой повертел в руке лезвие ножа, его намерения были очевидны.

Услышав эти слова, госпожа Ма почувствовала себя глубоко оскорблённой.

Они с Чжу Юаньчжаном знали друг друга много лет, их чувства были крепче золота, разве могли угрозы смерти поколебать их?

Но Бяо-эр был здесь. Если она неосторожным словом разозлит худого, это может навлечь беду.

Госпожа Ма немного подумала и мягко сказала: «Мы с Великим Маршалом Чжу познакомились, когда были никем, и поддерживали друг друга в трудные времена. Даже сейчас, когда он обрёл большую власть и может позволить себе любые деликатесы, он по-прежнему больше всего любит паровые лепёшки, которые я пеку. Древние говорили: женщина не служит двум мужьям. Я ценю вашу любезность, храбрый воин, но вынуждена отказаться. К тому же, Великий Маршал Чжу — выдающийся стратег, его генералы храбры и искусны в бою, а советники мудры. Войска Великого Маршала опираются на Интянь, владеют богатыми землями Восточного Чжэцзяна, Хуайси и Северного Фуцзяня, народ его поддерживает. Откуда взяться разговорам о „конце“?»

Её тон был спокойным и сдержанным, речь — ясной и последовательной. В ней не было ни возмущения от оскорбления, ни унижения ради спасения жизни.

Это заставило толстяка посмотреть на госпожу Ма другими глазами.

Однако худой остался равнодушен и бесстыдно усмехнулся: «Что за чушь про „женщина не служит двум мужьям“? Мать Цинь Шихуана раньше была наложницей Люй Бувэя. А мать Хань Уди вообще была замужем второй раз».

Сказав это, он протянул свою грязную руку с землёй под ногтями к лицу госпожи Ма.

В этот момент он внезапно почувствовал боль в ноге!

Худой опустил голову и увидел, что ребёнок семьи Чжу неизвестно когда подвинулся и наступил ему на ногу.

Чжу Бяо прервал непристойные действия худого и, добившись своего, тут же убрал ногу.

Худой пришёл в ярость, взмахнул ножом и приставил его к груди Чжу Бяо: «Мальчишка, смерти ищешь?!»

Толстяк тоже помрачнел и настороженно посмотрел на Чжу Бяо: «Мальчишка, сядь на место».

Глаза Чжу Бяо сверкнули: «Два бравых парня, я же вам помогаю».

Худой, кипя от злости, посмотрел на него: «Ты что, думаешь, нож дедушки не заточен?»

— Ты хочешь мою мать, но разве Великий Маршал Чэнь давал на это согласие? — спросил Чжу Бяо. — Если Великий Маршал Чэнь узнает, что ты оскорбил жену Великого Маршала Чжу, останется ли твоя голова на плечах?

Худой вздрогнул, словно его осенило внезапное озарение.

Он сам был падок на женщин и судил по себе, думая, что все такие же похотливые.

Вдруг Великий Маршал Чэнь сам положил глаз на госпожу Ма? Если он обнаружит, что её уже трогали, то дела будут плохи, и его голова действительно может слететь с плеч.

Однако слова уже были сказаны, нож вытащен. Если он сейчас просто уберёт его, то потеряет лицо.

Толстяк же думал глубже.

Они ни разу не обмолвились, кто их послал. Как этот четырёхлетний ребёнок с первого слова догадался, что это Чэнь Юлян?

Неужели в мире действительно существуют такие гении?

Толстяк подумал, что ребёнок, возможно, пытается их обмануть, и холодно рявкнул: «Хм, нас послал императорский двор Юань. А того Чэнь Юляна, о котором ты говоришь, мы не знаем».

Чжу Бяо усмехнулся: «Императорский двор Юань сейчас воюет с Лю Футуном на севере и едва сводит концы с концами. Если бы они и хотели кого-то похитить, то родственников Лю Футуна или Хань Линьэра, чтобы облегчить своё положение. Зачем им пересекать позиции Лю Футуна, чтобы похитить меня и мою мать? Если бы ты сказал, что вас послал Чжан Шичэн, это было бы правдоподобнее. Ведь западная граница его владений примыкает к землям моего отца, ему было бы удобнее заслать людей. Однако у Чжан Шичэна нет больших амбиций, он довольствуется своим углом и хочет быть лишь местным правителем в процветающем Гусу. Такой коварный план не в его стиле. Исключив невозможные варианты, остаётся только Великий Маршал Чэнь Юлян. Восточные земли Тяньвань (государство Чэнь Юляна) граничат с нашими, между нами постоянно возникают трения. У Великого Маршала Чэня большие амбиции, он наверняка ищет способы поглотить земли моего отца».

