Глава 10. Дедушка У тоже тот еще фрукт

У И хотела пойти готовить вместе с Линь Ши, но та решительно воспротивилась:

— На кухне слишком жарко, не мучайся там. Мама справится одна.

У И прижалась к ней и, взяв за руку, капризно попросила:

— Мама, ну позволь мне пойти с тобой, я хочу быть рядом.

Как же хорошо иметь маму!

Как же хорошо, когда мама балует!

Видя, как дочь полагается на нее, Линь Ши больше не могла отказать и наконец кивнула. Смеясь и болтая, они рука об руку направились к переднему двору.

Планировка переднего двора семьи У была такой же, как у большинства домов в деревне: три саманных дома стояли напротив ворот. Посередине находился главный зал, слева — спальня стариков, справа — кухня, соединенная с небольшой кладовой. Из кладовой можно было пройти к свинарнику, курятнику и туалету, а маленькая дверь вела на задний двор.

С восточной и западной стороны двора было по три флигеля. Семья старшего дяди У Лаода жила в восточном флигеле, а семьи второго (У Лаоэра) и третьего (У Лаосаня) дядей — в западном.

Раньше У И жила в западном флигеле. Но дети постепенно подрастали, и старшего сына дяди, Да Бао, отправили учиться в школу в соседней деревне. Ян Ши потребовала выделить ему отдельную комнату, чтобы он мог сосредоточиться на учебе.

В итоге У И, которая жила одна в комнате, приказали переехать, уступив место Да Бао. Она переселилась в хижину для дров на заднем дворе.

Линь Ши тогда возражала, но ее голос был слишком слаб, и никто ее не слушал.

По мнению У И, дома на переднем дворе были ненамного лучше хижины — уж слишком они обветшали.

На ее взгляд, их построили как минимум во времена деда У Лаотоу. Внешние стены осыпались, но никто и не думал о ремонте.

Крыша хоть и была покрыта черепицей, но тоже выглядела старой и ветхой. Весь дом производил впечатление бедности и упадка, в нем не было жизни. К счастью, Линь Ши поддерживала чистоту, так что грязи не было.

На самом деле, уезд Чанфэн, рядом с которым находилась деревня У, был большим, уступая по размерам только главному городу префектуры. От деревни до уездного города можно было дойти меньше чем за час. Благодаря такому удачному расположению большинство семей в деревне жили довольно зажиточно.

А члены семьи У были весьма привлекательны: унаследованная белая кожа, высокий рост — с виду приличные люди, способные произвести впечатление. Однако они были одной из самых бедных семей в деревне. Причина крылась в их лени. В семье было много крепких мужчин, но всего пять му земли. С сельскохозяйственными работами они справлялись легко, но даже не думали арендовать еще землю или найти работу в уездном городе, или заняться каким-нибудь другим делом. Они просто сидели дома, довольствуясь тем, что есть еда, и не желая шевелиться.

Главным развлечением У Лаотоу и У Лаода была игра в карты с односельчанами. Если не было страды, они играли дважды в день, как по расписанию.

Неизвестно, чем был занят У Лаоэр, но его вечно не было дома. Только У Лаосань иногда ходил с односельчанами на подработку в уездный город или плел корзины на продажу, но зарабатывал сущие гроши.

Урожая с полей после уплаты налогов не хватало, чтобы прокормить семью. Только благодаря тому, что Линь Ши и девочки ходили в горы собирать дикие овощи, которыми разбавляли зерно, им удавалось кое-как сводить концы с концами.

К счастью, последние несколько лет погода была благоприятной, и жизнь кое-как текла. А если бы случился неурожайный год…

У И тряхнула головой и быстро вошла на кухню, боясь думать дальше.

Обед сегодня был простым: котел жидкой каши с дикими овощами, где овощей было больше, чем риса, и корзина пампушек из кукурузной муки размером с ее ладонь. Выглядели они неплохо, и У И подумала, что за раз съест как минимум три штуки.

Из закусок были салат из огурцов, жареный картофель соломкой и тарелка солений.

Линь Ши хлопотала у плиты, а У И подкладывала дрова в очаг. В такую погоду готовить на кухне было сущим мучением. Вскоре обе они покрылись потом, стало невыносимо жарко и душно.

Линь Ши беспокоилась, что пот попадет на рану У И, и уговаривала ее уйти:

— Сяо И, иди посиди на улице, охладись. Не пачкай рану, мама скоро закончит!

