Глава 42. Простые деревенские жители

— Дам, конечно, но… — Чэнь Сюань вдруг сделал паузу.

Хуан Тун тут же крепче прижал к себе кабанью ногу, испугавшись, что тот сейчас скажет, будто пошутил, и потребует её вернуть. Он с тревогой посмотрел на Чэнь Сюаня.

Видя это, Чэнь Сюань озорно усмехнулся, но дразнить его больше не стал.

— …ты должен кое-что для меня сделать!

— Хорошо, работа… я… больше всего… люблю! — услышав это, Хуан Тун сразу расслабился. — Что делать, брат Сюань?..

— Пойди и оповести всех. Скажи, чтобы приходили сюда, я раздам им немного мяса. Давай, живее.

От этих слов Хуан Тун замер в изумлении, не веря своим ушам. Он что, ослышался? Раздаст?

— Правда… не шутишь… не играешь?.. — он и так говорил с запинкой, а сейчас и вовсе начал заикаться.

— Правда, иди скорее!

— Хорошо!.. — он тяжело кивнул и, не обращая внимания на ливень, крепко прижимая к себе кабанью ногу, выбежал из-под навеса. Эта нога теперь была его жизнью, он не расстанется с ней ни на шаг.

…

Надо сказать, сила притяжения халявы воистину велика. И так повсюду.

Услышав, что Чэнь Сюань собирается раздавать мясо, жители деревни Шуанган поначалу не поверили. Это же мясо! Некоторые семьи уже и не помнили, когда в последний раз его ели. Во всей деревне только Чэнь Сюань был охотником, только он один осмеливался ходить в горы. И только в его семье мясо было постоянно. Все знали, что каждый раз, возвращаясь из Загорья, он нёс полные мешки. Хоть он и возвращался поздно, но его всё равно кто-нибудь да видел. К тому же, каждый день во время еды из трубы дома Чэней шёл дым. Кто бы не завидовал? Кто бы не соблазнился?

Некоторые даже подумывали украсть у Чэней еду, но останавливала мысль, что раз уж он не боится зверей в горах… да и стыдно было бы попасться перед односельчанином.

Поэтому, хоть многие и сомневались в словах Хуан Туна, они всё же, несмотря на дождь, пришли сюда.

Вскоре навес на окраине деревни был полон народу. У всех были землистые лица и запавшие глаза. Недоедание — это мягко сказано. Они выглядели так, будто давно не ели досыта. Увидев гору мяса на большом камне, их глаза загорелись. Несмотря на шум ливня, Чэнь Сюань отчётливо слышал, как люди сглатывают слюну.

«Кажется, они и вправду изголодались», — с сочувствием подумал он.

— Сюаньчик, а Хуан Тун правду сказал? Ты и вправду раздаёшь мясо? — спросил дядюшка Цинь.

Чэнь Сюань помнил его — его единственный сын тоже умер во время чумы. Теперь в его семье остались только он, его жена и дочь.

— Конечно, правда, дядюшка. Иначе я бы не стал просить Хуан Туна вас всех звать.

— Зачем? Ты же знаешь, какая сейчас ситуация. Ты парень умелый, но охота — дело такое, не каждый день удача. Если ты всё раздашь, а потом не сможешь ничего добыть, как твоя семья будет жить?

От этих слов Чэнь Сюаню стало необъяснимо тепло. В такой момент человек думал не о себе, а о нём. Это напомнило ему, как кто-то когда-то сказал, что старики портятся. Ерунда. Просто они изначально были не очень хорошими людьми. При чём тут старость!

— Старик Цинь, не болтай глупостей! Чтобы брат Сюань, с его-то умением, да не добыл дичи? Правда ведь, народ?! — встрял Чэнь Тянь, известный на всю деревню холостяк, чьи родители рано умерли. Он был ленив и жаден до чужого добра, потому и не женился. От Ли Те, которого Чэнь Сюань убил собственными руками, он отличался лишь отсутствием хорошего брата. А так, кто знает, не был бы он хуже Ли Те!

