Глава 9

Неожиданно получив удар кулаком, Сюй Хуацян еще не успел прийти в себя, как, открыв глаза, увидел перед собой свирепого Цяо Чжэньюна из семьи Цяо.

Судя по его виду, он еще не закончил.

Не успел Сюй Хуацян и слова сказать, как его шею схватили руки, сильные, словно железные тиски, и его швырнуло к стене, крепко прижав.

— Ты что, смерти ищешь? Заставляешь мою сестру прислуживать любовнице во время ее послеродового месяца? — проскрежетал зубами Цяо Чжэньюн.

По правде говоря, трое братьев и сестер росли, полагаясь друг на друга. В их семье не было предрассудков вроде предпочтения мальчиков или дурной привычки высасывать все соки из дочерей.

Любой брат, чью сестру так унижают, пошел бы разбираться с обидчиком насмерть.

Только когда очередной страшный удар обрушился на него, Сюй Хуацян опомнился. Он провел рукой по носу — палец был в крови.

Он поспешно крикнул стоявшему рядом Цяо Чжэньцзюню:

— Старший Цяо, ты просто смотришь, как твой брат меня бьет? Ты знаешь, сколько денег я сейчас зарабатываю?

Лучше бы он этого не говорил. Едва он произнес это, как и Цяо Чжэньцзюнь нанес удар.

Два брата объединились и, повалив Сюй Хуацяна на землю, жестоко избили его.

Сначала Сюй Хуацян дерзил, выкрикивая:

— Ну же, убейте меня, если смелости хватит!

— Давайте! Я не боюсь, денег у меня полно, ждите, пока вас в тюрьму посадят!

Но под конец его пыл поугас. Вопя благим матом, он причитал:

— Шурин, я ошибся, я знаю, что ошибся, хватит бить!

— Я вас дедушками назову, только остановитесь скорее, вы же меня убьете!

Сюй Хуацян, так дороживший своей репутацией, был избит до того, что назвал их дедушками прямо на месте — разве не удивительно?

Соседки Ван Данян и Бабушка Ма, а также толпа других любопытных соседей, позвав друг друга, сбежались к дому Сюя.

Дверь во двор была сломана пинком, так что преграды не было. Все втиснулись в маленький дворик, чтобы коллективно поглазеть, как Сюй Хуацян струсил.

Братья все еще били его. Гао Ханьмэй зашла в дом, осмотрелась и, не найдя ничего ценного — даже туалетного столика, который братья подарили Цяо Мань на свадьбу, не было, — в гневе выбежала и тоже пнула его.

— Ты вообще человек, Сюй Хуацян? Я тебя спрашиваю, ты человек или нет?

— А где эта любовница? — Гао Ханьмэй пнула его еще раз, но злость не прошла. Она стала искать любовницу, оглядываясь по сторонам с таким видом, будто не успокоится, пока не проучит ее. — Забеременела и возомнила о себе невесть что! Заставляешь нашу девочку тебе прислуживать? Иди сюда, я тебе прислужу, выходи!

Гао Ханьмэй была довольно высокой для женщины, к тому же привыкла к работе в поле. Услышав ее слова про «прислужу», Ян Сыюй так испугалась, что забилась в угол маленькой кухни, заперла дверь и не смела выйти.

Соседи увидели, что дело пахнет керосином, и если их не остановить, случится беда. Только тогда они вмешались и оттащили братьев Цяо и Гао Ханьмэй.

— Еще немного, и убьете! Что с вами, люди из вашей деревни? Пришли в нашу деревню силу показывать?

Несколько пожилых женщин загородили Сюй Хуацяна и сердито уставились на братьев.

Только тогда Сюй Хуацян поднялся на ноги. Почувствовав, что его защищают, он первым делом свирепо посмотрел на Цяо Мань и закричал:

— Твоим братьям конец! Я сейчас же вызову полицию, их арестуют и посадят в тюрьму!

— Точно! В тюрьму! Нельзя же директору Сюю просто так побои терпеть!

— Эти два брата совсем распоясались! Брат Хуацян, иди снимай побои, посади их в тюрьму!

