Глава 3

К началу учебного года я приехала в школу очень поздно. Мама заставила меня ждать, пока она закончит оформлять документы для своих учеников. Наверное, это было продолжением ее разочарования моими результатами вступительных экзаменов. Я не поступила в лучшую школу города, как она хотела. Ругань и выговор не смогли полностью унять ее раздражение, и в итоге я поехала в школу одна, со своими вещами.

Я никогда ничего не просила у мамы. Она всегда разговаривала со мной снисходительно.

Она стояла или сидела, а я стояла, ковыряя пальцы, и слушала. В детстве я всегда надеялась, что она будет отчитывать меня сидя, потому что, когда она распалялась, ей приходилось вставать, чтобы ударить меня.

Она сказала, что не может отвезти меня в школу, потому что у нее есть свои ученики, о которых нужно заботиться, а мои оценки на вступительных экзаменах… ей стыдно о них говорить.

За эти годы у меня выработалась привычка, или, скорее, закономерность: когда меня критикуют, я сначала ищу причину в себе. Даже если причина не во мне, я все равно считаю, что виновата.

Я принимала все без возражений.

Поскольку я приехала поздно, меня поселили в комнату с другими девочками. Кроме меня, там жили еще трое: одна одиннадцатиклассница и две — из выпускного класса.

Мне было все равно, одногодки они мне или нет, ведь я не умела общаться с людьми.

К счастью, наша комната выходила окнами не на спортивную площадку, а на север и юг. В хорошую погоду на маленький балкончик светило солнце, и можно было видеть, как энергичные ребята бегают по площадке.

Мои соседки по комнате, пока не выпустились, очень мне помогали и заботились обо мне.

Возможно, они видели, что я приехала одна, с кучей вещей, поэтому помогли мне распаковаться, устроиться и познакомиться со школой.

Каждое утро мы вместе завтракали, а потом, собрав вещи, спешили на занятия.

В комнате всегда было шумно: музыка, чтение, обсуждение уроков, уборка, разговоры в ванной — все звуки смешивались.

Вскоре после начала занятий у меня начались месячные. Это был первый раз, и каждое утро мне приходилось стирать испачканную простыню. Сестра Юнь, которая училась в выпускном классе, не выдержала и сшила мне небольшую прокладку из своей старой одежды.

— Твоя мать точно родная? — пробормотала она.

— Да, я и сама иногда сомневаюсь, — ответила я.

К счастью, меня окружали три жизнерадостные девушки, которые говорили добрые слова мягкими голосами. Но из-за своей застенчивости и зависти я чувствовала себя неловко.

Я хотела присоединиться к их разговорам, но не знала, какие темы подойдут, чтобы всем было комфортно и не возникало неловких пауз.

Тогда они просто сказали мне, чтобы я не стеснялась и говорила все, что думаю. Они верили, что я не обижу их своими словами.

Впервые я поняла, что мир за пределами моего дома не такой, как описывала мама, и что отношения между людьми не всегда полны злобы.

Пообщавшись с этими девушками, я узнала, что есть люди, которые говорят так мягко, и каждое их слово выражает то, что они думают. Даже если они не согласны друг с другом, они говорят спокойно и доброжелательно.

Гу Чэнь поступила в ту же школу, что и я. Хотя мы учились в разных классах, они были недалеко друг от друга, и мы виделись на переменах и после уроков.

Мы знали друг друга больше десяти лет.

Гу Чэнь — особенный человек. Мы стали подругами только благодаря ее доброму нраву.

В детстве она всегда могла уговорить мою маму отпустить меня погулять с ней.

Через много дней после начала занятий я заметила одну странность.

Моя мама, которая раньше так строго меня контролировала, теперь, когда я уехала из дома, казалась спокойной.

Она редко звонила, и я не слышала, чтобы учителя упоминали о ее визитах в школу или о чем-то подобном.

Неужели она решила, что я выросла?

Мне было только на руку. Я не знала, как вести себя с ней лично, а по телефону — тем более.

Но я не смела расслабляться. С одной стороны, меня много лет учили быть сдержанной, а с другой — мама всегда могла появиться неожиданно.

У меня всегда было мало друзей. Мои желания, как и нежелания, не имели значения. Главное — учеба и хорошее поведение.

В детстве меня часто наказывали за шалости. На одной стене в нашем доме висели мои грамоты и награды, а на другой — мои объяснительные и письма с раскаянием.

Лучше всего у меня всегда получалось писать сочинения. Став взрослой, я часто шутила с Чу Юнь, что, постоянно наблюдая за выражением лица мамы, я хорошо научилась понимать, что от меня хотят.

Она смеялась надо мной, говоря, что я не понимаю людей и не чувствую, что происходит вокруг.

