Глава 12  –  Поездка домой

Лукас Хейли почти всегда приходил на работу рано утром. Та суббота не была исключением. Если он и шел медленнее, то только потому, что накануне заснул поздно из-за не дававших покоя мыслей. Но это было прекрасное утро, и ему нравилось наблюдать, как улица оживает.

Он вошел в полицейский участок без четверти восемь. Десять минут спустя он выскочил из парадной двери без шляпы. Перелетев через ступеньки, он приземлился рядом с испуганным кэбби.

— Она на ходу? — Хейли не кричал, но был близок к этому.

Кэбби наклонился за ветошью, которую уронил. 

— Конечно. Я только протирал ее. Хотите заказать? Вы не возражаете, что это автомобиль? 

— Мне так даже больше нравится, — полицейский запрыгнул на заднее сиденье. — Отвезите меня на Майр-стрит. Как можно быстрее. —

Кэбби заполз на свое место за рулем и резко обернулся. 

— Майр? Это же на другом конце города! 

Хейли бросил на него взгляд. 

— Как можно быстрее.

Кэбби покачал головой, но отпустил тормоз и выехал на пустую дорогу.

Они ехали быстро, но, как заметил водитель, путь был неблизким. У Хейли было достаточно времени для беспокойства.

Одной рукой он раскрыл письмо, а другой держал за край, чтобы оно не улетело. Он еще раз перечитал письмо.

Дорогой инспектор Хейли,

Обстоятельства вынудили меня покинуть мое последнее убежище, но я оставил там кое-что для вас. Рекомендую вам побыстрее туда отправиться, так как посылка весьма ценная и на данный момент находится в неблагоустроенном положении.

Всегда ваш,

Райс Пенн.

Хейли все еще чувствовал боль в ноге после того, как врезался ею в стол, когда слишком быстро вскочил с места. Он поднял трубку телефона и пытался сохранять спокойствие, пока оператор соединял его.

— Мистер Тейлор, — сказал он, — это инспектор Хейли. Прошу прощения за столь ранний звонок, но, если бы вы были так добры и успокоили меня... — поток его слов прервался; теперь ему приходилось выдавливать каждое слово. — Не могли бы вы проверить, в своей ли комнате леди Серрс?

Когда дворецкий, наконец, вернулся, его ответ был напряженным и дрожащим. 

— Инспектор? Ее там нет. Ее постель разобрана, но на ней никто не спал. —

— Ясно, — сказал Хейли. — Думаю, я могу знать, где она, и у меня есть основания надеяться, что она в безопасности. Вы скоро получите от меня весточку. 

Пенн указал точный адрес, указания на конкретную комнату и приложил ключ. Инспектор схватил все это и выбежал из комнаты, оставив за спиной нескольких озадаченных полицейских.

Старший инспектор был выведен из своих тревожных раздумий, когда кэбби переспросил дорогу.

— Простите? —

— Майр — большая улица, сэр. Куда конкретно вы хотите поехать? 

Хейли назвал адрес. Когда они подъехали к зданию, инспектор выпрыгнул из машины.

— Оставайтесь здесь, — сказал он.

— Но, сэр...

— Вы мне понадобитесь через минуту. 

Кэбби пожал плечами. Человек, который так смотрит на него, наверняка знает, что делает.

Хейли вытащил пистолет и ворвался в здание, не потрудившись постучать. Беглым взглядом он определил, что первый этаж был пуст. Поскольку он не собирался обыскивать каждый угол, поднимаясь по лестнице, он держал оружие наготове.

Он подошел к комнате, упомянутой в письме, вставил ключ в замок и открыл дверь.

Утренний свет, проникший в комнату, вспышкой сверкнул в глазах Элеоноры. Его плечи расслабились, и он вздохнул.

Элеонора сидела на каких-то мешках, предположительно, наполненных мукой. В воздухе было так много белой пыли, что солнечный свет, упавший через проем открытой двери, имел четкие очертания по краям и выглядел, словно массивная призма. Элеонора поднялась.

— Мисс Серрс? — настороженность на ее лице исчезла. 

— Мистер Хейли. 

Она выглядела такой успокоенной, такой счастливой, что это был он, и тут он понял, что, должно быть, все, что она могла видеть, — это его силуэт.

— Это я, мисс Серрс, — он убрал пистолет, вошел в комнату и подошел к ней так, чтобы свет падал на его лицо. — С вами все в порядке? 

Она попыталась кивнуть, и ей это почти удалось. Зная, что скудного ответа будет недостаточно, она сказала: 

— Я цела, но…пожалуйста…Я бы хотела покинуть это место. —

— У меня машина снаружи. Я могу отвезти вас домой. Вы ничего не имеете против машин? 

