Глава 9 (Часть 1)

Спустя долгое время я спросила Сюй Шу: — Когда ты начал испытывать ко мне чувства? И почему?

— Мне нравилось, как ты напевала по дороге домой, — улыбаясь, ответил Сюй Шу.

— Сюй Шу, обещаю, ты больше никогда не услышишь, как я напеваю, — подмигнула я ему. Мне хотелось провалиться сквозь землю, и желательно вместе с ним.

«А еще мне нравилось, как ты каждый день надевала разную одежду. Какое же одиночество нужно испытывать, чтобы старшеклассница думала, что одежда должна быть новой?» — подумал про себя Сюй Шу.

Все то время, что Сюй Шу провожал меня, я шла впереди, а он — за мной.

Но с тех пор он всегда шел рядом или впереди меня.

После вечерних занятий мы тайком держались за руки, переплетали пальцы, иногда просто шли, держась за руки, иногда — сцепив их крепко. Его рука излучала уверенность и спокойствие. Один взгляд, одно прикосновение — и никакие бури не страшны.

Мы часто целовались. Мне нравились поцелуи, казалось, что именно они лучше всего выражают близость и дают чувство безопасности. Мы целовали друг друга в губы, нос, уши, уголки глаз.

Сюй Шу, наверное, чувствовал, как мне нравятся его поцелуи. Каждый раз он обнимал меня, приподнимал мой подбородок и нежно обводил языком мои губы, губами касался уголков моих глаз, прижимал мою голову к себе и целовал в макушку.

А я любила покусывать его губы, плечи и даже шею.

Часто я сомневалась в наших отношениях. Сюй Шу был как луч солнца, пробившийся сквозь щель в темной комнате. И мне, человеку, который слишком долго провел в этой комнате, хотелось обнять это тепло, но в то же время я боялась, что это лишь мимолетная радость. Мне хотелось быть рядом с ним, но я боялась затянуть его в эту тень.

Он был как лунный свет — спокойный, прекрасный и нежный, дарящий комфорт и уверенность.

Когда мы стали встречаться, мой мир стал ярче, и я стала более разговорчивой.

Я смотрела на небо — оно было таким голубым, а листья кленов во дворе школы казались еще краснее, чем в прошлом году.

Моя мама, наверное, и представить себе не могла, что у меня появится тот, кто мне нравится.

С детства я боялась говорить о том, что мне нравится, потому что знала, что все равно не получу этого.

Она считала, что у ребенка не должно быть много желаний, что то, что легко достается, не ценится, и что, если у человека слишком много материальных желаний, он никогда не будет доволен.

Мои действия были подобны хождению по канату над пропастью.

Я не могла представить, как отреагирует мама, если узнает об этом. Но что с того? Я уже взрослая.

Это чувство постоянной опасности было результатом многолетнего давления.

В тот день, когда мы признались друг другу в своих чувствах, мы договорились не ссориться по пустякам и не портить счастливые моменты.

Именно поэтому, вспоминая о Сюй Шу, я всегда испытываю нежность и благодарность.

Долгое время мы с Сюй Шу не ходили вместе обедать, не гуляли наедине. В классе я тоже не смела открыто смотреть на него, только изредка бросала быстрые взгляды. Иногда он смотрел на меня, иногда — я на него. О поцелуях не могло быть и речи — вокруг были одноклассники.

Я думала, что мы сможем побыть вместе во время утренних пробежек, когда на площадке мало людей, но мы почти не встречались там.

Мы с сестрой Юнь продолжали дружить. Она не знала, что девушка, о которой говорил Сюй Шу, — это я, но что-то изменилось между нами. Это было как маленькая рыбья косточка, застрявшая в горле.

К счастью, нас постоянно пересаживали, и мы стали реже общаться. Хотя позже, когда я переписывалась с Сюй Шу, я использовала номер ICQ, который она мне дала.

Долгое время о наших отношениях знала только Гу Чэнь.

Она очень переживала, хотя Сюй Шу вел себя безупречно.

— Гусеница, прежде чем превратиться в бабочку, не видела света, — сказала я ей. — Но, увидев его однажды, она больше не захочет возвращаться в темноту.

Так и я, обняв однажды солнце, полюбила его тепло.

Первый раз мы поссорились с Сюй Шу в одиннадцатом классе, когда нужно было выбирать профиль. У меня был только один вариант — гуманитарный. Мои оценки по физике и химии были не очень хорошими, и я никогда не делала того, в чем не была уверена.

Я не спрашивала Сюй Шу, какой профиль он выбирает, только сказала, что мама хочет, чтобы я поступила на педагогический и потом работала в школе.

Сюй Шу слегка улыбнулся и сказал, что работа в школе мне подходит.

Но он ничего не сказал о своем выборе, а в заявлении указал, что хочет перейти в класс с физико-математическим профилем.

— Мои оценки по всем предметам примерно одинаковые, — спокойно сказал он. — Я подумал и решил, что буду изучать физику и математику, чтобы потом поступить в медицинский.

Должно быть, он долго обдумывал это решение.

— В медицинский? — спросила я. — Значит, после выпуска нам придется расстаться? Лучше сделать это сейчас, чем потом мучиться!

Я, как всегда, следовала маминым советам.

— Нельзя так думать, я…

— Ты же знаешь, что я не смогу поступить в медицинский, — перебила я его. — Мама всегда хотела, чтобы я пошла на педагогический.

— Если ты поступишь в медицинский, что будет с нами?

— В какой бы город ты ни поступила, я поступлю в медицинский в том же городе, — твердо сказал Сюй Шу. — Даже если мы будем учиться в разных университетах, мы сможем часто видеться.

«Боюсь, что, когда придет время подавать документы, ты уже не будешь так уверен», — подумала я.

Я не могла с этим смириться и, натянуто улыбаясь, покачала головой.

Сюй Шу протянул руку, словно хотел взять меня за руку, но я не дала ему.

В моей душе образовалась пустота, но я все еще могла улыбаться. Я нервно теребила пальцы, глядя на него, словно пытаясь прочесть его мысли.

— Не ковыряй пальцы, пожалуйста, — Сюй Шу взял мою руку и нежно погладил.

— Я не сказал тебе раньше, потому что думал, что, куда бы ты ни поступила, и что бы ты ни изучала, я всегда смогу быть рядом.

— Сюй Шу, а что, если в городе, куда я поступлю, не будет хорошего медицинского университета, или в городе, куда поступишь ты, не будет университета, в который я смогу поступить?

Наступило молчание. Я ненавижу эти неловкие паузы.

Я улыбнулась и отвернулась, не желая плакать перед ним.

Молчание Сюй Шу, который всегда говорил со мной так мягко, вернуло мой мир к прежним серым тонам.

Я и раньше была не очень разговорчива, а теперь и вовсе не хотела говорить. Одноклассники обсуждали, кто пойдет в гуманитарный класс, а кто — в физико-математический. «Какая разница? — думала я. — Эти отношения, завязавшиеся за один год, все равно скоро закончатся».