Глава 1, ч.1

— Сестра, умоляю тебя.

— Внизу столько людей, ты же не хочешь, чтобы я потом в школе не смогла и головы поднять?

Когда Мэн Тин пришла в себя, её уже кто-то толкал вперёд.

Услышав этот знакомый голос, она вздрогнула и инстинктивно обернулась, крепко схватив девушку за руку.

Шу Лань едва не вскрикнула:

— Сестра, больно, отпусти меня!

Только тогда Мэн Тин поняла, что что-то не так.

Перед глазами всё было серым, словно мир задернули плотным занавесом.

Мэн Тин ошеломлённо коснулась своего лица. На носу были тёмные очки, а глаза неприятно саднило.

Стоявшая перед ней Шу Лань выглядела лет на шестнадцать-семнадцать, и голос у неё был более юным. Она бросила на Мэн Тин настороженный взгляд:

— Ты же мне обещала, не передумаешь?

Передумает?

Мэн Тин обвела болящими глазами всё вокруг. Они находились в очень тёмном месте. Со сцены доносилась музыка, но здесь, за кулисами, она превращалась в неразборчивую мелодию.

Мэн Тин опустила взгляд на свои руки. Белые, изящные кисти в тусклом свете казались прекрасными и утончёнными — на них не было и следа тех ужасных, уродливых шрамов от ожогов. Она застыла в изумлении.

Шу Лань заметила её странное поведение и встревожилась. Испугавшись, что сестра что-то заподозрила, она понизила голос:

— Сестра, это очень важный зачёт. Если я его не сдам, что будет, когда папа узнает и ему станет плохо...

Только тогда Мэн Тин повернулась к ней. Ей хотелось спросить Шу Лань: почему ты отпустила ту верёвку и позволила мне погибнуть под оползнем?

Она знала, что уже мертва.

Но после того ужасного чувства падения она открыла глаза и оказалась на пять лет в прошлом.

Шу Лань перед ней была совсем юной, и обстановка казалась знакомой.

Мэн Тин помнила этот день. В тот год она училась во втором классе старшей школы, и Шу Лань умоляла её помочь со сдачей зачёта по искусству.

Шу Лань говорила, что если она не сдаст, то в школе её будут презирать.

Она занималась фортепиано всего два года и не обладала особым талантом, так что играла весьма посредственно. Мэн Тин долго сопротивлялась её уговорам, но, беспокоясь о здоровье отца Шу, в конце концов согласилась помочь сестре.

Возможно, именно потому, что это был её первый дурной поступок, жизнь Мэн Тин покатилась по наклонной.

Когда обман раскрылся, одноклассники стали смотреть на неё со странным выражением.

А через два месяца, когда её глаза зажили, Мэн Тин в одночасье стала первой красавицей седьмой школы.

Три года её глаза не видели дневного света, и все считали её слепой.

Но в тот год её красота расцвела в полную силу, и многие парни в школе теряли дар речи при виде неё.

Однако, спасая Шу Лань, Мэн Тин получила ожоги, изуродовавшие её лицо. Затем с отцом Шу случилось несчастье, родственники от неё отвернулись, и в итоге она трагически погибла под оползнем.

А сейчас стоявшая перед ней Шу Лань тихо проговорила:

— Сестра, я обещаю, это обычный зачёт, он не влияет на оценки и рейтинг, так что другим ученикам это не повредит. Ты же не хочешь, чтобы меня все три года в старшей школе презирали? Наша семья и так бедная, а из-за твоих глаз... — она резко оборвала себя и с тревогой взглянула на Мэн Тин.

Сердце Мэн Тин дрогнуло. Она почти мгновенно поняла, что та имела в виду: «Это из-за лечения твоих глаз наша семья теперь в таком стеснённом положении».

Забавно было то, что годовая плата за обучение Шу Лань в этой школе была баснословно высокой.

К тому же, проживая жизнь заново, Мэн Тин знала, что Шу Лань её обманывает.

Это был никакой не зачёт по искусству, а выступление, устроенное специально для Цзян Жэня, который сидел в зале.

В тот год Цзян Жэнь совершил какой-то проступок, за что семья Цзян сослала его на учёбу в профессионально-техническое училище Лицай. Все девушки на курсе из кожи вон лезли, чтобы снискать его расположение.

В начале учебного года Шу Лань из гордости записалась на конкурс талантов, но перед самым выступлением поняла, что её навыки никуда не годятся, и стала умолять Мэн Тин подменить её.