— Нет, — слабые остатки истерического юмора вызвали на ее лице полуулыбку. — Против машин не имею. 

Он вывел ее на улицу, на дневной свет. Она остановилась на пороге, чтобы сделать глубокий вдох и почувствовать, как на нее падают лучи солнца. Хейли подождал ее, затем он подвел ее и помог забраться на заднее сиденье. Он сел рядом.

— Куда, сэр? — спросил таксист.

Последовала пауза, затем Хейли сказал: 

— Вторая Обри Парк Лейн, но поезжайте через Роуз-Грин. 

— Я так понимаю, мы не торопимся? 

— Нет. 

Кэбби кивнул и тронулся с места.

Они проехали две улицы, прежде чем Хейли нарушил молчание.

Он спросил приглушенным голосом: 

— Пенн скомпрометировал вас? 

Элеонора почувствовала, как ее пронзили раздражение и стыд. Чтобы заглушить их, она сказала достаточно громко: 

— Вы пытаетесь спросить, достигли ли мы взаимного соглашения или он изнасиловал меня? — на секунду все, что было слышно, — это звук автомобильного двигателя.

— Извините, мистер Хейли, — пробормотала Элеонора. — Я шокировала вас. 

— Если вы предпочитаете говорить откровенно, я могу вам помочь, мисс Серрс. 

— Думаю, я слишком устала для всего остального. Нет, он меня не насиловал. Он никоим образом не причинил мне никакого вреда. Если не считать его отказа называть меня леди Серрс, он вел себя как истинный джентльмен. 

— Истинный джентльмен! Разве истинный джентльмен запирает женщину против ее воли на несколько часов? 

— Это была моя вина, — она не смотрела на инспектора.

— Как? Как это может быть вашей виной? 

— Я повела себя глупо. Я не подумала, что это будет означать, если я приду к нему. Я не осознавала, что, по сути, раскрываю его убежище. 

У Хейли сжалась грудная клетка. Органы, должно быть, были на месте, сердце возобновило работу, но под ребрами словно образовалась пустота.

— Вы пошли к нему. 

Элеонора кивнула. Ее глаза все еще были устремлены вперед.

— Как вы узнали, где найти его? 

Элеонора провела пальцем по кончику носа. 

— По запаху. 

Ее голос звучал все тише и тише, а последние два крошечных слова и вовсе прошелестели, как капли дождя. В то же время голос Хейли становился все более резким.

— Поясните. 

Элеонора перевела дыхание, чтобы говорить громче. 

— Когда он был в моей комнате, от его одежды пахло пшеничной мукой. Вчера я зашла в «Квотидиан» и нашла Мартина Джонса... 

— Джонс сказал, что не знает, где скрывается Пенн. 

— Не знает. Но он знает, где Пенн встречается с ним. В последние три месяца он в основном находился в восточной части города. На восточной стороне всего две мельницы, и только одна из них недавно приостановила производство. 

Хейли приложил руку ко лбу и надавил большим пальцем на висок.

— Не кричите на меня, — сказала Элеонора.

— На вас и так достаточно кричат, — отрезал он. Воцарилось тягостное молчание. — Мне жаль. Я не имел права так говорить. 

— Откровенность за откровенность, мистер Хейли. 

Инспектор отнял руку от головы. 

— Вы не сказали мне о муке. 

— Я отвечала на ваши вопросы...

— Значит, это делает меня дураком за то, что я не уточнил, что хотел знать не только то, что вы видели и слышали, но и то, что вы обоняли? 

— Я не знала...

— Не прикидывайтесь, будто ничего не знали, мисс Серрс. Вы слишком много раз демонстрировали свой интеллект. Я на это не куплюсь, — губы Элеоноры сжались так, что превратились в бледную линию.

Хейли продолжил: 

— Вы знали, что я хотел бы получить эту информацию, и вы умышленно скрыли ее от меня. Почему? 

Элеонора рискнула взглянуть на него, но ничего не смогла прочесть на его лице. Вместо этого она посмотрела на свои руки и обнаружила, что они переплетены. Когда больше нечем было занять руки, они находили друг друга.

— Я хотела задать Пенну вопрос, — сказала она, — и подумала, что он с большей вероятностью даст мне простой ответ, если не будет находиться под вашей опекой. 

Она была настолько сосредоточена на ощущении того, как ее большой палец нажимает на противоположную ладонь, что ей потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что инспектор не ответил. Она подняла глаза и увидела, что он наблюдает за ней.

Когда их глаза встретились, он спросил: 

— Вы что-нибудь узнали? 

— Пенн не рассылал эти приглашения. 

— Он сам так сказал?