У И как раз собиралась отказаться, когда к двери кухни, шаркая ногами, подошла Ян Ши. Она протянула Линь Ши два яйца:

— Мама велела приготовить яичницу с зеленым луком.

Вспомнив вчерашнее, она разозлилась и, искоса глядя на Линь Ши, язвительно спросила:

— А я-то думала, вы так и останетесь жить на заднем дворе. Все-таки вышли? Не стали ждать, пока мама придет на коленях вас просить?

Увидев У И, спокойно сидящую у очага, она разозлилась еще больше и выпалила:

— Вчера же умирала, а сегодня уже такая бодрая? Кого ты обманываешь, бессердечная мерзавка! Только и умеешь разыгрывать спектакли перед людьми и вредить!

Услышав, как та ругает У И, Линь Ши рассердилась и хотела возразить, но не знала, что сказать. Ее и без того красное лицо покраснело еще сильнее, и она только повторяла:

— Невестка, как ты можешь так говорить? Как ты можешь так говорить?

У И подняла голову, холодно взглянула на Ян Ши и, ничего не выражая, отвернулась, игнорируя ее.

Ян Ши хотела было продолжить ругань, но, встретив ледяной взгляд У И и увидев повязку с пятнами крови на ее лбу и ужасное сине-багровое лицо, слова застряли у нее в горле.

— Готовьте быстрее! Задержите отца к обеду — смотрите, как бы мама с вас шкуру не спустила, — помедлив, она скривила толстые губы, бросила эту фразу и, покачиваясь, ушла.

Линь Ши осторожно посмотрела на У И, боясь, что та расстроилась, и тихонько попыталась ее успокоить:

— У нее язык такой, не может не ляпнуть гадость. Не обращай на нее внимания, не стоит из-за нее злиться.

У И покачала головой:

— Она не стоит того, чтобы я на нее злилась. Мама, не волнуйся, я в порядке. — Это было не просто утешение для Линь Ши, а ее искреннее мнение.

Она не собиралась вступать в перепалку с этой невежественной базарной бабой, это было ниже ее достоинства.

К тому же, если постоянно ругаться, со временем можно и самой превратиться в такую же сварливую особу, а это было бы ужасно.

Ее принцип был: либо не действовать вовсе, либо действовать так, чтобы было больно!

Линь Ши была привычна к готовке, и еда была готова быстро.

Хотя семья У была бедной, у них было много дурацких правил, одно из которых — мужчины и женщины ели за разными столами.

Линь Ши разделила еду на две части. За мужским столом порции были больше. Тарелку с яичницей с зеленым луком она не делила, а поставила только на мужской стол — так особо велела Тянь Ши.

У И закипела от злости. Эта старуха сама себя не уважает! Почему эти лентяи должны есть лучше и больше, а женщины, которые работают, должны стоять ниже их!

Она сжала кулаки, потом разжала. Ладно, терпеть осталось недолго, не стоит из-за этого злиться, себе дороже.

Линь Ши хотела, чтобы У И ушла к себе в комнату.

После вчерашнего скандала и утренней стычки, когда Тянь Ши осталась в дураках, Линь Ши знала, что свекровь с ее характером просто так это не оставит. Она наверняка будет говорить гадости за столом, чтобы унизить Сяо И, а Линь Ши не хотела, чтобы дочь страдала.

Она предложила У И:

— Сяо И, иди к себе. Я потом принесу тебе еду. Не слушай сплетни бабушки.

У И, конечно, отказалась. С какой стати она должна прятаться от нее в своей хижине? Она как раз хотела маячить перед глазами Тянь Ши, мозолить ей глаза, чтобы той стало не по себе, а лучше — чтобы у нее от злости кусок в горло не лез!

Она помогала Линь Ши расставлять еду на стол, когда с корзинами за спиной вернулись две дочери из семьи У Лаода.

Они были примерно того же возраста, что и У И, но поскольку с ними обращались немного лучше и не так сильно обделяли едой, выглядели здоровее. Особенно старшая двоюродная сестра, Сяо Юнь. Хотя у нее были тонкие черты лица, она унаследовала высокий рост семьи У и крепкое телосложение Ян Ши, поэтому была высокой и сильной, почти как взрослая.

