Глава 15

Ли Чэнь сидела, спокойно потягивая кофе, когда Ми Инин проснулась напротив нее.

Пол был уже сухой — оставлять мокрым деревянный пол нехорошо. Стулья, как обычно по утрам, были перевернуты и стояли на кофейных столиках. В «Bitter & Sweet» царила безупречная чистота.

— Сяо Ми, тебе не стоит так много пить, — тихо сказала Ли Чэнь. Ее лицо выражало такую усталость, что ей не нужно было искать других способов скрыть свои эмоции.

— Вчера… — Ми Инин почесала голову, слегка нахмурив красивые брови, пытаясь вспомнить, что произошло.

«Если она помнит только ноющую головную боль, то это хорошо».

— Чэнь, я тебе не помешала? — спросила Ми Инин, вставая. Она заметила, что на ней рубашка Ли Чэнь, которую та оставляла в кофейне на всякий случай.

— Все в порядке,

ответила Ли Чэнь, сделав еще один глоток. — Хочешь чего-нибудь горячего? Ты вчера промокла.

Ми Инин покачала головой.

— Извини, я не знала, что так быстро пьянею… — смущенно сказала Ми Инин. — И я не знала, что в таком состоянии приду сюда.

— Ничего страшного, — Ли Чэнь выдавила улыбку и покачала головой.

Сяо Ми кивнула, зашла в туалет привести себя в порядок и вскоре ушла.

Ли Чэнь встала и налила себе стакан воды, чтобы смыть шоколадное послевкусие кофе с ореховыми нотками, но так и не смогла избавиться от щемящей тоски.

Как и говорила Чэн Ювэй… И почему она всегда оказывается права?

Ли Чэнь чувствовала себя все более потерянной.

— А Чэнь, что такая кислая? Уже выпила свой утренний кофе? — крикнула Чэн Ювэй. — Я же дала тебе свободу, пей сколько хочешь!

Хань Чжаоцзе молча посмотрел на Ли Чэнь, ничего не сказал и снова склонился над палитрой цветов.

Он наверняка все понял. Он всегда был внимательнее и чувствительнее других. Он знал, что чем тише Ли Чэнь, тем сильнее бушует в ней буря. Знал, что ее нынешнее состояние не описать словами и не развеять разговорами. И знал, что об этом лучше не спрашивать при Чэн Ювэй: толку от этого не будет, только вызовет насмешки или, скорее всего, упреки.

— А Чэнь! А Чэнь! — позвала Чэн Ювэй, все еще не понимая причины ее подавленности. — Может, попросим Сяо Ми сегодня сделать торт Наполеон?

— Когда она придет, можешь сама у нее спросить, — равнодушно ответила Ли Чэнь, снова бросив взгляд на дверь.

«Когда она придет?»

«Или она сегодня не придет?»

«Они… они помирились?»

«Неужели мечта, о которой говорила пьяная Сяо Ми, может сбыться?»

— Ли Чэнь, — внезапно раздался тихий, низкий голос Хань Чжаоцзе, заставив Ли Чэнь отвести взгляд от двери. — Тебе стоит иногда думать о себе.

— А? — Чэн Ювэй повернулась и недовольно хмыкнула, явно удивленная его словами.

— Кажется, она простыла, — объяснил Хань Чжаоцзе, обращаясь к Чэн Ювэй, но, прежде чем снова опустить голову, бросил на Ли Чэнь многозначительный взгляд.

«Думать о себе?..»

Все дело в том, что когда Сяо Ми улыбалась, Ли Чэнь тоже была счастлива.

«Разве это не… забота о себе?»

По крайней мере, в каком-то смысле Ли Чэнь считала себя эгоисткой.

— А Чэнь, красотка на девять часов, приближается со скоростью один километр в час! — вдруг зашептала Чэн Ювэй. Ли Чэнь обернулась и, выдавив улыбку, кивнула Е Цзянъюнь.

В тот же миг лицо Чэн Ювэй стало серьезным, она плотно сжала губы и выпрямила спину.

Если бы Ли Чэнь не знала ее так хорошо, то могла бы обмануться ее внешним видом и не заметить, как усердно она пытается изобразить серьезность.

— Доброе утро, Ли Чэнь,

тихо, как дуновение ветерка, поздоровалась девушка.

— Цзянъюнь, ты сегодня в хорошем настроении, — заметила Ли Чэнь. Возможно, потому что сама она была на дне, малейшая радость Е Цзянъюнь казалась ей такой же заметной, как чернильное пятно на белой бумаге.