— Я ему верю. Его удивление, то, что он сказал, — не думаю, что это сделал он. Я задавалась вопросом после... той ночи, когда мы встретились... но теперь я знаю наверняка, — Элеонора почувствовала, как с ее губ срывается глухой смешок. — Он думал, что у меня был любовник — что я использовала его, чтобы заставить моего отца позволить мне выйти замуж. Это очень умно, вам не кажется? Вы думали об этом, мистер Хейли? 

— Нет. Не думал. 

— Я тоже. Сомневаюсь, что это сработало бы, — она поднесла руки к лицу и глубоко вздохнула. Затем откинулась на спинку сиденья.

— Вы узнали что-нибудь еще? 

Она покачала головой. 

— Я спросила его, не мог ли их прислать кто-нибудь из его врагов, но он только посмеялся надо мной. Я склонна думать, что он прав, но... но я не понимаю, каким образом. 

— Что вы имеете в виду? —

— Вы когда-нибудь читали статьи доктора Ватсона? 

Хейли заколебался, но вопрос прозвучал как бы невзначай. Он сомневался, что его собираются порицать за то, что он впустую тратит время на «Стрэнд».

— Читал. 

— В устах мистера Холмса это звучит так просто, но я всю ночь мучила свой мозг и не могу этого понять. Мне так мало что известно. Кто бы это мог быть? Это кажется слишком жестоким, чтобы быть шуткой, но я не могу представить, зачем кому-то понадобилось так поступать со мной. 

— А как насчет ваших трех поклонников? 

Хейли наблюдал за тем, как открытое, хотя и обеспокоенное лицо Элеоноры бледнеет и теряет всякую выразительность.

— Откуда вы знаете о них? 

— Ваш отец рассказал мне. Я спросил, есть ли кто-нибудь, кто может затаить обиду... 

— Обиду? Как? Почему? Я не знаю, что вам сказал мой отец, мистер Хейли, но это смешно. 

— Мисс Серрс, вы отказали трем мужчинам! 

— И что с того? Мой отец был гораздо больше этих мужчин рассержен тем, что я отказалась от их предложений. Если и есть обида, то она на его стороне. 

— Мужчина может чувствовать себя вынужденным скрывать свои чувства из-за ситуации. Просто потому, что никто из них не показался вам расстроенным...

— Вы ничего не знаете. 

Незаконченная фраза застряла у инспектора в горле. Он видел Элеонору испуганной, обиженной, сбитой с толку и потерявшейся в шоке, но никогда раньше не слышал такой резкости в ее голосе. Там что-то было запрятано, и это «что-то» было запрятано очень глубоко. Он почти боялся это потревожить.

Своим самым нежным голосом он сказал: 

— Вы можете объяснить мне это? 

Последовало долгое молчание.

— Мистер Хейли, я не позволю порочить этих людей. Все трое — достойные люди. Они пришли ко мне с подобающими ухаживаниями, каждый был настолько вежлив и внимателен, насколько могла бы пожелать любая женщина, и я отказала каждому так вежливо, как только могла, поэтому они оставили меня в покое, никогда не злоупотребляя моим временем или терпением. Они мне не враги. 

— Почему вы им отказали? 

Снова молчание.

— Вы можете заставить меня ответить? 

Инспектор поморщился. 

— Все в порядке, мисс Серрс. Вы не обязаны отвечать. 

— Спасибо. 

— Но ваш отец давит на вас, чтобы вы передумали и взяли кого-нибудь в мужья?

— Да. Я надеялась, что дело может быть закрыто, но — нет, — она на мгновение приложила руку ко лбу. — Я не знаю, почему он упорствует. Ожидает ли он, что я сама сделаю им предложение? Или он искренне ожидает, что они бросят все и вернутся, если я скажу "да"? 

— Кого из них вы  бы выбрали в мужья? 

— Ни одного. 

— Гипотетически, ради расследования, если бы вам пришлось... 

— Никого, — Элеонора подняла глаза и посмотрела прямо в его глаза. — Мистер Хейли, я каждый день веду эту битву со своим отцом. Пожалуйста, не заставляй меня бороться еще и с вами.

Инспектор сглотнул. 

— Больше я не вернусь к этой теме. 

Она отпустила его взгляд. Хейли повернулся и стал смотреть на улицы.

К тому времени большая часть города проснулась. Продавцы раскладывали свой товар с обозов. Пешеходы кивали друг другу, проходя под деревьями. На дороге было больше экипажей, и время от времени они видели другую проезжающую машину. Переулки и проспекты оставались позади, по мере того как постепенно в кабине автомобиля спадало напряжение.

Они почти доехали до парка Обри, когда Элеонора сказала: 

— Вы француз. 

