Глава 3 (Часть 1)

Глава 3

Только проводив взглядом Цзян Яня и Ян Те до тех пор, пока они окончательно не скрылись из виду, Е Мань повернулась к Юнь Яо и сердито посмотрела на нее: — Ты меня не предупредила!

— Я изо всех сил старалась предупредить! Я даже покривила душой, сказав, что третий молодой господин Цзян великодушен. Разве это не было очевидным намеком? — обиженно ответила Юнь Яо.

Е Мань подумала, что, возможно, так и есть. Виновата была ее собственная неосторожность.

И виноват был Цзян Янь. Разве не говорили, что великая армия вернется только через несколько дней? Почему он прибыл сегодня, застав ее врасплох?

Вот и прекрасно. У них и так были старые счеты, а теперь он лично застал ее говорящей о нем плохое. Старая вражда и новая обида вместе — этого было достаточно, чтобы Е Мань пришлось хлебнуть горя.

Поэтому на следующее утро Е Мань встала очень рано, привела себя в порядок и, собравшись с духом, приготовилась встретить свою рабскую жизнь в резиденции Цзян.

Она почти не спала полночи, проводя с собой разъяснительную работу: нужно быть послушной, проворной, усердной в работе — и ничего страшного не случится.

Великая женщина оценивает ситуацию, соизмеряет свои силы и возможности и идет на некоторые уступки ради сохранения себя. Это вполне разумно.

Из-за недосыпа она выглядела немного уставшей. Не успев даже потянуться, она увидела, как Юнь Яо вошла снаружи, держа в каждой руке по паровой булочке.

— Откуда у тебя булочки? — спросила она. Вчера они кое-как переночевали в случайной комнате во дворе у озера и собирались сегодня снова попытаться где-нибудь поесть.

— Проснулась, а они уже были. Лежали в коробке для еды, а под ней на углях подогревались, теплые, — сказала Юнь Яо, протягивая Е Мань нетронутую булочку. — Может, кто-то из кухни сжалился над нами и тайно принес.

Е Мань с подозрением взяла булочку и услышала, как Юнь Яо продолжает: — Там еще много всего: закуски, сладости, десерты, чай — все есть. В резиденции Цзян слуг кормят довольно хорошо.

Е Мань кивнула. Цзян Янь действительно не был похож на человека, который будет плохо обращаться со слугами. Но будет ли он плохо обращаться с ней — это другой вопрос.

Подумав об этом, Е Мань быстро, в два-три укуса, покончила с завтраком и принялась за работу.

Е Мань действительно никогда раньше не работала, поэтому самой типичной работой, которую она могла себе представить, было подметание пола метлой.

«Уметь подметать — это уже большое достижение. Важен не результат, а отношение, чтобы Цзян Янь увидел ее нынешний правильный настрой», — убеждала себя Е Мань.

Целых три дня Е Мань с облезлой метлой в руках несколько раз подмела двор у озера внутри и снаружи.

Чистота внутри двора была средней, но узкая дорожка вдоль стены снаружи заметно преобразилась.

Каждый раз, заслышав шум, Е Мань быстро хватала свою метлу и выбегала за пределы двора, с нетерпением ожидая, что Цзян Янь увидит ее усердный труд.

Е Мань предполагала, что Цзян Янь вряд ли придет лично посмотреть на ее униженное положение, но если другие увидят и передадут ему, это тоже подойдет. Или если Цзян Янь, проходя по другой стороне озера, случайно бросит взгляд и вдруг из сострадания подумает: «Ей и так уже плохо, не нужно больше ничего делать, пусть живет как живет».

Если он хочет видеть ее униженной, пусть смотрит.

Все равно ей больше нечего терять.

Однако план Е Мань провалился. За эти дни ее усердное подметание видели только сменяющие друг друга группы слуг.

Слуги, словно поднося дань, приносили во двор у озера один большой ящик за другим.

Е Мань не обращала на них особого внимания. Все это были вещи хозяина, и она сознательно держалась на расстоянии, чтобы потом, если что-то пропадет или сломается, ее не обвинили.