— Все эти годы ты только и делала, что пыталась понять настроение своей матери, — говорила она.

Гу Чэнь, как всегда, заботилась обо мне. Она знала мой характер и не пыталась втянуть меня в свой новый круг общения, как это делают восторженные новички.

Она, как и я, не любила шумные компании.

Даже встретив своих одноклассников, она просто говорила: «Это моя подруга».

И даже имени моего не называла.

Я никогда не думала, что кто-то будет обо мне помнить, но у меня оказалось несколько таких друзей, которые всегда держали меня в своих мыслях.

Наверное, так устроена жизнь: если человек, событие или вещь оставили след в твоей душе, то в будущем ты будешь постоянно случайно сталкиваться с ними.

В классе я часто слышала, как кто-то зовет Сюй Шу. Обычно он спокойно отвечал, но иногда молчал.

Чем чаще я слышала его имя, тем больше мне казалось, что Сюй Шу — приятный человек. Интересно, какой у него характер? Такой же спокойный, как его имя?

Позже, когда я слышала, как он говорит позади меня, я начинала почесывать голову, глядя в окно, словно отдыхая. Но на самом деле, под своими большими очками, я украдкой поглядывала на него.

Иногда я даже слышала, о чем он говорит.

Легкая улыбка выдавала меня. Я не могла не обращать на него внимания.

Несмотря на то, что мои мысли были заняты Сюй Шу, я не забывала об учебе. В старшей школе у нас были вечерние занятия, и большую часть времени я проводила в классе, склонившись над тетрадями или закрыв глаза за партой.

Теперь, когда рядом не было Сюй Шу, никто не мешал мне на уроках, и стало немного тише.

Вскоре состоялся первый пробный экзамен. Я использовала все, что выучила за лето и после начала занятий, а также все свои прошлые знания.

По китайскому и английскому у меня всегда были отличные оценки, математика — неплохо, история и обществознание — тоже хорошо, а вот физика, химия и биология выглядели не так гармонично.

Наверное, увидев мои оценки, классный руководитель сразу записал меня в гуманитарии.

А вот Сюй Шу, кроме английского, показал блестящие результаты по всем предметам. Он, как и всегда, был спокоен и приятно удивил всех.

В средней школе у Сюй Шу, кроме английского, по всем предметам были хорошие оценки. Но за день до экзамена по физкультуре он попал в больницу с аппендицитом и пропустил этот экзамен, потеряв 30 баллов. Английский он тоже сдал не очень хорошо.

Так он оказался в нашей школе.

Но его родители, узнав о результатах экзаменов, не стали его ругать, а, наоборот, поддержали, сказав, что все в прошлом и что все начинается сначала.

Тем летом, пока я сидела дома, размышляя о своих ошибках, раскаиваясь и решая кучу задач, Сюй Шу путешествовал со своим отцом по северо-западу Китая.

После пробного экзамена рассадка в классе не изменилась, но учитель Е вызвал некоторых учеников на беседу. Я подумала, что когда-нибудь, если представится возможность, я тоже поговорю с ним, чтобы узнать, так же ли он мягок вне урока, и понять, почему учителя так отличаются друг от друга.

Повернув голову, я все еще могла видеть большую часть лица Сюй Шу.

Я часто видела его спокойным, с опущенными глазами, смотрящим в учебник или тетрадь. Он не замечал моих взглядов.

Спокойствие Сюй Шу исходило изнутри. Сидя в одиночестве, опустив голову, он легко мог остаться незамеченным.

Потом я научилась делать вид, что разминаю шею, чтобы украдкой посмотреть на него.

Это продолжалось до тех пор, пока две девочки с моего ряда не поссорились, и учитель Е пересадил некоторых учеников. Меня пересадили на ряд вперед, и Сюй Шу оказался прямо за мной.

Теперь, стоило мне обернуться, я видела его спокойный, красивый профиль.

Чаще всего он сидел, слегка опустив голову, и его длинные ресницы отбрасывали тень на нижнее веко.

Только сидя так близко, я поняла, как много эмоций могут выражать глаза.

Иногда, если я не понимала что-то на уроке, я обсуждала это с соседкой по парте, и она всегда привлекала к разговору Сюй Шу.

Слушая его тихий голос, объясняющий решение задачи, я думала, какой он собранный и четкий. Даже его черновики были аккуратными и чистыми.

Поэтому каждый день к нему подходили одноклассники, и мальчики, и девочки, чтобы обсудить с ним задачи. Он спокойно сидел, держа в одной руке ручку и что-то рисуя на бумаге, а другую руку положив на край стола, и тихо объяснял.

Иногда, когда светило солнце, на его волосах играли блики.

Часто оборачиваясь, я обратила внимание на его длинные пальцы с аккуратными ногтями, и моя рука, державшая ручку, невольно сжалась.