Глава 2: Начало всех трагедий

В прошлой жизни, в тот самый первый день Лаюэ, Ду Яшэн приехала с приемной матерью в уездный город и случайно столкнулась с Ань Цайцзе возле швейной мастерской.

Ань Цайцзе была искусной притворщицей. Затаив обиду из-за того, что братец Хэн, учившийся тогда в военном училище, попросил кого-то передать для Ду Яшэн из города пару ботиночек, она не сдержалась и толкнула ее.

Хотя Ду Яшэн была простой деревенской девушкой, она с детства росла в неге и заботе приемных родителей. Ее жизнь мало чем отличалась от жизни городских барышень: она почти не знала домашней работы, и даже в шестнадцать-семнадцать лет в прошлой жизни ни разу сама не стирала свою одежду или носки.

Из-за такого воспитания она выросла изнеженной и хрупкой. Как она могла устоять после сильного толчка Ань Цайцзе? Пошатнувшись, она неуклюже упала на кучу хлама возле мастерской.

В этой куче было навалено много всякого, в том числе и старая деревянная доска с торчащим ржавым гвоздем.

Ань Цайцзе все рассчитала, когда толкала ее. Если бы Ду Яшэн в последний момент не успела немного увернуться, гвоздь мог бы попасть ей прямо в глаз. Но даже так, она не смогла полностью избежать удара.

Ржавый гвоздь оставил на ее лбу глубокую рану, идущую от левого виска к правому.

Позже в больнице ей наложили больше десяти швов, а на лбу навсегда остался длинный, уродливый шрам.

Из-за этого шрама она с юных лет чувствовала себя неполноценной, презирала себя и отчаялась.

Любая женщина, будь то юная девушка или пожилая дама, хоть немного заботится о своей внешности.

Ду Яшэн с детства была наделена редкой красотой, белокожая и миловидная. Но эта красота, которой могли бы позавидовать все женщины поднебесной, из-за одного ржавого гвоздя превратила ее в страшилу, над которой часто смеялись деревенские дети.

Ду Яшэн, которую всегда так оберегали дома, что она, можно сказать, не знала горестей жизни, просто не смогла смириться с такой резкой переменой.

Чтобы избежать любопытных и осуждающих взглядов, она настояла на том, чтобы бросить учебу. Семья не смогла ее переубедить, к тому же видя, каким сильным ударом это для нее стало, они уступили и оформили документы об отчислении.

Однако после этого ее состояние не улучшилось, а наоборот, усугубилось, она становилась все мрачнее.

После этого она целых два года прожила затворницей, почти не выходя из дома, ведя жизнь, близкую к полной изоляции от мира.

Так продолжалось до семнадцати лет, когда она случайно встретила того самого мужчину, казавшегося таким элегантным и незаурядным.

Закономерно, что она поддалась его очарованию, попала в ловушку под названием «любовь» и увидела в нем луч света в своей мрачной жизни. Она и не подозревала, что с самого начала это был заговор, ловушка, за которую ей пришлось заплатить невероятно тяжелую и горькую цену...

Ду Яшэн как раз думала об этом, когда краем глаза внезапно заметила глубоко ненавистную ей фигуру.

Это был молодой человек интеллигентного вида, лет двадцати. Высокий и статный, он был одет в черный свитер, поверх которого была небесно-голубая пуховая куртка. На нем были модные тогда джинсы-«варенки», а на ногах — пара кофейного цвета кожаных туфель, начищенных до блеска так, что в них можно было смотреться.

Это был он, Лян Юаньчуань!

...

Лян Юаньчуань в своем щегольском наряде разительно отличался от окружающих его простолюдинов в скромной одежде.

Первое и пятнадцатое числа каждого месяца были рыночными днями, когда жители окрестных деревень съезжались в уездный город.

В такие дни улицы и переулки города наполнялись оживленным движением. Черепичные крыши домов, идущие слоями, хранили в себе особую атмосферу ушедшей эпохи.

Повсюду можно было увидеть деревенских женщин и крестьян с большими сумками и мешками, а также сопливых ребятишек, грызущих бинтанхулу или жующих танъюбаба.

Люди теснились, толкаясь, и эта суета придавала старому, немного унылому уездному городу оживление.

На этом фоне Лян Юаньчуань, совершенно не вписывающийся в общую картину, казался глотком свежего воздуха.

У него был особый дар: благодаря своей незаурядной внешности и манерам, даже в шумной толпе его всегда замечали первым.

Словно он, Лян Юаньчуань, был рожден особенным.