Глава 7

Лицо графа выглядело еще более устрашающим, когда его взгляд стал жестче, в то время как графиня просто смотрела на Карину пустым взглядом.

— Пожалуйста, передайте Абелии, что мне жаль за то, что я сделала. Также я устала и хотела бы пропустить ужин.

Было ясно, что она хотела, чтобы они ушли. С некоторым колебанием граф, графиня и Фелдон в конце концов подчинились её желанию и покинули комнату.

Как только дверь закрылась, напряжённое выражение Карины исчезло, и она уткнулась лицом в подушку.

«Я не плохая... Я просто, наконец, сказала слова, которые держала в себе, — это была правда, но её сердце бешено колотилось. — Надеюсь, с Абелией всё будет хорошо...»

Она беспокоилась о своей младшей сестре, хотя в последнее время и сама часто чувствовала себя плохо и страдала от тошноты. Карина знала по своему опыту, что это не станет серьезной проблемой. Она отчаянно сжала простыню, сжимая кулак до побелевших костяшек пальцев, пытаясь убедить себя, что всё в порядке. Никогда прежде она не видела графа Леопольда таким злым, и никогда до этого не осмеливалась ему возражать.

Девушка несколько раз ударилась головой о подушку, но, несмотря на все старания, так и не смогла уснуть. В конце концов, она встала с кровати, всё ещё молча обдумывая произошедшее ранее. В итоге она взяла бумагу, карандаши и тюбики с краской, направилась к окну и устроилась с художественными принадлежностями при свете луны.

 

***

 

Карина разложила бумагу на полу и, с привычной легкостью, провела линию по белой поверхности. Её рука двигалась по бумаге, оставляя за собой толстые черные линии — она позволила скрытому порыву направлять её. На протяжении всей жизни она училась скрывать обиды и выплескивать их в рисунках.

Ей не потребовалось много времени, чтобы рисунок стал напоминать окно, перед которым она сидела. Бесчисленные звезды украшали ночное небо, а луна выглядывала на неё из их окружения. Она нарисовала холодный ночной воздух, касающийся кончика её носа, и вплела в траву особый аромат, который проявляется только ночью. Она даже запечатлела редкие размытые облака среди индигового света, заполняющего небо. Рисунок был потрясающим и богатым деталями, что трудно было поверить, что она использовала всего лишь один карандаш.

Казалось невозможным, что одни только черные линии могли создать такой образ. Карина рисовала так, словно от этого зависела её жизнь, не замечая, что покрылась потом и затекли ноги. Спустя некоторое время она сделала глубокий вдох и положила карандаш — ей удалось идеально запечатлеть пейзаж, который видела за окном. Единственным отличием от реальности была изящная маленькая фея с крылышками бабочки, которая сидела на подоконнике и с любовью смотрела на кого-то невидимого под окном.

Карина выдавила из несколькольких тюбиков краску на палитру и начала добавлять цвета в свой рисунок. В считанные мгновения статичный черно-белый мир наполнился множеством искрящихся звезд и струящимся лунным светом ночного неба. Измотанная, она отложила свои инструменты и тяжело вздохнула.

Её синие глаза медленно превратились в золотистые. В то же время фея засветилсь золотым светом, затем улыбнулась и медленно подняла руку. Карина наклонила голову к маленькой руке, протянутой к ней, — она согрела её щёку.

Фея, которая была того же индигового оттенка, что и ночное небо, вышла из бумаги и одарила Карину широкой улыбкой, прежде чем положить другую руку на её вторую щёку.

— Привет, маленькая фея, — произнесла Карина с лёгкой улыбкой, её глаза всё ещё были наполнены золотым светом.

Та не могла говорить, но её улыбка была яркой. Рождённая из желаний своего создателя, улыбающаяся фея нежно гладила щёки, пока Карина держала её в руках и мягко поглаживала в ответ.

Хотя она знала, что ее дар был причиной ухудшения здоровья, она не могла перестать рисовать, чтобы облегчить чувство замкнутости и разочарования. Рисование было ее жизнью — ее единственным способом дышать. Это было как наркотик. Она понимала, что это разрушает ее здоровье, но не могла остановиться. Не могла отпустить это, даже если это убивало ее.

Фея исчезла с рисунка, остались только пейзаж и ночное небо. Карина долго сидела на полу, держа нового друга в объятиях, пока тот, в конце концов, не превратился в облачко золотого света.

