Глава вторая (Часть 2)

Медвежонок родился только весной, пухлый и круглый, он не понимал, что случилось с его матерью. Элронд схватил его за загривок и поднял, и медвежонок повис на его руке, мягкий и послушный.

— Йаванна, — прошептал он, — прости меня. — И свернул ему шею голыми руками, не используя оружия, чтобы сохранить нетронутой его красивую шкуру. В то время он был передовым воином Гил-галада, безжалостным к врагам, даже к эльфам. Но медведица просто возвращалась домой, она не сделала ничего, за что заслужила бы такую жестокость. Он словно до сих пор чувствовал хруст костей под пальцами.

Он резко очнулся от этого то ли сна, то ли воспоминания, и обнаружил, что лежит на незнакомой кровати. Подсознательно он решил, что попал в плен к врагам. Осторожно вытянув руку, он коснулся рукояти меча и вздохнул с облегчением. Постепенно он пришел в себя и вспомнил события прошлой ночи, как он, словно безумец, бросился в море. Он забеспокоился: что подумает о нем жена?

Опустив взгляд, он увидел, что одет только в нижнее белье, и понял, что Келебриан сняла с него тяжелую одежду. Но она не смогла бы поднять его и переодеть в одиночку, значит, у нее был помощник.

— Ты проснулся, — раздался ее голос, и он посмотрел на нее, в ее твердые глаза. — Тебе лучше?

— Намного, — ответил он, чувствуя сухость и першение в горле. — Прости меня.

— За что? — спросила она серьезно, не шутя.

— За прошлую ночь. Я знаю, что у тебя были гости, и я помешал вам, но я не нарочно.

— Только за это? — настаивала она. Сердце Элронда упало. Готов ли он коснуться запретной темы?

— Нет, — сказал он. — Прости меня за то, что случилось на перевале Красного Рога. Прости, что я не поехал с тобой, прости, что не смог...

— Элронд, — мягко прервала она его, — тебе не за что извиняться, ты ни в чем не виноват передо мной.

— Но я позволил тебе...

— Ты не позволял, — сказала она с любовью. — Мой муж.

— Я? — спросил он. Она молчала, просто глядя на него.

— А кто же еще будет моим мужем? — спросила она через некоторое время.

— Если ты уже... Я бы не возражал.

— Сын Эарендила, — ее лицо стало суровым, а голос строгим. — Ты помнишь клятвы, которые мы дали друг другу на свадьбе? Я никогда не забуду, как в присутствии Манвэ и Эльберет я поклялась быть твоей женой навеки. Ты думаешь, я бросала слова на ветер?

— Я не это имел в виду, Ан, — поспешно объяснил он. — Это я нарушил свою клятву тебе.

— Элронд, — она села рядом с ним, взяла его лицо в свои ладони и нежно поцеловала в губы. — Мой муж, — повторила она. — Клянусь Эльберет и Манвэ, я никогда не считала, что ты нарушил свою клятву. Я никогда не винила тебя в том, что произошло.

— Как же так? — спросил он. — Даже я виню себя. Я был недостаточно бдителен, и орки творили зло прямо у меня под носом.

— Туманные горы — рай для темных существ, в их пещерах скрыто бесчисленное множество зол, и как бы ты ни был зорким и чутким, ты не смог бы узнать обо всем. Мои страдания были слишком велики, и если бы я осталась в Средиземье, я бы умерла. Ты, именно ты спас меня, отправив сюда, но тебе пришлось вынести боль разлуки. — Она нежно поцеловала его, и он, наконец, осмелился прикоснуться к ней.

— Неужели те события не оставили на тебе тени? — спросил он. — Когда я смотрю на тебя, я словно вижу, как твоя кожа разорвана, твои волосы залиты кровью, твои раны кровоточат, а в глазах застыл ужас. Ты пережила такое, и сможешь ли ты снова разделить со мной ложе?

