Глава 5 (Часть 1)

Глава 5

Прошло ещё два месяца, но ни от Чжао Фэна, ни от брата Чжоу Мэн не было никаких вестей.

Чжоу Мэн тоже успокоилась и перестала провоцировать слуг. Целыми днями она либо ела, либо спала. Жуй’эр постепенно сблизилась с ней и иногда приносила ей новости, касающиеся её судьбы. Недавно она узнала, что бои в Лянчжоу закончились, а значит, Чжао Фэн скоро должен вернуться.

В то же время Жуй’эр заметила, что состояние Чжоу Мэн ухудшается с каждым днём. Раньше она думала, что слабость девушки вызвана снадобьем, которое ей дали перед отправкой сюда, а также её юным возрастом и слабым здоровьем, из-за чего ей требовался отдых. Но теперь стало ясно, что дело не в этом. Симптомы усугублялись день ото дня: она спала ещё больше, чем раньше, время бодрствования сокращалось, а настроение становилось всё более непредсказуемым.

Несколько раз Жуй’эр заставала её после пробуждения совершенно изменившейся. Взгляд её становился злобным, она впадала в ярость. Однажды она разгромила всё в комнате, а потом, рыдая, умоляла Жуй’эр связать её.

Но она не всегда была такой. Полностью придя в себя, она снова становилась прежней — живой девушкой со странными мыслями.

Однажды вечером Чжоу Мэн проснулась вся в поту. Она вытерла рукой немного чёрной крови, сочившейся из уголка глаза. Такое кровотечение стало для неё обычным делом.

Жуй’эр была простодушной и действительно неплохо к ней относилась, даже проявляла заботу. Из её слов Чжоу Мэн поняла, что та знала о подсыпанном ей снадобье и подозревала, что нынешняя слабость девушки связана с ним.

Связь действительно была, но Чжоу Мэн знала: то, что ей дали, было не лекарством, а гу.

Она с детства изучала яды, сама была знатоком в этой области и понимала, что это не мог быть обычный яд. Учитывая методы Деревни Дан Лун, скорее всего, это был гу.

Деревня Дан Лун официально занималась торговлей лекарственными травами, но на самом деле жила за счёт гу. Деревня располагалась глубоко в горах Облачного Моря Сновидений. Их колдовство гу отличалось от колдовства Мяо из Южного Пограничья. В Дан Лун гу использовали как лекарство, и оно творило чудеса при многих неизлечимых болезнях.

Однако использование гу в качестве лекарства было слишком шокирующим, поэтому торговля их снадобьями велась по особым каналам и была неизвестна обычным людям. Даже Чжоу Мэн, выросшая в Деревне Дан Лун, знала об этом очень мало. Иначе она не была бы так беспомощна в своём нынешнем положении. Она знала лишь, что чем сильнее гу, тем меньше видимых следов он оставляет на теле жертвы. Распространённые слухи о чёрных линиях под языком или в зрачках у людей, подвергшихся воздействию гу, — ничего этого у неё не было.

Этот гу, должно быть, обладал сильным галлюциногенным эффектом. Каждый раз, когда она засыпала, ей снился тот кровавый сон. Этот сон преследовал её уже полгода, и его влияние становилось всё сильнее. Под его воздействием она становилась особенно раздражительной, и у неё даже появлялись мысли… об убийстве.

Она чувствовала, что если так будет продолжаться, то она рано или поздно погибнет здесь. Госпожа Сыма подкупила людей из Деревни Дан Лун, чтобы те применили к ней гу. Столь изощрённые действия явно указывали на то, что её хотят убить.

Прошло ещё полмесяца, и из главного дома снова пришли новости. Говорили, что Старый Господин Чжао лично распорядился: ту, что живёт во Дворе Весеннего Снега, нельзя держать как наложницу за стенами дома, её нужно официально ввести в семью.

Той, что жила во Дворе Весеннего Снега, была, конечно же, Чжоу Мэн.

Новость принесла Жуй’эр. Она рассказала Чжоу Мэн, что Старый Господин велел обязательно взять её в дом. Будет ли она старшей или младшей женой, его не волновало, но потомки семьи Чжао не должны содержать наложниц вне дома. Раз уж брачный договор подписан, можно обойтись без трёх писем и шести ритуалов, но свадьбу нужно сыграть. Решили провести её в день пятнадцатилетия девушки, когда она достигнет совершеннолетия. Свадьба должна быть пышной и достойной, чтобы никто не смеялся над семьёй Чжао.

— Кому нужен их статус, — холодно усмехнулась Чжоу Мэн, выслушав Жуй’эр.

Она также заметила, что отношение Жуй’эр к этому делу было очень противоречивым. С одной стороны, Жуй’эр считала неправильным силой увозить Чжоу Мэн и делать её наложницей. С другой — она думала, что Вторая Госпожа просто действовала ради сына. Второму Молодому Господину нравилась Чжоу Мэн, и как мать, для которой сын был всем, она поступила вполне объяснимо.

К тому же, снадобье подсыпали родственники Чжоу Мэн, Вторая Госпожа могла об этом и не знать.

