Глава 5. Встреча

Прошёл целый месяц с их последней встречи.

Раньше она постоянно крутилась у него перед глазами, поэтому месяц разлуки действительно можно было назвать «давно не виделись».

Цзяхэ не сводила глаз с Шэнь Юньтина.

Он стоял перед ней. На его венце из серебряного лотоса лежал снег, а растаявшие снежинки на длинных ресницах словно окутывали его холодные, строгие черты мягкой дымкой.

Он улыбался ей.

Уголки его губ были слегка приподняты, а в темных, спокойных глазах отражалась только она.

Мерцание свадебных свечей отбрасывало на него тёплый свет, разгоняя ледяной холод снежной ночи.

Шэнь Юньтин был невероятно красив.

Он был настолько очарователен, что заставлял сердце трепетать.

В глазах Цзяхэ всё поплыло, голова закружилась. Казалось, жар усилился.

Должно быть, из-за болезни у неё начались галлюцинации.

Шэнь Юньтин наклонился к ней, и его высокая фигура накрыла её, словно тень.

Хрупкая Цзяхэ утонула в его объятиях. Полог опустился. Шэнь Юньтин снял с её волос резную нефритовую шпильку, и тёмные локоны рассыпались по плечам.

Он нежно поцеловал её в уголок губ, раздвигая её сомкнутые губы.

Их дыхание смешалось. Сквозь пелену тумана Цзяхэ вспомнила слова из письма.

Поместье канцлера могло стать для неё убежищем. Если она будет послушной и покорной, как прежде, и останется рядом с ним, он обеспечит ей безопасность.

Сердце сжалось от горечи. Цзяхэ сморгнула слёзы, закрыла глаза и, дрожа, обняла его.

В тишине снежной ночи раздался звук колокола из горного храма на окраине столицы.

Свадебные свечи внезапно погасли. Свет лампы из буддийского храма, проникая сквозь бумажные окна, отбрасывал холодные блики на стены комнаты.

Одежда Цзяхэ упала на пол...

Шэнь Юньтин не был нетерпеливым человеком, но сегодня он казался слишком торопливым.

Словно волк, который десятилетиями питался лишь травой, а теперь увидел долгожданное мясо.

Он хотел немедленно проглотить её целиком, но в то же время боялся потерять хоть мгновение наслаждения, поэтому, сдерживая себя, он медленно и бережно смаковал каждый миг.

Он остановился только на рассвете.

Несколько прядей волос на лбу Цзяхэ прилипли к её щекам от пота. Лоб был горячим. Она потеряла сознание.

Сквозь сон она слышала, как Шэнь Юньтин зовёт её по имени, снова и снова, пытаясь разбудить.

Его голос был строгим, словно она совершила тяжкий грех, не просыпаясь.

Но её веки были слишком тяжёлыми, и ей совсем не хотелось открывать глаза.

Сознание медленно угасало. Цзяхэ, прижавшись к тёплому телу рядом, погрузилась в глубокий сон.

Когда она открыла глаза, было уже светло.

Цзяхэ повернула голову. Другая половина кровати была пуста. Если бы не слабость во всём теле и ноющая боль, она бы подумала, что всё, что произошло прошлой ночью, было лишь сном.

После сна она вся вспотела. Цзяхэ подняла руку и коснулась лба — жар спал.

Она заметила что-то красное, повязанное на её запястье.

Это был узелок счастья.

Когда она болела в детстве, её мать завязывала ей на руке такой же узелок, чтобы она поскорее выздоровела.

Этот узелок был завязан особым способом.

Странно, откуда Шэнь Юньтин знает, как завязывать такие узлы?

Не успела Цзяхэ задуматься, как служанки за дверью, услышав шум в комнате, вошли с горячими полотенцами.

Служанку постарше, которая шла впереди, звали Бань Цинь. Она была управляющей в поместье канцлера и преданно служила Шэнь Юньтину.

Бань Цинь велела поставить ширму, за которой разместили ванну, наполненную горячей водой, затем подошла к Цзяхэ и поклонилась: — Господин велел мне помочь госпоже привести себя в порядок.

После болезни и событий прошлой ночи Цзяхэ чувствовала слабость во всём теле. Она покраснела и ответила: — Спасибо за заботу.

Цзяхэ обняла колени, её хрупкое тело погрузилось в тёплую воду.

На её нежной, белой коже рук и плеч виднелись красные следы, оставленные Шэнь Юньтином.

Они словно напоминали ей о прошлой ночи.

Взглянув на Бань Цинь, стоявшую рядом, Цзяхэ от смущения спрятала лицо в воде.

— Госпожа, — понимающе улыбнулась Бань Цинь.

Цзяхэ подняла голову из воды. Её щёки порозовели, а на длинных ресницах дрожали прозрачные капельки воды. Она посмотрела на Бань Цинь своими большими, влажными глазами: — Что такое?

Бань Цинь принесла из-за ширмы корзинку с лепестками: — Господин сказал, что госпожа любит добавлять в ванну свежие лепестки роз для аромата. Это специально для вас собрали.