— Я исцелилась, — ответила она. — Я пришла сюда и первым делом обратилась за помощью к Ирмо, лежала в его садах Лориэна, полусонная-полубодрствующая. Я рассказала ему о своих самых страшных воспоминаниях и снах, и они повторялись снова и снова, бесчисленное количество раз, пока – как если бы ты постоянно тер острый камень, об который режешься и истекаешь кровью, но со временем его края сглаживаются – пока я не смогла спокойно относиться к этим ужасным воспоминаниям о боли. Потом я пошла к Ниэнне, и в ее чертогах скорби ткала гобелен, вплетая в черные нити основы мою боль, страдания и ненависть, а потом сожгла гобелен. Наконец, я спустилась с холма, покинула жилища Валар и пришла в Тирион. Я жила в разных частях города, была соседкой Финрода Фелагунда, Финдис и Тургона. А теперь я живу здесь, за городом, у моря, и Глорфиндель тоже, потому что это недалеко от дома Тургона и владык Гондолина.

— Как бы я хотел исцелить тебя тогда, — сказал он. Она улыбнулась ему, нежно и ласково.

— Даже Лориэн не смог бы мгновенно облегчить мою боль. Мандос предлагал мне отправиться в его чертоги для исцеления, и я подумывала согласиться, потому что смерть – это так просто, раз и навсегда, а исцеление в Лориэне – долгий и трудный путь, мучительный и страшный. Конечно, я хотела поскорее избавиться от ужасных кошмаров, забыть обо всем, но я не хотела умирать, потому что больше всего я жаждала встречи с тобой.

— Стоило ли все это того? — спросил он. — После твоего ухода я потерял всех наших троих детей; и половина жителей Имладриса верит, что у меня есть четвертый ребенок от человеческой женщины. А теперь я потерял и свое высокое положение, у меня больше нет ни славы, ни счастья, которые я мог бы предложить тебе.

— Элронд, — тихо вздохнула она, обнимая его. — Любовь моя, мне достаточно тебя. — Слезинка скатилась по его руке, и он понял, что она плачет; он провел пальцами по ее щеке и обнаружил, что его собственные глаза тоже наполнились слезами. С тех пор, как она пострадала, а может быть, после смерти Гил-галада, он не плакал так.

Когда рассветный свет проник в их комнату через окно, он утонул в объятиях жены, и впервые в жизни понял, как эльфы из историй могут превратиться в лужу слез.

Было приятно уединиться вдали от суеты. Он представил, что все еще находится в Средиземье: дети уехали, Арвен в Лотлориэн, сыновья в Гондор на учебу, а он с женой сопровождает самых близких друзей в теплые Устья Сириона.

Глорфиндель вернулся, он тепло обнял Элронда и тактично предложил переехать к Тургону, чтобы супруги могли насладиться обществом друг друга. Но Элронду очень нравилось жить с Глорфинделем, и Келебриан тоже, поэтому они уговорили его остаться.

Иногда их навещали некоторые нолдорские аристократы, жившие неподалеку. Финдис приходила часто, а также владыка Дома Фонтана – Эктелион из Гондолина, о котором Глорфиндель иногда говорил с легкой грустью. Элронд не любил этих гостей и всегда прятался во внутренних покоях, но когда Эктелион играл свою прекрасную музыку, он не мог удержаться и выходил, чтобы найти место поближе и слушать. Однако каждый раз, когда приходил Эктелион, Келебриан находила предлог, чтобы уйти, оставляя его наедине с Глорфинделем.

— Он приходит, потому что мой муж – потомок Тургона, и он хочет убедиться, что мы счастливы, — сказала она с веселой улыбкой и блеском в глазах. Элронд, слушая песни Эктелиона, со словами и без, тоже улыбнулся.

Приходил Тургон, приходила и Галадриэль. Он видел госпожу Галадриэль, но она казалась немного незнакомой. Без силы Нэнья она больше не сияла так ярко, словно на нее легла легкая тень, она выглядела немного уставшей. Он знал, что сам выглядит еще хуже; он также понимал, что ее разлука с Келеборном была очень редким явлением в Средиземье.