Чего Чжу Бяо не сказал, так это того, что Чэнь Юлян был известен своим коварным и жестоким нравом. В 17-м году правления Чжичжэн (1357 г.) он убил своего начальника Ни Вэньцзюня, который ему когда-то помог.

Такой человек способен на любое злодеяние без угрызений совести.

Толстяк опешил. Он обнаружил, что слова четырёхлетнего ребёнка были последовательны, а анализ — весьма убедителен. Ему стало немного не по себе. Неужели маленький ребёнок способен на такое?

— Кто тебе всё это рассказал? — спросил толстяк.

— Когда отец обсуждает дела со своими подчинёнными, я часто слушаю рядом, — ответил Чжу Бяо.

Госпожа Ма была немного удивлена. Её старший сын всегда любил быть рядом с отцом, но в такое важное место, как кабинет, Чжу Юаньчжан не пускал его, чтобы он не мешал. Услышать обсуждения Чжу Юаньчжана с подчинёнными он мог разве что за обедом. Чжу Бяо всегда вёл себя за столом очень смирно. Госпожа Ма думала, что он просто послушный от природы, и не ожидала, что он запоминал разговоры отца с подчинёнными и даже смог, исходя из ситуации с похищением, вычислить закулисного организатора.

Это было действительно неожиданно, но в то же время вполне объяснимо.

Толстяк испугался задним числом. Хорошо, что этот ребёнок попал им в руки. Если бы ему позволили вырасти, он определённо стал бы большой проблемой для Тяньвань.

Такой ум в столь юном возрасте! Что же будет, когда он вырастет?

Толстяк решил, что по возвращении в Учан нужно будет строго следить за этим ребёнком. Если его случайно упустить, последствия будут неисчислимы.

Мозг худого явно работал медленнее, чем у остальных троих в повозке, но и он понял, что речь этого ребёнка ясна, логична и совсем не похожа на речь обычного малыша.

Вспомнив, что если бы не напоминание этого ребёнка, его, возможно, казнил бы разгневанный Великий Маршал Чэнь, его злость улетучилась. Но чтобы сохранить лицо, он упрямо сказал: «Когда доберёмся до Учана, я попрошу Великого Маршала Чэня отдать твою мать мне. И как бы ты сейчас ни дерзил, тогда придётся кланяться мне в ноги и называть отцом».

Чжу Бяо понял, что тот просто болтает ради сохранения лица. Он протиснулся назад, как поросёнок, между госпожой Ма и худым, нашёл себе место, сел и своим телом разделил их.

В этот момент сердце госпожи Ма наполнилось одновременно гордостью и трогательной нежностью. Её сын тоже становился маленьким мужчиной, таким же умным и храбрым, как его отец.

Накопившиеся тревоги и страхи, казалось, немного отступили.

Она снова обняла сына, прижав его к себе.

Сын был умён не по годам, но не знал всех опасностей мира и слишком явно показывал свой острый ум. Ей, как матери, нужно было придумать, как защитить его.

Госпожа Ма достала из-за пазухи кошелёк: «Два бравых парня, вы, должно быть, проголодались и хотите пить после долгого пути? Возьмите эти деньги, купите себе еды и чаю».

В глазах толстяка мелькнула жадность. Он взял кошелёк, взвесил его на руке и тут же улыбнулся. Он бросил его худому. Тот тоже взвесил кошелёк, и его глаза заблестели, как у хорька, увидевшего жирную курицу.

Они были отчаянными головорезами, и взялись за это дело ради денег.

Любые деньги, которые можно было урвать, они забирали себе.

В знак ответной любезности толстяк достал из-под сиденья кожаный бурдюк с водой и протянул госпоже Ма: «Держите, пейте».

Госпожа Ма открыла пробку и сначала дала напиться Чжу Бяо.

Худой откинул занавеску на окне повозки: «Где мы? Если встретится чайная, купим воды».

Снаружи дул сильный ветер, и было неясно, что говорит возница.

Толстяк тоже высунул голову, чтобы расслышать.

Воспользовавшись тем, что внимание обоих похитителей было отвлечено, Чжу Бяо, передавая матери бурдюк с водой, тихо шепнул ей на ухо: «Не волнуйся, отец придёт».