Глава 6 (Часть 2)

Ли Нинъюй кивнула и, проводив врача, разжала левую руку, которой всё это время сжимала правое запястье. На нём остался ярко-красный след.

Она не любила подавлять свои эмоции силой, но другого выхода не видела.

Как и предсказывал врач, к семи вечера у Гу Сяомэн поднялась температура. Ли Нинъюй намочила полотенце тёплой водой и положила его на лоб Сяомэн.

Около восьми Гу Сяомэн очнулась.

— Сестра Юй… — слабый голос заставил Ли Нинъюй, которая как раз отвернулась, чтобы сменить воду в тазу, быстро поставить его на место. — Сяомэн, как ты?

Гу Сяомэн посмотрела на свою перевязанную руку, подвешенную на повязке, и, стараясь не капризничать, с улыбкой ответила: — Всё в порядке. — Но тут же нахмурилась. — Меня заметила патрульная полиция на улице. Боюсь, Гоминьдан уже объявил меня предательницей Маньчжоу-го и разыскивает.

— Оставайся у меня.

Гу Сяомэн удивлённо посмотрела на Ли Нинъюй. Ей послышалось? Что она сказала?

— Раз тебя объявили в розыск, передвижения по городу увеличат риск раскрытия наших данных и явок, — объяснила Ли Нинъюй и добавила: — Тем более с такой серьёзной раной.

Жить у Ли Нинъюй — это же почти как жить вместе! Если они будут жить вместе, значит, сестра Юй всё-таки…

Гу Сяомэн, увлёкшись своими мыслями, нечаянно пошевелила левой рукой. Резкая боль заставила её втянуть воздух, и все мысли мгновенно вылетели из головы.

— Осторожнее, не двигай рукой. Ты голодна?

— Да!

— Тогда я принесу тебе каши, — Ли Нинъюй погладила Гу Сяомэн по правой руке, вылила воду из таза и пошла на кухню.

Когда Гу Сяомэн попыталась взять миску сама, Ли Нинъюй не отдала её, а зачерпнула ложку каши и поднесла ко рту Сяомэн.

В Цючжуане Гу Сяомэн возмущалась, когда Ли Нинъюй кормила раненого У Чжиго. Даже зная, что Ли Нинъюй делает это из добрых побуждений и не испытывает к У Чжиго никаких чувств, Гу Сяомэн не могла справиться с ревностью.

А теперь Ли Нинъюй кормила её, и у Гу Сяомэн в душе словно взрывались фейерверки. Она чувствовала себя победительницей.

Гу Сяомэн осторожно коснулась губами ложки. Каша была тёплой. Она послушно позволила Ли Нинъюй кормить себя.

— Сестра Юй, тебе не кажется, что это похоже…

— На что?

— На то, как император прячет свою возлюбленную в золотых покоях!

Ли Нинъюй, до этого хмурившаяся, услышав шутку Гу Сяомэн, рассмеялась: — Какая ты болтушка.

Когда с кашей было покончено, перед ними встала новая проблема: Гу Сяомэн не могла принять душ, но ей нужно было обтереться.

Гу Сяомэн уверяла, что с её правой рукой всё в порядке и она прекрасно справится сама. Но Ли Нинъюй возразила, что, двигая правой рукой, Гу Сяомэн неизбежно будет шевелить и левой, а это только замедлит заживление раны.

В конце концов Гу Сяомэн сдалась. Она хотела было поспорить, но, встретившись с упрямым взглядом Ли Нинъюй, передумала. Она хотела поскорее выздороветь, чтобы быть рядом с Ли Нинъюй на равных, а не обузой.

А гордость можно и проглотить.

Гу Сяомэн повернулась к Ли Нинъюй спиной и с её помощью сняла рубашку. Тёплое полотенце скользнуло по коже, стирая липкость от пота и жара. Сяомэн почувствовала себя намного лучше.

Когда Ли Нинъюй начала обтирать её спереди, Гу Сяомэн показалось, что у неё снова поднялась температура. Её лицо стало пунцовым, как спелая вишня. Ли Нинъюй же сохраняла невозмутимый вид, словно смотрела сквозь неё.

Но только небо знало, как пылают её уши, спрятанные под распущенными волосами.

После обтирания возник новый вопрос: где будет спать Ли Нинъюй?

Ли Нинъюй настаивала на том, чтобы спать на полу, чтобы случайно не задеть раненую руку Гу Сяомэн во сне. Но Гу Сяомэн хотела, чтобы Ли Нинъюй легла рядом с ней.

— Ещё не лето, на полу ты простудишься. А у тебя и так слабое здоровье, вдруг астма обострится? Что мы тогда будем делать, если обе заболеем? Ложись справа от меня, я буду лежать на спине и точно не задену тебя левой рукой, — убеждала Гу Сяомэн.

В этот раз победа осталась за Гу Сяомэн.

Они лежали рядом, закрыв глаза. Их неровное дыхание выдавало, что ни одна из них не спит.

Гу Сяомэн открыла глаза и несколько раз моргнула.

— Сестра Юй.

Ли Нинъюй промолчала.

— Я люблю тебя.