Инспектор бросил на нее косой взгляд, затем повернул к ней голову.  

— Француз наполовину. 

— По отцовской линии? 

— Вам это Пенн сказал? 

— Почему вы переехали сюда? 

Хейли заерзал, но дело было не в неудобном сидении. Тем не менее, он не хотел отказывать ей в ответе. Она могла не знать, о чем спрашивает, к тому же их взаимопонимание достаточно пострадало этим утром.

— Мне нравится эта страна, — сказал он. — Я провел здесь много времени в детстве, и я хотел получить шанс устроить здесь свою жизнь. 

— Как офицер полиции? 

Хейли кивнул.

— Разве вы не могли бы сделать это во Франции? 

— Это было бы сложно. 

— Могу я спросить почему? —

Может быть, это было потому, что ее любопытство было таким невинным, или, может быть, это было потому, что он с не без удовольствия чувствовал, что она, возможно, понимает так, как мало кто другой, но по какой-то причине ему было гораздо легче отвечать на эти вопросы, чем обычно.

— Из-за моего отца...

— Он был преступником? — уголки губ Хейли приподнялись. — Это будет зависеть от того, кого вы спросите. 

Элеонора опустила глаза.

— Мне очень жаль. Я знаю, это не мое дело. 

— Все в порядке. Видите ли, мой отец... политический активист, — он бросил взор в ее сторону, когда не услышал ожидаемого последующего вопроса. Элеонора казалась озадаченной. — Мисс Серрс? 

— Я действительно читаю газеты, но не могу припомнить, — она подняла глаза. — А я могла бы его знать? 

— Его зовут Ги де Лаваль. 

Тишина.

— О! Понятно. 

Снова молчание.

— А Хейли? 

— Так зовут мою мать. Я не отрицаю своего происхождения, если меня об этом спрашивают, но я предпочитаю это не афишировать. 

— Что ж, мистер Хейли, могу я поздравить вас с вашим впечатляющим побегом? 

Лукас рассмеялся. Его смех прозвучал громко и счастливо. Он не чувствовал такой легкости уже много лет.

Все еще улыбаясь, он сказал: 

— Я думаю, вы самый невероятный человек, мисс Серрс. Никто никогда не говорил мне этого раньше. 

Ее улыбка была милой и утонченной. 

— Могу себе представить, что большинство людей удивляются, почему вы бросили все, чтобы стать полицейским. 

— Но вы этого не делаете? 

— Мне интересно, как вы этого добились. 

— Будучи третьим сыном, это оказалось не так уж сложно. Мои родители были готовы поддержать мое решение. Возможно, они не поняли моих желаний, но…они пытались. 

— Это было любезно с их стороны.

— Да, — тихо сказал он. — Полагаю, так и было. 

— Вы когда-нибудь жалели об этом? 

Хейли секунду смотрел на нее, затем отвернулся. 

— Это сложнее, чем я думал. Во многих отношениях. Но нет, я не жалею об этом. 

— Я рада. 

Они прибыли на Вторую Обри Парк Лейн. Инспектор спрыгнул вниз и помог Элеоноре выбраться на улицу.

После того, как она поблагодарила его, он сказал: 

— Вы хотите, чтобы я пошел с вами? Может быть, я смогу помочь объяснить... 

— Спасибо, но я бы предпочла, чтобы вы этого не делали. Это моих рук дело. Нужно быть последним трусом, чтобы попытаться избежать последствий своих собственных действий. 

— Ваш отец... 

Элеонора заговорила в пространство, образовавшееся из-за его заминки. 

— Мой отец разозлится, да, но, пожалуйста, поймите меня правильно; он никогда не поднимал на меня руку. 

— Есть и другие наказания... 

— И я с ними столкнусь. 

Хейли изо всех сил старался контролировать выражение своего лица. 

— Пожалуйста, передайте герцогу, что я зайду около пяти, чтобы получить ваши полные показания. 

 —Тогда мы будем вас ждать. 

Хейли начал поднимать руку, но потом вспомнил, что на нем нет шляпы. Вместо этого он кивнул ей на прощание.

Лукас подождал, пока за ней закроется входная дверь, прежде чем забрался обратно в машину. Кэбби свистнул, махнул рукой и вырулил в поток машин.

— Куда теперь, инспектор? — крикнул он

Машина была в конце улицы, прежде чем Хейли ответил.

— Полицейское управление, пожалуйста. Четвертый участок. 

Кэбби свернул в нужный поворот. 

— На этот раз мы торопимся? 

Серия щелчков прозвучала особенно громко, поскольку револьвер был взведен прямо у уха кэбби. Он почувствовал холодное прикосновение металла к своему черепу.

— Нет, мистер Пенн. Не особенно.