— Госпожа, смотрите! — раздался голос Юнь Яо. Е Мань посмотрела на звук и увидела, что Юнь Яо стоит у ворот двора, глядя на новую вывеску над головой.

На вывеске было три больших иероглифа: Двор Ветра и Изящества (Линьфэн Юань).

Первой реакцией Е Мань было: «Какой невежливый юнец, украл мое имя!»

Раньше, во время учебы, Е Мань и ее компания часто попадали в неприятности. Когда учитель сильно сердился, он заставлял их по очереди записывать свои имена, чтобы потом, когда у него будет время, специально «навестить» их.

Е Мань тогда писала размашистым и небрежным почерком «Е Линьфэн». Она говорила, что если бы была мужчиной, то непременно взяла бы себе такое имя.

Е Мань была уверена, что Цзян Янь помнит это и сделал это намеренно, чтобы показать ей.

Присвоить ее вещь и выставить напоказ перед ней — какой же мелочный и изобретательный Цзян Янь! Оскорблять, да еще так творчески!

Е Мань с большим трудом подавила подступившую обиду. «Под чужой крышей приходится кланяться, умный избегает ненужных потерь, пока есть жизнь, есть надежда…»

Юнь Яо заметила, что выражение лица Е Мань какое-то не такое, но все же искренне сказала: — Только что повесили. По-моему, очень красиво.

Е Мань стало досадно смотреть на вывеску, и она прошла прямо под ней.

В душе постоянно свербело чувство, будто у нее что-то отняли. Все вокруг раздражало. Поэтому Е Мань перестала избегать ящиков и решила посмотреть, что же в них.

Е Мань открыла большой деревянный ящик на глазах у снующих туда-сюда слуг и обнаружила, что ее никто не останавливает. Более того, возникло ощущение, будто этот ящик изначально предназначался для нее.

Внутри были всевозможные фарфоровые изделия: чаши, тарелки, чашки, блюдца, кувшины, горшки, банки, а также красивые и изящные статуэтки и декоративные вазы высотой в половину человеческого роста.

Е Мань на мгновение задумалась и поняла.

На следующий день Е Мань снова встала рано утром, достала фарфоровые изделия одно за другим, тщательно протерла их и под чистым и растерянным взглядом Юнь Яо расставила по комнатам Двора Ветра и Изящества.

Работать Е Мань умела так себе, но вкус у госпожи все же был. К тому же вещи Цзян Яня действительно были хорошими. После такой расстановки пустые комнаты приобрели некоторую изысканность и уют. Если здесь будут жить люди, им, вероятно, будет комфортнее.

Юнь Яо смотрела, как ее госпожа суетится, и, руководствуясь принципом «главное — участие», тоже следовала за Е Мань по пятам, входя и выходя из комнат.

— Госпожа, если бы Сестра Чжу была здесь, она бы вас точно похвалила, — сказала Юнь Яо, оказывая какую-то неуловимую помощь.

— За что похвалила?

— За то, что вы видите работу, — очень искренне произнесла Юнь Яо.

Е Мань сухо усмехнулась: — Спасибо тебе.

— Как думаете, почему они просто смотрят, как вы работаете? — спросила Юнь Яо, имея в виду слуг во дворе. Они сейчас не были заняты, просто стояли и не выказывали ни малейшего намерения помочь.

Е Мань ткнула Юнь Яо в руку: — Осознай свое положение, сестрица. Нас купил хозяин. Они тоже люди хозяина и, конечно, во всем подчиняются приказам.

Будь то те, кого она встретила в первый день на кухне, с их бегающими глазами и запинающейся речью, или те, кто в последние дни молчал и держался отстраненно, Е Мань была уверена в одном: отношение этих слуг к ней было особенным.

Возможно, они получили чей-то приказ, возможно, знали, кто она.

Впрочем, это было и неудивительно. Положение Е Мань было неловким, и ей придется привыкнуть к этому и не обращать внимания.

— Как думаешь, они надзирают за работой? — Юнь Яо воровато покосилась на людей во дворе.

Е Мань проигнорировала этот вопрос и лишь похлопала Юнь Яо по плечу: — Не мешайся под ногами.