Лепестки роз упали в воду, распространяя нежный аромат. Цзяхэ смотрела на плавающие в воде лепестки, не в силах вымолвить ни слова.

Её положение оказалось гораздо лучше, чем она ожидала. По крайней мере, перед слугами Шэнь Юньтин относился к ней с уважением, подобающим жене канцлера.

От этой мысли ей стало немного легче на душе.

После купания Бань Цинь помогла Цзяхэ переодеться в простую рубаху и длинную юбку.

— В поместье мало подходящей женской одежды. Госпожа, пока наденьте это, а потом мы сошьём вам новые наряды.

Цзяхэ кивнула: — Хорошо.

Шэнь Юньтин не интересовался женщинами, и обычно рядом с ним была только она.

До вчерашнего дня в поместье, кроме Бань Цинь и нескольких пожилых служанок, не было других девушек.

Когда Цзяхэ закончила приводить себя в порядок, Бань Цинь принесла завтрак: сладкую рисовую кашу, миндальный суп, пирожные с бобовой пастой, пудинг с лепестками османтуса... Всё, что она любила.

— Господин сказал, что госпожа слишком худая и должна хорошо питаться.

Цзяхэ сделала небольшой глоток сладкой рисовой каши. Тёплая, нежная и сладкая, она согревала её изнутри.

Её глаза заблестели, но тут же потускнели. Шэнь Юньтин, должно быть, был доволен её покорностью прошлой ночью.

Пока она завтракала, Бань Цинь принесла чашу с лекарством. От тёмно-красного отвара поднимался пар. Сердце Цзяхэ сжалось. Она вспомнила слова Шэнь Юньтина из письма:

Он готов жениться на ней, но не хочет детей. После каждой близости она должна пить противозачаточный отвар.

Вспомнив горечь противозачаточного отвара, Цзяхэ вдруг потеряла аппетит. У неё не осталось родных, не осталось дома. Она жила в чужом доме и была должна Шэнь Юньтину шесть тысяч лян. У неё не было другого выбора.

Она отставила чашу с кашей и, опустив глаза, сказала Бань Цинь: — Оставь. Я выпью позже.

Бань Цинь ответила: — Слушаюсь, — поставила чашу на стол и с улыбкой добавила: — Этот имбирный отвар с коричневым сахаром нужно пить тёплым. Господин сказал, что он поможет госпоже справиться с простудой.

Имбирный отвар?

Цзяхэ удивлённо распахнула глаза: — Это не противозачаточный отвар?

— Противозачаточный? — Бань Цинь покачала головой. — Господин никогда не давал таких распоряжений. Он лишь велел мне заботиться о госпоже.

— Но он... — Он же говорил, что не хочет от неё детей.

— И потом, я... — У неё не было денег, чтобы купить противозачаточный отвар.

— Госпожа, не нужно лишних мыслей. Вам нужно поправиться, — Бань Цинь вспомнила, как утром Шэнь Юньтин просил её позаботиться о новой госпоже. — Господин очень переживает за вас.

Видя, что Цзяхэ всё ещё хмурится, Бань Цинь ласково добавила: — Поправляйтесь скорее и подарите поместью маленького наследника. Чтобы в этом тихом поместье канцлера стало немного веселее.

Сердце Цзяхэ вдруг забилось чаще. Она спросила Бань Цинь: — Где господин? Я хочу видеть его.

— Господин с самого утра в кабинете.

В кабинете поместья канцлера из отверстий медного курильницы струился дым. Шэнь Юньтин сидел за столом, опустив глаза на своё запястье.

Чистое, гладкое, без единого шрама. И никакой крови, сочащейся из ран.

В чаше для промывания кистей смутно отражалось его молодое лицо.

Он думал, что умер, но, открыв глаза, обнаружил, что вернулся на двадцать с лишним лет назад, в свою первую брачную ночь.

Всё это было слишком невероятно.

Шэнь Юньтин подпёр рукой подбородок и бесстрастно посмотрел в окно на хмурое небо.

Скучно, тоскливо.

Мысли путались. Шэнь Юньтин машинально потянулся к рукаву.

Где лекарство?

Ах да, двадцать лет назад Чэн Цзяхэ была ещё жива и здорова.

Он ещё не был болен и не нуждался в этой гадости.

Его больше не мучили беспричинная тоска, вспышки гнева и раздражительности, не преследовали кошмары.

Похоже, долги Чэн Цзяхэ всё-таки придётся вернуть.

Жизнь он ей уже вернул.

Что касается остального, он постарается выполнить все её желания.

За дверью кабинета послышались торопливые шаги. В юности он много раз слышал эти быстрые, радостные шаги, с которыми она бежала к нему.

Шэнь Юньтин поднял глаза на дверь, и в его прежде безжизненных глазах появились искорки.

Она пришла. Чэн Цзяхэ.

Цзяхэ бежала к кабинету, но у самой двери остановилась. Она протянула руку, чтобы открыть дверь, но тут же отдёрнула её.

Она стояла у двери, не решаясь войти. Вдруг дверь с грохотом распахнулась.