Глава 11: Отпустить

Глава 11: Отпустить

— Дай-ка папа посмотрит на тебя. Похудела, загорела.

Лу Сяньжунь и ординарец быстро сняли с неё узлы. Отец взял Лу Цзин Цю за плечи, осмотрел со всех сторон с болью в глазах. Его нежность тронула Лу Цзин Цю до глубины души.

— Папа, я так по вам скучала.

— Глупышка, пойдём, пойдём домой.

Ординарец Сяо Ван приехал с отцом на машине. Всю дорогу отец и дочь сидели сзади. Отец расспрашивал, а дочь отвечала, подробно рассказывая о своей жизни в деревне за последние два года.

Лу Цзин Цю смотрела на Си Чэн тридцатилетней давности. Давно ушедшие события оживали перед глазами при виде знакомых пейзажей и зданий.

Военный городок Си Чэн: в южном и северном районах стояли двухэтажные дома, а в восточном, у самых ворот, — несколько трёхэтажных зданий.

В центре тянулись ряды домов с черепичными крышами.

Дом семьи Лу находился в юго-западном ряду — двухэтажный домик, третий с конца, самый маленький по планировке. Именно по этому месту она больше всего тосковала в прошлой жизни.

Чжоу Ланьпин всё время прислушивалась к звукам снаружи. Услышав шум машины, она тут же выбежала из дома.

— Мама!

— Цю-эр, мама так по тебе скучала!

Чжоу Ланьпин не видела дочь два года, и это стало для неё настоящей душевной болью.

Но для Лу Цзин Цю прошла целая жизнь.

В зрелые и пожилые годы она больше всего скучала именно по маме.

Увидев ту, о ком думала днём и ночью, Лу Цзин Цю снова не смогла сдержать слёз.

Увидев, что дочь плачет, Чжоу Ланьпин обняла её и тоже заплакала, словно выплёскивая всю тоску, накопившуюся за эти два года.

Тем временем ординарец перенёс вещи к двери, отдал честь Лу Сяньжуню и молча уехал, оставив воссоединившуюся семью наедине.

Лу Сяньжунь проводил Сяо Вана до ворот, вернулся к жене и дочери, обнял их обеих и сказал:

— Ну хватит плакать. Ты же несколько дней ехала в поезде, устала, наверное. Скорее заходи в дом, мама приготовила тебе много всего вкусного.

Чжоу Ланьпин быстро вытерла слёзы и, взяв дочь за руку, сказала:

— И правда, что это я. Ребёнок только приехал. Сначала иди в дом, прими ванну. Мама приготовила твои любимые рёбрышки.

Дом семьи Лу представлял собой двухэтажное здание с небольшим двориком. Почти все дома в городке были такими.

На первом этаже располагались кухня, санузел, гостиная и одна комната. На втором этаже была небольшая площадка, от которой направо и налево вели двери в две спальни: одна была маленькой, а другая, выходившая на солнечную сторону, имела большой балкон — это и была комната Лу Цзин Цю.

Когда её отца перевели сюда, они жили в старом доме с черепичной крышей. Четыре года спустя эти дома снесли и на их месте построили трёхэтажные дома коридорного типа.

Тогда они и переехали в этот самый последний оставшийся свободным домик.

Он был маленьким по планировке. Предыдущая семья начальника была большой, и гостиную на первом этаже перегородили на две комнаты, так что места совсем не осталось. Из-за этого дом никто не хотел брать. У отца тогда ещё не было достаточного стажа, чтобы претендовать на отдельный дом, но жилья не хватало, и ему повезло.

Руководство также приняло во внимание, что их семья небольшая, и этот дом им как раз подходил.

Получив дом, отец потратил пятьдесят юаней, нанял людей, чтобы восстановить первоначальную планировку, и заново всё покрасил.

На третий год их проживания здесь были построены новые дома. Когда в них проводили отопление, заодно модернизировали и весь городок: провели центральное отопление и водопровод.

Отец воспользовался этой возможностью и оборудовал санузлы на обоих этажах.

После постройки новых домов некоторые ветхие здания в центре тоже подлежали сносу.

При планировке территории за их рядом домов осталось много свободного места, которое изначально предназначалось для посадки цветов и кустарников.

Однако люди начали огораживать себе дворики. Одна семья сделала, за ней вторая... Остановить это было невозможно, поэтому в конце концов всем разрешили и официально разделили участки.

Мама привела их дворик в порядок: с одной стороны разбила огород, а с другой, у стены, посадила цветы. Их «никому не нужный» дом становился всё лучше и уютнее.

