Глава 5 (Часть 2)

— Мадемуазель Лю, должно быть, очень рада? Ваш будущий супруг лично приехал, чтобы сопроводить вас домой, — сказал Роман, но выражение его лица совсем не соответствовало этим словам. Напротив, он выглядел расстроенным.

Лю Юй не знала, что ответить. Она несколько раз пыталась выдавить из себя что-то радостное, но безуспешно.

— Почему вы смущаетесь? Разве это не счастье?

— Возможно, — подумала Лю Юй. — Если это счастье, почему бы вам самому не попробовать?

— Господин Цинь очень красив. Он один из самых привлекательных мужчин среди восточных джентльменов.

— Вы так считаете, месье Роман?

— А вы, мадемуазель Лю, разве не согласны?

— Возможно… Откуда вам знать? Вы же не были на Востоке.

— Но я встречал много людей с Востока. Например, вас, — с волнением в голосе произнес Роман.

Лю Юй снова потеряла дар речи. Она решила подождать, пока у Романа не появится достаточно здравого смысла, чтобы прекратить этот разговор. Но, похоже, Роман вошел в раж. — Мадемуазель Лю, вы не представляете, вы самая… изысканная девушка, которую я когда-либо встречал. Правда, вы очень очаровательны.

Лю Юй лишь тихонько рассмеялась.

— Вы мне не верите? Я, наверное, несу чушь? Почему вы решили выйти за него замуж?

Лю Юй снова рассмеялась.

— Мадемуазель Лю, не смейтесь надо мной. Я понимаю, о чем говорю. Вы такая умная девушка.

И снова лишь смешок в ответ.

— Хорошо, — Роман, казалось, собрал все свое мужество. — Лю Юй, я люблю вас! Если вы захотите, я могу увезти вас отсюда, подальше от того, за кого вы не хотите выходить замуж!

Лю Юй удивленно распахнула глаза. Не дав Роману сказать больше ни слова, она бросила: — Я не хочу! — и убежала.

«Они все сумасшедшие! Я не хочу замуж за Цинь Му и уж тем более не хочу иметь ничего общего с Романом!»

Весь день прошел как в тумане. Под пристальными взглядами окружающих Лю Юй чувствовала себя беспомощной. Брат, взывая к ее разуму, объяснил ей намерения отца и ожидания семьи. — Юйэр, на этот раз ты должна послушать отца. Родители с детства заботились о тебе. Ты всегда была своевольным ребенком, но в этот раз ты не можешь причинить им боль.

Эти слова, как и всегда, были последним аргументом. Каждый раз, когда семья хотела, чтобы она подчинилась, они использовали этот прием. Они знали, что Лю Юй упряма, но добра и легко смягчается. Этот трюк срабатывал всегда.

Лю Юй молчала, глядя на сад, позволяя холодному осеннему ветру обдувать свое лицо. Брат вздохнул и вернулся в дом, оставив ее наедине со своими мыслями.

— Тебе нравится холодный ветер? — раздался приятный баритон Цинь Му. Он был объектом воздыханий многих принцесс, и Лю Юй иногда не понимала, почему она не может, как другие девушки, влюбиться в него. Тогда бы она была счастлива.

— Почему ты молчишь? Собираешься всю жизнь отвечать мне молчанием?

— Если ты не боишься услышать резкие слова, я могу говорить.

— Лю Юй, я не понимаю, почему. Почему ты всегда так холодна со мной?

— Отец говорит, что холодность можно растопить временем. Чувства появляются постепенно. Хватит ли у тебя терпения? — голос Лю Юй был ровным и холодным, как декабрьский иней. Ее взгляд был устремлен куда-то вдаль.

— Нетерпелива не я, а ты. У меня хватит не только терпения, но и уверенности.

— У меня нет ни того, ни другого, — в голове Лю Юй возник образ Лэн Фэн. Сегодня она сама была немного похожа на нее. Лэн Фэн, Лэн Фэн…

— Лю Юй, почему ты не даешь мне ни капли надежды? Почему ты всегда обрекаешь меня на отчаяние?! — Он вопрошал, почти обвинял. Он любил ее много лет, приложил немало усилий, чтобы завоевать расположение семьи Цзинхэ и добиться этого брака, который казался ему таким естественным. Почему же она оставалась равнодушной?

Кто на самом деле живет в отчаянии? Жестокость жизни видна изнутри гораздо отчетливее. Может ли человек, которого ждет брак по принуждению, человек, разрывающийся между любовью и невозможностью быть с любимой, быть полон надежд и предвкушать счастливое будущее?

Что такое добро и что такое зло в этой жестокой жизни?

Будда сказал: «Все живые существа страдают»!

— Поверь мне, я сделаю все, чтобы ты была счастлива и не пожалела о своем выборе! — Сказав это, Цинь Му развернулся и ушел. Взглянув на неподвижную Лю Юй, он погрустнел. Похоже, даже уверенности в себе было недостаточно.