 

***

 

Абелия быстро пошла на поправку благодаря Ноктюрну, который поспешил к ней, несмотря на поздний час. Позже близнецы извинились, узнав о том, что произошло между Кариной и их родителями. Это была не вина детей, поэтому Карина приняла извинения. Если честно, она не хотела, чтобы этот вопрос снова поднимался.

«И вот, наконец, наступает завтрашний день!»

После недели подготовки Карина была готова к важному дню, который должен был ознаменовать начало ее пути. Она достала из-под кровати потрепанную матерчатую сумку, в которой лежали сменная одежда и другие необходимые вещи. Когда она была у врача, он дал ей два пузырька размером с кулак с таблетками и вдобавок изрядную долю ворчания.

— Одна бутылка в месяц. Ты должна принимать одну таблетку каждые двадцать четыре часа, поняла? Не ходи больше пяти часов в день и не принимай таблетки на голодный желудок. Одевайся теплее, чтобы не простудиться.

— Да, поняла. Спасибо.

— Так, какой вид искусства у тебя вызывает болезнь?

— Рисование. Мне нравится смотреть на вещи и рисовать их. Хотя об этом никто не знает.

Карина положила лекарство на дно сумки. Она также получила записку с мерами предосторожности, которые ей нужно соблюдать. Доктор был настолько внимателен, что записал их, хотя его почерк был ужасным, в надежде, что она ничего не забудет. Сегодня был её последний день в имении графа Леопольд.

Завтра, впервые в своей жизни, она собиралась отправиться в путешествие в одиночестве. Поддавшись внезапному порыву, она решила присоединиться к своей семье за ужином, не придумывая больше оправданий, чтобы не пойти. Она снова спрятала сумку под кровать и быстро спустилась вниз.

— О, леди Карина! Вы ужинаете сегодня в столовой? – удивленно спросила горничная.

— Да.

— Какая радость!

Широко улыбаясь, горничная пошла вперед, чтобы открыть дверь. Ее семья уже сидела за столом и собиралась начать ужин. Энфрик, который всегда любил семейные ужины, тоже смог присоединиться к ним. Карина села на предназначенное ей место рядом со старшим братом.

— Ты присоединилась к нам. Ну что, тебе уже лучше? — спросил граф Леопольд.

— Да, — ответила девушка, приступив к трапезе.

Не в силах осилить что-то тяжелое, Карина с завистью смотрела на легкую еду, лежавшую перед Абелией, которая сидела напротив нее. Прямо перед собой она видела лишь салат — единственное блюдо, которое могла себе позволить.

— Итак, кажется, через два дня у Карины день рождения, — сказал граф Леопольд.

— Да, наверное, — равнодушно ответила Карина, моргнув, внезапно осознав, что сама забыла о своем дне рождения.

Хотя вспомнить дни рождения, прошедшие без какого-либо драматического события, было сложно. Если Абелия не болела, то у Энфрика была бы выпускная или вступительная церемония — всегда находилось что-то. Однажды Фелдон сломал руку за день до ее дня рождения. Она могла пересчитать по пальцам случаи, когда ее день рождения праздновали в сам день, поэтому перестала следить за ними, чтобы полностью избежать разочарования.

— Мы думали устроить семейный пикник. Энфрик сказал, что может взять выходной. Можно ли перенести твой день рождения на день или два? – спросил граф Леопольд.

Карина молчала.

«Похоже, всё будет как всегда».

Она снова не отметит день рождения с ними, но это не означало, что ей не хотелось бы, чтобы они признали и отпраздновали её праздник.

— Как пожелаете.

— Карина, давай поедем и повеселимся вместе. Подумай об этом как о твоём дне рождения на пикнике. Мы также устроим тебе отличный праздник, – сказала графиня.

— Я думаю, что не смогу пойти на пикник. У меня есть дела, которые нужно уладить, — Карина перестала ковыряться в еде и отложила вилку.

— Это настолько важное дело, что ты должна пропустить семейное мероприятие? — спросил граф.

— Да. Простите. Пожалуйста, повеселитесь без меня, — она поднялась. — Я хотела бы извиниться. Я закончила ужин.

Энфрик наблюдал, как Карина уходит, и тоже встал.

— Я тоже хотел бы извиниться.

Граф Леопольд кивнул, озадаченный.

— Хорошо, отдохните.

То, что Карина не посещала семейные мероприятия, было не редкостью, поэтому отец не стал спрашивать, почему она не придёт и на этот раз. Вместо этого он лишь нахмурил брови, чувствуя, что что-то здесь не так, но двое его старших детей уже покинули обеденный зал.

Карина направилась к лестнице, собираясь сразу пойти в свою комнату.

— Карина.

Она услышала низкий голос Энфрика.