Глава 1: Вступление в ученики

— Милое дитя, ты очнулась?

Она смутно почувствовала, что кто-то зовёт её, но веки были неимоверно тяжёлыми, как ни старайся, открыть их не получалось.

Затем она услышала, как кто-то приглушённо переговаривается, но голоса звучали нечётко.

— Глава, боюсь, эта девочка долго не протянет.

Следом нежный женский голос раздался у самого её уха:

— Посмотрим ещё. Мне кажется, она сможет выкарабкаться. Разве лекарь не сказал, что если жар спадёт к сегодняшнему вечеру, то она выживет?

— Бедное дитя, кто знает, сколько времени она провела одна в этом деревянном тазу.

— Ей ещё повезло, что Глава подобрала её. Сколько ещё жизней унесло это наводнение?

— Двор жесток и правит дурно, да и Небеса отвернулись от людей. Кто знает, сколько погибло из-за разлива Хуанхэ в этот раз? Выжили лишь один-два из десяти...

В этот момент она почувствовала, как кто-то коснулся её лба, а затем послышался вздох:

— Нет, жар совсем не спал. Старшая сестра, принеси, пожалуйста, ещё таз чистой воды. Бедный ребёнок, такая кроха, а уже столько страдает.

— Глава, не стоит так переживать. Раз девочка продержалась до сих пор, значит, сможет и дальше.

Слушая их разговор, она чувствовала, как в голове всё путается.

Она смутно догадывалась, что говорят о ней, но с трудом понимала смысл их слов, особенно обращение «маленькая девочка», которое казалось ей очень странным.

Но она не могла больше слушать их, навалившаяся усталость снова погрузила её во тьму.

На следующий день она снова ощутила чьё-то прикосновение ко лбу, а затем услышала тот же мягкий голос, что и вчера:

— Старшая сестра, кажется, жар у девочки спал. Будь добра, сходи ещё раз за лекарем.

Она не удержалась и распахнула глаза — на этот раз ей это удалось.

Незнакомая обстановка предстала перед её взором. Яснее всего она видела женщину в тёмных одеждах перед собой.

Женщина была очень красива, на её лице играла мягкая улыбка. Увидев, что девочка очнулась, она села на край кровати и нежно коснулась её щеки:

— Милое дитя, ты проснулась? Не бойся, мы не причиним тебе зла.

Девочка с трудом кивнула, показывая, что поняла.

Тогда женщина в тёмных одеждах снова спросила:

— Милое дитя, ты помнишь, кто ты?

Это был простой вопрос, но, услышав его, она не смогла найти ответа. Мысли были тяжёлыми и вялыми. В конце концов, она лишь бессильно покачала головой.

Женщина в тёмных одеждах помедлила мгновение, а затем спросила:

— А ты знаешь, кто твои родители и откуда ты родом?

Она снова покачала головой.

В этот момент в комнату вошли монахиня и лекарь.

Женщина в тёмных одеждах уступила место, и лекарь сел, чтобы проверить пульс лежащей на кровати девочки.

Спустя некоторое время лекарь сообщил женщинам, что девочке больше ничего не угрожает.

Тогда женщина в тёмных одеждах обратилась к лекарю:

— Эта девочка, кажется, совсем ничего о себе не помнит. Лекарь, как вы думаете…

Лекарь задумался на мгновение:

— Ребёнок перенёс потрясение и сильный жар, вполне возможно, что она забыла прошлое. Однако, судя по её пульсу, физически она здорова. Что касается остального… боюсь, здесь поможет только время и уход. Простите мою неискушённость, но в этом деле я бессилен.

Когда монахиня проводила лекаря, женщина в тёмных одеждах снова села у кровати. Она видела страх в глазах маленькой девочки:

— Не бойся. Ты не знаешь, кто ты, но я знаю.

Говоря это, она взяла маленькую ручку девочки. На запястье висела красная нить с крошечной деревянной табличкой.

Женщина указала на табличку:

— Смотри, здесь три иероглифа — Дин Минцзюнь. Должно быть, это твои родители надели её на тебя. Вероятно, это твоё имя.

Лежавшая на кровати девочка на мгновение замерла, выглядя немного растерянной, но в итоге просто кивнула.

Пережив самый опасный момент, она постепенно пошла на поправку.

За эти несколько дней она выяснила, кто были эти люди.

Все эти женщины принадлежали к школе Эмэй. Та, что была во главе, носила фамилию Фан и имя Яо, и была главой Эмэй.

Остальные, постарше Фан Яо, были её старшими сёстрами-ученицами.

Из-за разлива Хуанхэ они покинули свою школу, чтобы помогать пострадавшим и спасать сирот. Кроме неё самой, они спасли ещё нескольких детей.

Но поскольку у неё долго не спадал жар и она боролась за жизнь, ей уделяли особое внимание.

Она подошла к зеркалу и посмотрела на своё отражение.

Сколько раз она делала это за последние дни, уже и не сосчитать. Но даже так, видя в бронзовом зеркале незнакомое детское личико, она не могла подавить охвативший её страх.

Память стала расплывчатой, от прошлой жизни остались лишь смутные очертания.

По сравнению с этими неясными воспоминаниями, доброе и ласковое лицо Фан Яо, которое она увидела, впервые открыв глаза в этом мире, запечатлелось гораздо отчётливее.

Фан Яо сказала ей, что её родители, к несчастью, погибли во время наводнения на Хуанхэ, а она одна спаслась лишь чудом, потому что её положили в деревянный таз.

Но она знала, что настоящая Дин Минцзюнь тоже ушла, а в этом теле осталась лишь душа, неведомо откуда пришедшая.

«Как бы то ни было, теперь я — Дин Минцзюнь, а Дин Минцзюнь — это я…» — глядя в бронзовое зеркало и касаясь его слегка прохладной поверхности, она невольно вздохнула.

С этого момента в этом мире она стала Дин Минцзюнь.

Пока она размышляла, дверь со скрипом отворилась. Дин Минцзюнь посмотрела в сторону двери и увидела вошедшую Фан Яо.

Дин Минцзюнь тут же вскочила, выглядя немного встревоженной и скованной.

Фан Яо же, напротив, сохраняла мягкое выражение лица.

Фан Яо поманила Дин Минцзюнь рукой, и та послушно подошла.

Фан Яо посмотрела на Дин Минцзюнь:

— За эти дни нам так и не удалось найти твоих родителей. Боюсь, их шансы выжить были невелики.

Хотя она и не была истинной хозяйкой этого тела, услышав эти слова, Дин Минцзюнь невольно ощутила прилив скорби, а вместе с ним — и страх перед туманным будущим.

Но она лишь крепко стиснула губы, не желая говорить.

Тогда Фан Яо погладила её по волосам и спросила:

— В тот день я нашла тебя. Можно сказать, нас с тобой связывает некоторая судьба. Я вижу, что у тебя сильный характер, ты мне по душе. Хочешь ли ты стать моей ученицей?

Дин Минцзюнь на миг замерла, затем подняла голову, глядя на Фан Яо с нерешительностью.

Фан Яо не рассердилась, её выражение лица оставалось таким же мягким:

— Если не хочешь, ничего страшного. Я найду для тебя хорошую семью, попрошу людей удочерить тебя.

Дин Минцзюнь увидела, что взгляд Фан Яо был спокоен, но в нём чувствовалась искренность. Внезапное тепло разлилось у неё в груди, и она тут же опустилась на колени:

— Ученица желает поступить под начало Наставницы.