Лу Цзин Цю вошла в свою комнату. Глядя на знакомые вещи, ощущая их реальную текстуру, она понимала, что живые предметы несут в себе гораздо больше красоты, чем могут передать фотографии.

Как же хорошо вернуться!

Лу Цзин Цю приняла ванну и переоделась в платье, которое оставила дома перед отъездом. Неожиданно оно оказалось ей впору.

Когда она спустилась вниз, родители уже ждали её за обеденным столом.

Лу Сяньжунь жестом пригласил её сесть, а Чжоу Ланьпин наложила дочери полную миску свиных рёбрышек.

— Садись скорее, ешь побольше мяса, — сказал Лу Сяньжунь.

Лу Цзин Цю съела кусочек рёбрышка, отпила бульона и вздохнула:

— Наконец-то я снова чувствую вкус маминой еды! Там, в деревне, я больше всего скучала именно по маминой стряпне.

— Похудела, загорела, — с сочувствием сказала Чжоу Ланьпин. — Наверняка тебе там пришлось нелегко за эти два года.

Вспомнив о бесконечной работе в поле, Лу Цзин Цю скорчила гримаску и пожаловалась родителям:

— Да, было очень тяжело. Почти всё время мы трудились в поле, а от солнца спрятаться было нечем, вот я и загорела, и похудела. Но зато я научилась готовить, сажать овощи, да и с полевыми работами теперь справляюсь.

Слушая, как легко дочь говорит об этом, Лу Сяньжунь и Чжоу Ланьпин почувствовали, как у них защипало в глазах.

Чжоу Ланьпин моргнула, сдерживая слёзы, и улыбнулась:

— Цю-эр теперь лучше мамы. Я вот землю обрабатывать совсем не умею.

Лу Сяньжунь молча подкладывал дочери еду в тарелку. Он видел, что, хотя дочь и настрадалась, духом она была бодра, и это его немного успокоило.

Но Чжоу Ланьпин всё равно волновалась и осторожно спросила:

— Цю-эр, ты надолго приехала? Собираешься возвращаться? Если не хочешь, мы с отцом что-нибудь придумаем, найдём тебе здесь работу.

Лу Цзин Цю понимала, о чём беспокоятся родители, и не стала ничего скрывать:

— Папа, мама, у меня отпуск на месяц, но я не хочу возвращаться.

— Там что-то случилось? — тут же спросил Лу Сяньжунь. — Или Гао Шу тебя обидел?

Видя тревогу и беспокойство на лицах родителей, Лу Цзин Цю почувствовала, как её сердце наполняется чем-то тёплым и мягким.

— Папа, мама, не волнуйтесь. Это моё решение. Я всё обдумала и больше не хочу бегать за Гао Шу. Я хочу вернуться и быть рядом с вами, хорошо?

Родители не могли скрыть радости от того, что их дочь за два года повзрослела и одумалась. Они несколько раз повторили: «Хорошо, хорошо». Отец с облегчением подумал о том, как она была увлечена Гао Шу в старших классах, как он тогда переживал, не зная, что делать — ведь она была в самом разгаре подросткового бунта, и любые слова, мягкие или строгие, были бесполезны.

— Хорошо, что не хочешь возвращаться, — сказала Чжоу Ланьпин. — Мы с отцом за этот месяц обязательно решим вопрос с твоей работой, и ты сможешь вернуться в город. — Она понимала, что в деревне, должно быть, многое произошло, но раз это заставило дочь передумать, значит, всё к лучшему.

Лу Сяньжунь всегда хотел, чтобы дочь пошла служить в армию, но она не хотела. Чжоу Ланьпин считала, что её хрупкая дочка не выдержит армейской муштры, и лучше бы ей пойти учиться на врача в больницу.

Лу Цзин Цю знала, что родители могут ей помочь, но у неё был и свой план:

— Папа, мама, не нужно торопиться. Я и сама могу найти работу.

— И какой же у тебя способ? — рассмеялась Чжоу Ланьпин.

— Могу поузнавать, не набирают ли рабочих на заводах, — улыбнулась Лу Цзин Цю.

В прошлой жизни, несмотря на проблемы с психикой, у неё был талант — она хорошо рисовала, особенно иллюстрации. Когда ей было скучно, она сидела одна в комнате с кистью в руках.

Однажды её рисунки случайно увидел один старый господин и сказал, что если их опубликовать, они непременно получат премию.