Глава 3

изогнулись в улыбке, и он низким голосом произнёс:

— Я понял.

Сказав это, он потянул Цзыцзина за собой и удалился.

Понял?

Что понял?

Юэлуань, убиравшая беспорядок в лавке, была в полном недоумении.

У неё появилось смутное дурное предчувствие.

Но потом она подумала: какое отношение семья Чжоу имеет к ней? Что плохого может случиться? Она с облегчением покачала головой и продолжила работать.

4. Сватовство

Тем временем братья Чжоу вернулись в свою усадьбу.

Управляющий, дядюшка Чжан, помог Цзыцзину переодеться. Глядя, как тот, высокий и стройный, подошёл к нему, Чжоу Цзыцзюэ не мог не вздохнуть с сожалением.

Если бы не тот несчастный случай, его единственный младший брат наверняка стал бы драконом среди людей.

— Цзыцзин, подойди к брату, — Чжоу Цзыцзюэ поманил его рукой.

Цзыцзин широко улыбнулся и радостно подбежал к нему. Как наивный ребёнок, он взял брата за руку и потряс её:

— Брат, пока тебя не было эти несколько дней, Цзыцзин слушался, был очень послушным.

— Правда? — спросил Чжоу Цзыцзюэ. — Но почему я слышал, что ты ранил сына босса Чжана?

— Босса Чжана? — Цзыцзин, казалось, с трудом задумался. — Ты про того толстяка? Он загородил мне дорогу. Я сказал ему уйти, а он не ушёл, вот я и повалил его на землю.

— Вот оно что, — снисходительно кивнул Чжоу Цзыцзюэ.

Помолчав немного, он осторожно спросил:

— Цзыцзин, может, брат снова найдёт тебе жену?

Услышав это, Цзыцзин опустил голову и надул губы:

— Не хочу.

— Цзыцзин, брат часто уезжает. Если у Цзыцзина будет жена, ему будет с кем побыть и поиграть.

— Я не хочу жену. Те жёны, которых брат мне находил раньше, мне совсем не нравились.

На самом деле, Чжоу Цзыцзюэ не впервые задумывался о женитьбе Цзыцзина.

Цзыцзину было уже за двадцать, он был взрослым мужчиной. Старший брат мог заботиться о нём всю жизнь, но это не могло сравниться с заботой женщины рядом с ним.

Семья Чжоу была так богата, что их состояние было сравнимо с казной государства. Даже несмотря на то, что Цзыцзин был дураком, желающих выйти за него замуж, вероятно, было бы хоть отбавляй.

Раньше Чжоу Цзыцзюэ пытался найти для Цзыцзина двух-трёх девушек с приятной внешностью и покладистым характером, чтобы взять их в дом в качестве наложниц.

Однако каждый раз, когда девушку приводили в его комнату, Цзыцзин вышвыривал её вон.

Цзыцзин крайне неприязненно относился к незнакомцам, тем более к женщине в своей постели.

После нескольких неудач Чжоу Цзыцзюэ оставил мысль о женитьбе брата. Но сегодня, увидев, как девушка из лапшичной вытирала Цзыцзину лицо, эта мысль снова возникла у него.

— Цзыцзин, а если брат сделает твоей женой девушку Ли из лапшичной?

Цзыцзин, казалось, не сразу понял. Он смотрел на брата чистыми глазами, почёсывая голову с недоуменным выражением лица.

— Брат имеет в виду, если девушка Ли из той лапшичной, где тебе нравится есть, станет твоей женой, ты выкинешь её из комнаты?

Цзыцзин продолжал чесать голову, словно размышляя над трудной задачей. Спустя долгое время он спросил:

— Если она станет женой Цзыцзина, она будет жить дома?

— Да, — кивнул Чжоу Цзыцзюэ.

— Тогда, когда Цзыцзин захочет лапши, она сможет приготовить её для Цзыцзина?

Чжоу Цзыцзюэ на мгновение замер, но всё же кивнул:

— Да. Если девушка Ли станет женой Цзыцзина, она, конечно, сможет готовить ему лапшу в любое время.