«И он ушел?! Почему все, кого я сегодня видела, говорят то, что я не хочу слышать, а потом просто уходят?»

«Неужели я не права? Почему меня так яростно осуждают?! Если бы я сказала, что люблю кого-то, они бы оставили меня в покое?»

«Они наверняка снова начнут требовать от меня благоразумия. Особенно… если я скажу, что люблю девушку! Он использует брак как тюрьму, чтобы я больше никогда не увидела Лэн Фэн!»

Возможно, ей суждено прожить жизнь в брачной тюрьме, воспитывая детей, став примерной женой и матерью с безупречной репутацией. Это могло бы стать целью ее жизни. И для многих это действительно цель.

Но не для нее!

Ей казалось, что ее заживо похоронили. Она чувствовала себя пленницей, запертой в пустоте. Ее голову заполнили хаотичные мысли.

Никакие утешения не могли ей помочь. Это были всего лишь слова перед лицом неизбежного, жестокого заключения — пустые, фальшивые, раздражающие слова.

Она хотела увидеть Лэн Фэн! Эта мысль пронзила ее, и сердце рвалось к любимой. Все условности, мораль, все «должно» и «не должно» отступили перед этим желанием.

Снова наступила ночь. Снова ночные улицы наполнились людьми. Стоя на углу, Лю Юй вглядывалась в толпу. И вот она увидела ее. Лэн Фэн стояла в тени, у витрины магазина, скрестив руки на груди. Ее золотистые волосы развевались на ветру. Тонкая одежда облегала хрупкую фигуру. На лице — привычное холодное выражение. Все та же гордая и неприступная Лэн Фэн. Прошедшие полгода, с момента их знакомства, промелькнули как один день. Лю Юй не находила себе места, бесцельно бродя по улице.

Лэн Фэн разговаривала с каким-то мужчиной, не глядя в сторону Лю Юй. Раньше у Лю Юй было несколько вариантов: продолжать наблюдать или уйти. Но сегодня все было иначе. У нее был только один выбор. Завтра… завтра она покинет эту страну, этот ночной город. Возможно, здесь никто и не заметит отсутствия одной ночной прогуливающейся фигуры, но она будет скучать по всему этому. С самого начала ей понравился Париж, его искренность, простота, душевная атмосфера. Но реальность такова, что ей придется вернуться в свой прежний мир. Даже если ей не хотелось, она не знала, есть ли смысл сопротивляться, и стоит ли вообще это делать. Время утекало сквозь пальцы, пока она колебалась, приближая момент, когда выбора уже не останется. Она вспомнила слова Лэн Фэн о том, что жизнь коротка, и нужно быстро добиваться того, чего хочешь. Почему же она не придала им значения тогда?

Теперь времени действительно не осталось.

— Прекрасный вечер, — Лэн Фэн подошла к Лю Юй незаметно. Увидев ее, Лэн Фэн почувствовала необъяснимую тревогу. В глазах Лю Юй читалась печаль и какая-то неуловимая тоска. Ее нерешительность лишь усилила желание Лэн Фэн быть рядом.

— Да… Возможно, я больше никогда не увижу такой прекрасный вечер.

— Почему? Если ты каждый вечер будешь смотреть на небо, ты часто будешь видеть такие вечера.

— Правда? Возможно… Париж — прекрасный город…

— Юй, ты пришла только для того, чтобы сказать мне, что Париж прекрасен?

— Разве нельзя?

— Ладно. Я поняла. Так ты хочешь, чтобы я осталась или вернулась туда? — Лэн Фэн указала на витрину магазина. Она прекрасно понимала, что Лю Юй не стала бы приходить сюда только ради того, чтобы сказать, как прекрасен Париж.

— Нет, я… я уезжаю… Я возвращаюсь в Китай… — Лю Юй с трудом произнесла эти слова, опустив голову. Ее сердце разрывалось на части. Она знала, что, сказав это, она потеряет последние силы.

— Уезжаешь? Возвращаешься?! — Лэн Фэн посмотрела на ночное небо. Звезды и луна были на месте. Она прикусила губу — боль была настоящей. Значит, это не сон? Она действительно уезжает! Возвращается в Китай и больше никогда не вернется! Боже, зачем эта жестокая шутка? Зачем ей уезжать…

Именно тогда, когда Лэн Фэн больше не может без нее жить!

— Лэн Фэн, ты как-то сказала, что в жизни есть вещи, которые не могут происходить так, как мы хотим. Это была насмешка надо мной?

Снова молчание. Они не смотрели друг на друга, безмолвно страдая. Долгое время никто не произносил ни слова. Потом кто-то из них, или, может быть, обе, а может быть, само небо, заплакал.