— Вполне, — улыбнулась Е Цзянъюнь.

Чэн Ювэй слегка покачнулась.

— Садитесь сюда! — Хань Чжаоцзе поднял голову и дружелюбно улыбнулся, указывая на место рядом с собой.

— Ли Чэнь, я кое-что вам принесла,

сказала Е Цзянъюнь, пододвигая к ней пакет. Это объясняло ее хорошее настроение.

— Мне? — удивленно спросила Ли Чэнь. Ей еще никто ничего не дарил.

Е Цзянъюнь кивнула и улыбнулась: — Вряд ли вы обрадуетесь такому подарку, но мне просто хотелось с кем-то поделиться…

…И я подумала, что вы — самый подходящий человек.

Чэн Ювэй недовольно хмыкнула.

— Что это? — с любопытством спросил Хань Чжаоцзе, наклоняясь ближе.

Ли Чэнь протянула руку и, едва коснувшись упаковки, поняла, что внутри.

— Кофейные зерна.

Е Цзянъюнь кивнула: — Смесь.

Человек, которого она называла «учителем», был обжарщиком, причем таким, который любил экспериментировать со смесями. Он часто сочетал зерна из разных регионов или зерна одного региона, обжаренные по-разному. Поэтому за свою недолгую карьеру в мире спешелти кофе Ли Чэнь встречала гораздо больше смесей, чем моносортов.

Открыв упаковку, она поднесла ее к свету, встряхнула, внимательно осмотрела зерна и, наконец, понюхала, пытаясь определить состав.

— Средняя обжарка. Центральная или Южная Америка?

спросила Ли Чэнь и, увидев спокойное выражение лица Е Цзянъюнь, понимающе кивнула.

— Давайте заварим в пуровере, — предложила Е Цзянъюнь, когда Ли Чэнь потянулась к сифону. — Вкус при заваривании в пуровере… более раскрытый, его легче распознать. И богатство вкуса лучше чувствуется.

— Согласна, — кивнула Ли Чэнь и поставила чайник.

Чэн Ювэй недовольно дернула Хань Чжаоцзе за рукав — когда они говорили о кофе, то словно погружались в свой собственный мир.

Казалось… казалось, есть какая-то фруктовая кислинка, как у чая Дарджилинг… Этот уникальный вкус можно узнать сразу.

«Как такое возможно? Что за странная смесь?»

Ли Чэнь поставила чашку и вопросительно посмотрела на Е Цзянъюнь.

— Да, йергачеффе с бразильским.

Такая необычная смесь напомнила ей эксперименты учителя. Наверное, Е Цзянъюнь тоже нашла себе кого-то с большими возможностями?

«Неудивительно, что она так рада».

— Я знаю, вы считаете это сочетание довольно странным… — со смехом сказала Е Цзянъюнь, пожимая плечами. — Но нельзя отрицать, что это довольно интересно.

Ли Чэнь улыбнулась — впервые за сегодняшний день по-настоящему. Радостью действительно можно делиться.

И это действительно был хороший кофе.

Кислинка была не слишком резкой, а горечь — более глубокой. Йергачеффе сам по себе не очень плотный, но эта смесь ощущалась во рту довольно густой.

— Эм… Ли Чэнь… — робко начал Хань Чжаоцзе, словно стесняясь вторгаться в их беседу. — Можно мне тоже чашечку? Это была просьба от Хань Чжаоцзе, который не любил кофе!

Чэн Ювэй тут же сделала вид, что обиделась.

В тот день все пили кофе вместе с Ли Чэнь. Внезапно все стало казаться не таким уж плохим. Даже самый ужасный день можно спасти.

— Я знаю, вы предпочитаете моносорта… — сказала Е Цзянъюнь с легким сожалением.

— Нет, этот кофе прекрасен.

Ли Чэнь увидела, как Чэн Ювэй показала язык Е Цзянъюнь за ее спиной.

Казалось, в жизни еще есть место радости. Оглядывая «Bitter & Sweet», Ли Чэнь чувствовала, что у нее есть силы жить дальше.

Глядя на мягкую улыбку Е Цзянъюнь, Ли Чэнь поняла, что еще не все потеряно.

Позже за стойкой появился еще один постоянный посетитель. Е Цзянъюнь, Хань Чжаоцзе, Чэн Ювэй… Когда девушка потягивала черный кофе и читала классику, вокруг нее создавалась особая атмосфера.