Чэнь Тянь с подобострастным видом льстил Чэнь Сюаню:

— Брат Сюань у нас в деревне самый способный! У его семьи мяса полно, вот он, по доброте душевной, и решил нам помочь, видя, как мы бедствуем.

Он боялся, что Чэнь Сюань, услышав слова дядюшки Циня, передумает. И тогда мясо, которое уже было почти в руках, улетит. А ему так хотелось мяса! Он то и дело облизывал бледные губы, и на лице его было написано откровенное вожделение.

Чэнь Сюань внутренне усмехнулся. Не удостоив Чэнь Тяня даже взглядом, он обратился к дядюшке Циню:

— Всё в порядке, дядюшка. Я сегодня уезжаю из деревни, а мясо это с собой не увезти. Вот и решил раздать всем.

— Что? Уезжаешь? Куда? Сейчас же смута, снаружи опасно. В деревне-то ты с твоими умениями не пропадёшь, зачем уезжать? — дядюшка Цинь не на шутку встревожился.

Хоть его семья и не была так близка к Чэням, как семья Ван Дамина, но он был намного старше отца Чэнь Сюаня и в детстве часто с ним играл. К тому же, его единственный сын умер от чумы, прервав его род. Он не мог допустить, чтобы род Чэней постигла та же участь. Если он сейчас не попытается его отговорить, как он потом будет смотреть в глаза отцу Чэнь Сюаня? В конце концов, он был ему почти как старший брат.

— Успокойтесь, дядюшка Цинь, всё в порядке. Я еду работать в уезд, очень хорошее место. Не волнуйтесь. Я вам потом оставлю мяса побольше!

Услышав, что он едет на работу в уезд, да ещё и на хорошую, окружающие зашептались, а потом и вовсе принялись нахваливать:

— Какой молодец!

— Повезло же семье Чэней!

— В уезд… это хорошо, очень хорошо!

Дядюшка Цинь тоже обрадовался и закивал:

— Это определённо хорошая работа, куда лучше, чем охотиться в деревне.

Чэнь Тянь, которого снова проигнорировали, ничуть не смутился и гордо воскликнул:

— Я же говорил, брат Сюань у нас самый способный, даже в уезд на работу устроился! Правда ведь, народ?!

Но его натуру в деревне знали все, и отвечать ему никто не стал. Снова проигнорированный, на этот раз всеми, он, даже со своей толстой кожей, не смог сохранить улыбку. Неловко хмыкнув, он опустил голову и замолчал.

— Ладно, мы все соседи, не будем об этом. Вы все знаете меня, Чэнь Сюаня. За эти годы всем нам жилось нелегко. Мои умения невелики, всем я помочь не смогу. Это мясо — лишь малая толика, мой скромный дар. Надеюсь, вы не откажетесь.

— Да что ты…

— Что за слова, мы мяса сто лет не ели, какая тут обида, спасибо тебе огромное.

— Точно, точно!

— Спасибо тебе, наконец-то мяса поедим!

…

Похвалы сыпались одна за другой. Хоть некоторые и были поверхностными, большинство благодарили искренне. Жителей деревни Шуанган нельзя было назвать плохими, в основном это были честные люди.

После этого Чэнь Сюань начал раздавать мясо. Семьям со стариками — в первую очередь и побольше. И тем, у кого, как у дядюшки Циня, не было молодых работников, он тоже давал больше. Никто не возражал. Даже если кто-то и хотел, как Чэнь Тянь, они не смели и слова сказать.

По мере того, как мяса на камне становилось всё меньше, а лучшие куски расходились, Чэнь Тянь нервничал всё сильнее. Но лезть без очереди не решался. Он боялся разозлить Чэнь Сюаня, который тогда вообще ничего ему не даст, и он будет жалеть об этом до конца своих дней.