А теперь Вторая Госпожа согласилась на официальный брак. Пусть даже в качестве наложницы, но наложницы из порядочной семьи — это говорило о её великодушии.

Чего Жуй’эр не знала, так это того, что Старый Господин Чжао долго уговаривал обе ветви семьи. Чжао Цзин из Первой ветви передал Госпоже Сыма несколько лавок и земельных угодий, и только после этого она неохотно согласилась принять Чжоу Мэн в дом в качестве наложницы.

Об этих хитросплетениях Чжоу Мэн знать не могла, да её это и не волновало. Быть наложницей в доме или содержанкой за его пределами — для неё не было разницы. Конечная цель Госпожи Сыма — держать её под своим надзором и в итоге избавиться от неё.

Но она уже не могла спасти себя сама. Тело слабело день ото дня, а от брата Чжоу Шао по-прежнему не было вестей.

Прошло ещё несколько дней. После обеда Жуй’эр помогла Чжоу Мэн выйти во двор погреться на солнце. Дворик был изящным, но небольшим. У Чжоу Мэн не было сил гулять, она даже стоять долго не могла.

Солнечный свет падал на лицо девушки. Бледное, с сероватым оттенком, оно совершенно не походило на то живое и подвижное лицо, которое было у неё несколько месяцев назад.

Раньше, когда её тело ещё не было таким слабым, она походила на пойманного зверька, который время от времени пытался бунтовать. Она снова и снова провоцировала слуг, её избивали, но сильный гнев и физическая боль помогали ей оставаться в сознании. Пока она бодрствовала, кошмары отступали — это действовало лучше густых благовоний.

Тогда она ещё могла злиться. Теперь же, даже проснувшись, она чувствовала себя так, словно всё ещё находится во сне. Ей становилось всё труднее вырваться из его плена, словно она тонула, а спасения не было.

Сон постоянно повторял одно и то же событие — ту резню, уничтожение целой семьи.

Со временем ей стало трудно различать сон и реальность. Если события сна были правдой… Она вспоминала своих родителей, свою семью. Отец был наследником престола Государства Чжуншань, погиб на поле боя в Северных Пустынях, когда ей было два года. Дед, бабушка, дяди и тёти были живы. Мать же была простолюдинкой, родилась и умерла в Деревне Дан Лун, никогда не жила в богатстве. Эта резня никак не могла произойти с её семьёй. К тому же, то поместье ей было совершенно незнакомо. Вывеска над воротами всегда была словно подёрнута туманом. Как бы она ни старалась разглядеть надпись, видела лишь пустое место.

Если же сон был ложью, то почему он повторялся снова и снова? Насколько же сильным должен быть гу, чтобы так контролировать сознание человека?

Незаметно наступил конец пятого месяца. Наконец из Лянчжоу пришли вести: Чжао Фэн доставил груз и отправился обратно в Цзинчжоу.

До пятнадцатилетия Чжоу Мэн оставалось меньше месяца. Это означало, что если Чжао Фэн поспешит, то сможет вернуться в Сянъян до её дня рождения и жениться на ней в тот же день.

Услышав эту новость, Чжоу Мэн не испытала никаких эмоций. Ей казалось, что она, возможно, не доживёт до этого дня.

Прошлой ночью она снова видела сон. Проснувшись, она обнаружила, что из всех семи отверстий лица текло много крови, больше, чем когда-либо прежде. Подушка была вся в алых пятнах.

В ту ночь она едва не потеряла контроль над сознанием. Если бы она не знала, что подверглась воздействию гу, то подумала бы, что в неё вселился злой дух, пытающийся захватить её тело.

Резня во сне, как обычно, произошла обычным, ничем не примечательным днём. Группа солдат ворвалась в поместье. Человек, одетый как чиновник, сначала что-то говорил — должно быть, зачитывал указ. Чжоу Мэн видела, как шевелятся его губы, но ничего не слышала. Затем чиновник взмахнул рукой, и солдаты начали расправу. Почти двести человек, живших в поместье, и стар и млад, были убиты меньше чем за час.

Если это было уничтожение семьи по приказу властей, разве не должны были сначала арестовать всех, провести дознание, вынести приговор и назначить дату казни?

Если же это было нападение разбойников, то почему все они были одеты как чиновники? Она даже рассмотрела мечи, валявшиеся на земле, — на них действительно были клейма двора Южной Цзинь.

Полгода назад, когда ей впервые приснился этот сон, она пыталась разглядеть хозяев дома. Обычная пара лет сорока, с правильными чертами лица. Кроме богатства, они ничем особенным ей не запомнились. Глава семьи перед смертью играл в шашки в беседке. Его жена погибла в галерее. Чжоу Мэн слышала, как она говорила, что собирается отнести одежду в покои дочери.

Она бывала и во дворе дочери, но самой госпожи там не видела. Лишь несколько служанок сидели на крыльце и болтали. В кабинете этой госпожи было много книг — в основном классические труды учёных мужей. Для барышни из знатной семьи умение читать и писать не было редкостью. Там же лежала стопка писем — изящные стихи, которыми обменивались подруги в женских покоях. Как и в письмах в кабинете главы семьи, ни на одном из них не было подписи.