В городе Х не было никого, кто не знал бы о семье Цзян.

Это был древний клан с вековой историей, и большая часть недвижимости в этом приморском городе принадлежала им.

Недавно построенные виллы с видом на море на побережье также были проектом семьи Цзян.

Никто не знал, что натворил Цзян Жэнь, но даже если бы он совершил убийство или поджог, такого богача можно было встретить лишь раз в жизни.

Цзян Жэнь был единственным наследником семьи Цзян, и все знали, что он тот ещё фрукт, но всё равно роем вились вокруг него.

Шу Лань не была исключением.

Мать Цзян Жэня была настоящей аристократкой, талантливой и холодной, как снег.

Хотя она умерла много лет назад, старый глава Цзян так и не женился снова.

Поэтому Шу Лань решила завоевать расположение Цзян Жэня с помощью своего «таланта».

Мэн Тин чувствовала себя разбитой и растерянной. Вернувшись в прошлое, она была одновременно благодарна и сбита с толку.

Не говоря уже о том, что сейчас, глядя на эту неблагодарную сестру, Мэн Тин не знала, как с ней поступить.

А Цзян Жэнь?

Она вспомнила юношу, который в прошлой жизни перелезал через стену, чтобы увидеть её; того Цзян Жэня, что бежал за автобусом три километра, лишь бы она обернулась и взглянула на него.

Все знали, что у Цзян Жэня проблемы с контролем гнева, и он не мог сдерживать свой характер.

Но Мэн Тин знала и другое: его чувства граничили с болезненной одержимостью.

В этой жизни она не хотела иметь с ним ничего общего. В её памяти сохранилось воспоминание о том, как через несколько лет он убил человека.

Таких людей лучше не провоцировать. Неужели от него нельзя просто спрятаться?

— Приглашается ученица второго (восьмого) класса, Шу Лань.

Звонкий голос ведущего разнёсся по залу. Шу Лань стиснула зубы и быстро надела на Мэн Тин белую кружевную шляпку.

Затем она сняла с неё тёмные очки.

В тусклом свете Шу Лань встретилась с её сияющими, неземными глазами и на мгновение замерла.

Кто бы мог подумать, что под тёмными очками слепой скрывается пара глаз, прекраснее звёздного неба?

Шу Лань почувствовала одновременно и ненависть, и злорадство. Злорадство от того, что все три года Мэн Тин считали неполноценной слепой. Слепую девушку никто и не думал связывать со словом «красавица». Её красота была сокрыта, и никто не мог её разглядеть.

Придя в себя, Шу Лань, зная, что у сестры мягкий и покладистый характер, тихо проговорила:

— Сестра, я заранее попросила подругу включить приглушённый тёпло-жёлтый свет. Если глазам будет больно, просто закрой их. Ты ведь помнишь клавиши? Всё должно быть в порядке. Пожалуйста.

Подумав об отце Шу, чьё здоровье ухудшалось с каждым днём...

Мэн Тин замерла, её мысли текли медленно.

И очнулась она, лишь когда Шу Лань вытолкнула её на сцену.

Свет мгновенно упал на неё.

Шу Лань не обманула: освещение на сцене было приглушённым и тёплым, чтобы сберечь её чувствительные к яркому свету глаза.

В тот год Мэн Тин только что перенесла операцию на роговице. Она носила тёмные очки более трёх лет и ходила с тростью для слепых.

Операцию сделали месяц назад, и ей предстояло носить очки ещё два месяца.

Как только она появилась на сцене, в зале воцарилась гробовая тишина.

Белая кружевная шляпка скрывала большую часть её лица, но можно было разглядеть изящные очертания и маленький точёный подбородок.

На ней было длинное белое шёлковое платье, перехваченное на талии красной лентой, а длинные, до пояса, волосы рассыпались по спине.

На ногах — пара маленьких чёрных кожаных туфелек.

Она была словно лунная богиня, сошедшая со страниц сказки.

Мэн Тин опустила глаза. Она знала, что Цзян Жэнь сидит в самом конце зала.

Она велела себе не паниковать: он её ещё даже не знает.

Сейчас она выступает вместо Шу Лань.

Неподалёку в свете софитов стояло фортепиано. Его чёрно-белые клавиши блестели, придавая ему особую элегантность.

Мэн Тин посмотрела на него, и на мгновение её сердце наполнилось нежностью.