Несколько прихлебателей из толпы тут же начали поддакивать. Один местный хулиган, который хорошо разбирался в таких делах, зная, что за легкие телесные повреждения можно посадить человека, громко крикнул.

Услышав про снятие побоев, Сюй Хуацян тоже вспомнил об этом и тут же принялся ощупывать себя с ног до головы, проверяя, нет ли сломанных ребер или других переломов.

Но, ощупав себя, он, к своему удивлению, не нашел ничего серьезного — только нос разбит да синяки по телу.

Как же эти братья его били, что серьезных травм нет!

Сюй Хуацян с досадой ощупал себя еще раз. Разочарованию его не было предела.

Он, как бизнесмен, разбирался в этом лучше хулиганов. Может, он и не знал тонкостей обвинения в двоеженстве, но про драки знал: его травмы тянули максимум на легкие телесные повреждения, за которые полагался только арест.

Хоть и раздосадованный, Сюй Хуацян все же решил пригрозить:

— Я вообще-то хотел позволить тебе развестись, но остаться жить здесь. А теперь все, ждите, я вызываю полицию!

— Тогда пойдем в полицейский участок и оба напишем заявления. Ты — о драке, я — о двоеженстве, — Цяо Мань вышла вперед, ничуть не испугавшись.

Подумаешь, угрозы! Кто не умеет? У нее были не просто угрозы, а обоснованные обвинения.

— Ты ведь давно живешь с Ян Сыюй как с женой, верно? И когда вернулся, всем говорил, что она твоя новая жена, у вас даже ребенок будет. Это фактический брак, который образует состав преступления — двоеженство. Я пойду в полицию, тебя арестуют, дадут года два. А половину твоих денег я получу по закону, так ведь? — Спасибо повзрослевшему Цзыли: только во время развода в прошлой жизни Цяо Мань узнала, что закон может наказать этого подонка.

— Дадут… два года? — Сюй Хуацян остолбенел.

— А если полиция не поможет, я пойду к журналистам, на телевидение. Пусть вся страна увидит, какие добрые дела творит Сюй Хуацян.

Удар молотом и дубиной — словесное оружие оказалось не менее действенным и сразило Сюй Хуацяна наповал.

Он впервые слышал, что содержать любовницу — это преступление.

Среди тех нуворишей, с которыми он пил и ел, у кого дома не было «замухрышки»-жены, прошедшей с ним через трудности? Почему же он никогда не слышал, что за это сажают?

Что теперь делать? Неужели позволить Цяо Мань пойти в полицию и рискнуть своей карьерой, чтобы проверить, правду ли она говорит?

У Сюй Хуацяна не хватило духу. В то же время он понял: с того момента, как Цяо Мань так уверенно и аргументированно изложила суть обвинения в двоеженстве, игра была окончена.

Он ссутулился, немытые волосы сальными прядями упали на лоб. Сюй Хуацян выглядел еще более подавленным, чем во время избиения.

— Говори, чего ты хочешь?

— Я уже сказала: половину денег, что ты заработал за эти годы, и обоих детей я забираю. Подписываем соглашение о разводе, и дальше каждый идет своей дорогой. И не смей больше попадаться мне на глаза, — Цяо Мань достала написанное вчера вечером соглашение о разводе. Черным по белому, все честно.

Сюй Хуацян долго молчал, стиснув зубы так, что казалось, они вот-вот раскрошатся. Наконец он уступил:

— Развод так развод. Имущество я тоже могу с тобой разделить. Но большая часть заработанных денег вложена в завод. На руках у меня всего шестьдесят тысяч юаней наличными. Я дам тебе сорок тысяч. Оставшиеся двадцать тысяч нужны на покупку ткани. Если не согласна, я ничего не могу поделать.

В те годы сорок тысяч юаней были немалой суммой. Дом в уездном городе стоил всего триста-четыреста юаней. На эти деньги можно было купить дом в городе и прокормить двоих детей.

Однако Цяо Мань вышла за него замуж, ухаживала за его матерью до самой смерти, вырастила двоих детей, и даже ее приданое он пустил на развитие бизнеса. А теперь хотел отделаться сорока тысячами? Слишком хорошо устроился!