Обе сестры, как и У И, после завтрака начинали трудиться: ходили в горы собирать дикие овощи, траву для свиней, рубить дрова. Вернувшись домой, стирали одежду семьи У Лаода, а во время страды работали в поле. У них не было ни минуты покоя.

Девочки не были ленивыми. Оставив корзины и вымыв руки, они пришли помогать Линь Ши.

Главный зал в доме У был довольно просторным, и два обеденных стола не создавали тесноты. Вскоре все было готово к обеду.

В это время у входа в дом один за другим стали появляться мужчины семьи У.

У Лаотоу и У Лаода после завтрака обычно ходили посмотреть на поля, а затем прогуливались по окрестностям и возвращались только к обеду.

Сегодня У Лаотоу был не в духе. Заложив руки за спину, он с мрачным лицом вошел в дом.

Он не очень походил на У Лаоэра: широкий лоб, глубоко посаженные глаза, козлиная бородка под подбородком. Когда он хмурился, выглядел довольно сурово.

Хотя ему не было и шестидесяти, из-за худобы его лицо напоминало высохшую апельсиновую корку, морщинистое и старое. На вид ему можно было дать лет шестьдесят с лишним.

Увидев вошедшего У Лаотоу, У И улыбнулась и подошла поприветствовать его. Неожиданно он холодно и презрительно взглянул на нее и бросил:

— Неприятность! — Затем махнул рукой и сел прямо за обеденный стол.

Вчера вечером, когда в доме У был скандал, У Лаотоу играл в карты на окраине деревни и не знал, что происходит. Когда он вернулся, битва уже закончилась, а Тянь Ши, чувствуя себя опозоренной, не стала докладывать ему о случившемся.

Сегодня, когда он вышел из дома, односельчане показывали на него пальцами, а некоторые прямо говорили, чтобы он был добрее к внучке и не слишком суров. Он ничего не понимал.

Когда он наконец разобрался в ситуации, то очень разозлился. С одной стороны, он злился на Тянь Ши за то, что она вынесла сор из избы на суд сородичей. С другой стороны, он еще больше злился на Сяо И за ее неразумность, за то, что она раскрыла семейные тайны. Почему нельзя было сказать, что сама упала? Зачем нужно было добиваться своего, опозорив семью У!

Поэтому сейчас, увидев У И, он, естественно, не выказал ей доброго расположения. Болтливые женщины в доме тоже его раздражали.

У И сначала хотела наладить с ним отношения как с дедушкой, но, увидев его реакцию, тут же перестала улыбаться. Внутри у нее все кипело от гнева. Его родная внучка пострадала, лицо в синяках, на лбу повязка. Даже посторонний человек проявил бы участие. А У Лаотоу, ее дед, даже не спросил, как она, да еще и оскорбил. Какое хладнокровие и бессердечие!

Похоже, мерзкий характер У Лаоэра имел свои корни.

У Лаода с равнодушным видом последовал за У Лаотоу. Ни на кого не глядя, он смотрел только на яичницу на столе:

— Так мало? Разве хватит? Почему не пожарили больше?

— Возьми миску, отложи немного маме, — сказал У Лаосань, садясь за стол. Увидев, что на женском столе нет яичницы, он обратился к У Лаотоу.

У И кивнула. Из всех мужчин в этой семье только он еще понимал, что такое вежливость и сыновний долг. Только что он, увидев У И, сам поздоровался с ней и участливо спросил о ране на голове.

— Нет, нет! Нам самим не хватит! — забеспокоился Сяо Бао, вскочил и палочками тут же забрал половину яичницы.

У Лаода тоже взял большую порцию палочками, действием выразив свое отношение.

— Не беспокойтесь обо мне, ешьте! — улыбаясь, сказала Тянь Ши, глядя на них и продолжая отказываться на словах.

Сегодня ей пришлось отдать У И яйцо, и ей было очень неприятно. Поэтому она назло взяла еще два и велела пожарить для мужчин. Только тогда ей стало немного легче.

Теперь, услышав слова У Лаосаня, она растаяла. Младший сын такой заботливый, не зря она его так любит. Разве она стала бы делиться с ними яичницей? Она жалела лишь о том, что не велела пожарить еще одно яйцо.

Поскольку забота У Лаосаня пришлась Тянь Ши по душе, она, увидев У И за столом, лишь свирепо взглянула на нее пару раз, но не набросилась.

Однако У И не теряла бдительности. Она собралась с духом и приготовилась в любой момент отразить ее нападки.