Цзыцзин широко улыбнулся и решительно кивнул:

— Тогда Цзыцзин хочет взять её в жёны! Я не буду её выкидывать!

Получив его ответ, Чжоу Цзыцзюэ вздохнул с облегчением.

Он никак не мог понять: неужели эта лапша действительно так хороша?

Ему так не показалось.

На следующее утро, ещё до открытия лавки, Юэлуань услышала стук в дверь.

Она открыла и увидела снаружи нескольких незнакомых людей. Во главе стоял мужчина лет сорока-пятидесяти с довольно добродушным лицом. Юэлуань не стала слишком настораживаться и лишь с любопытством спросила:

— Простите, вы хотите лапши? Мы ещё не открылись, но вы можете войти и подождать.

Мужчина посмотрел на неё, кивнул и вошёл следом.

— Садитесь пока, я пойду готовиться.

— Не нужно, девушка Ли, я пришёл не за лапшой, — сказал мужчина. — Я управляющий семьи Чжоу. Можете называть меня Управляющий Чжан или Дядюшка Чжан, как все. Я пришёл сегодня от имени семьи Чжоу, чтобы обсудить с вами брачное дело между нашими семьями.

— Семья Чжоу? Брачное дело? — Юэлуань была в полном замешательстве. Она оглядела одежду и вид мужчины, затем посмотрела на двух его спутников позади и с сомнением спросила: — Вы имеете в виду семью Чжоу с востока города? Ту самую, первую семью в городе?

— Именно так.

Теперь Юэлуань была ещё больше озадачена:

— Вы, должно быть, ошиблись? Какое брачное дело может быть между семьёй Чжоу и мной? Я совершенно не знаю никого из вашей семьи.

«Кроме вашего дурака, который то и дело приходит поесть лапши», — мысленно добавила она.

Управляющий Чжан улыбнулся:

— Девушка Ли, вашего отца зовут Ли Цюаньван?

Юэлуань инстинктивно кивнула:

— Моего отца звали Ли Цюаньван.

Сказав это, она вдруг вспомнила, что вчера Старший молодой господин Чжоу задал тот же вопрос. Она нахмурилась, и дурное предчувствие, которое она отогнала, снова вернулось.

— Тогда ошибки нет, — Управляющий Чжан достал лист бумаги и протянул его Юэлуань. — Двадцать лет назад семьи Чжоу и Ли были близкими друзьями. Когда ваша матушка родила вас, девочку, наши семьи увидели, что вы примерно одного возраста с нашим Вторым молодым господином, и заключили брачный договор. Вот этот документ. Однако позже главы обеих семей рано ушли из жизни, общение прекратилось, и об этом деле забыли.

Юэлуань мысленно усмехнулась: «Общение прекратилось? Скорее всего, ваша семья Чжоу просто забыла о нашей обедневшей семье Ли».

Она взяла так называемый договор, мельком взглянула — действительно, почерк отца.

Она слабо улыбнулась и вернула бумагу Дядюшке Чжану:

— Управляющий Чжан, дело не в том, что я не хочу сдержать обещание. Хотя этот договор и был заключён моим отцом, он рано умер, и я никогда не слышала об этом от старших. Вы сейчас внезапно приносите этот документ и требуете, чтобы я выполнила условия договора… Боюсь, я не могу этого сделать.

Конечно, она не могла. Второй молодой господин Чжоу? Выйти замуж за дурака, да ещё и со скверным характером? Что за шутки?

Управляющий Чжан неторопливо убрал договор:

— Я понимаю, что это несколько неожиданно. Но браки детей всегда решаются по воле родителей. Хотя отец девушки Ли скончался, воля родителей действительно была определена давно. Если девушка Ли чтит сыновний долг, она не должна идти против него.

«К чёрту сыновний долг!» — мысленно сплюнула Юэлуань.

Её отец безответственно покинул этот мир, когда ей было около десяти, а два её младших брата были ещё младенцами. Он оставил её мать одну, надрывавшуюся, чтобы поднять их троих. Неудивительно, что через пять-шесть лет она умерла от непосильного труда.

О каком сыновнем долге по отношению к такому отцу могла идти речь?

А теперь ещё и этот дурацкий брачный договор… О сыновнем долге и говорить нечего.

Однако она продолжала улыбаться:

— Управляющий Чжан прав. Но родители обеих семей давно умерли, и теперь, кажется, нет свидетелей. Как вы прикажете мне поверить, что этот договор настоящий?

— Верит девушка Ли или нет — не так уж важно. Я пришёл сегодня, чтобы просто сообщить вам об этом деле, — сказал Управляющий Чжан. — Вам, молодой девушке, непросто одной растить двух братьев. Найти хорошую партию, боюсь, ещё труднее. Что представляет собой семья Чжоу, девушка Ли, должно быть, знает. Если вы выйдете замуж, вам больше не придётся вставать ни свет ни заря и работать дотемна. Вы трое будете обеспечены едой и одеждой, а ваши братья смогут учиться в хорошей школе у хороших учителей. Поэтому, девушка Ли, не спешите отказывать. Лучше хорошенько подумайте. Наш Второй молодой господин хоть и немного глуповат, но Старший молодой господин души в нём не чает. Выйдя замуж, вы станете настоящей Второй молодой госпожой семьи Чжоу.

Юэлуань мысленно усмехнулась: «Боюсь, мне не суждено насладиться такой жизнью».

Она ведь слышала истории о том, что творил Второй молодой господин Чжоу в брачную ночь. Это стало посмешищем для всего города. Трёх наложниц, которых ему приводили, он вышвырнул из комнаты.

Она не хотела становиться четвёртой.

Она улыбнулась:

— Управляющий Чжан, передайте вашему Старшему молодому господину, что мне не нужно думать над этим. Порог семьи Чжоу слишком высок, я, Ли Юэлуань, его не переступлю.

Управляющий Чжан покачал головой и вздохнул:

— Я передам ваши слова Старшему молодому господину. Но девушке Ли не стоит так быстро делать выводы. Кто знает, может, однажды вы передумаете.

Юэлуань мысленно презрительно фыркнула: «Передумаю?»

«Разве что в тот день, когда мой мозг, как и у Второго молодого господина Чжоу, зальёт водой, и я стану дурой».

5. Скандал

Из-за этого утреннего визита управляющего семьи Чжоу у Юэлуань два дня подряд было плохое настроение.

На третий день утром, во время завтрака, Дабао и Эрбао подрались из-за яичницы-глазуньи. Глядя на них, Юэлуань потеряла терпение. Она рассердилась, оттаскала обоих за уши и отправила во внутреннюю комнату.

Медленно убравшись, она открыла дверь, чтобы начать работу. Солнце уже стояло высоко.

— Сестрица Юэлуань, открылась? — у двери стоял Ван-короста с их улицы.

Настоящее имя Ван-коросты, конечно, было другим. Но из-за его болезни кожи (лишая на голове) жители улицы для удобства прозвали его Ван-короста. Со временем его настоящее имя почти никто и не помнил.

Ван-короста держал скобяную лавку в начале переулка. Дела шли неплохо, и в этом переулке он считался человеком состоятельным.

Жена Ван-коросты была известна на всю округу как скандальная женщина. Когда супруги ссорились, её громкий голос был слышен за несколько ли.

Обычно люди боялись её задевать.

Этот Ван-короста был постоянным клиентом лапшичной Ли. Приходил ли он ради лапши или ради хозяйки — было очевидно любому.

Юэлуань не была дурой. Хотя Ван-короста, в отличие от других хулиганов, не отпускал откровенно пошлых шуток, но когда он смотрел на Юэлуань, казалось, будто он раздевает её глазами. Взгляд его был очень непристойным.

Каждый раз, видя Ван-коросту, она чувствовала внутренний озноб.

Но открыть своё дело было непросто, и этот Ван-короста, так или иначе, не раз помогал ей и её братьям. Поэтому она не могла…