Путь на север занял несколько дней. Элизиум остался позади, сменившись сначала холмистыми равнинами, а затем — суровыми предгорьями Ледяных Клыков. Воздух стал холодным и разреженным. Пейзаж приобрел пугающую, величественную красоту: острые пики, покрытые вечными снегами, ущелья, с которых доносился вой ветра, и странное, зловещее безмолвие.
Именно Каэл, с его магическим чутьем, первым почувствовал изменение.
— Магия здесь... она не просто сильная. Она сломанная. Искаженная. Как шрам на теле мира.
Он был прав. Чем дальше они углублялись в горы, тем более неестественной становилась окружающая среда. Камни парили в воздухе, не подчиняясь гравитации. Растения, которые должны были давно погибнуть от холода, цвели ядовито-яркими цветами, испуская сладковатый, тошнотворный запах. Временами им казалось, что они слышат обрывки музыки, доносящиеся из ниоткуда, или видят вдали очертания величественных белых башен, которые исчезали, едва они пытались присмотреться.
— Призраки Аэриндора, — мрачно пояснила Люсиэль. — Падение города было настолько катастрофическим, что разорвало саму ткань реальности в этом месте. Мы идем не просто по долине. Мы идем по его могиле.
Наконец, они достигли входа в саму Долину Павших Звезд. Это была гигантская расселина между двумя горными пиками. Внутри не было ни снега, ни льда. Земля была покрыта черным, стекловидным шлаком, будто ее выжег гигантский пожар. Повсюду валялись обломки белого камня с изящной, давно забытой резьбой. А в центре долины возвышался гигантский осколок, похожий на острие гигантского кристалла, вонзившегося в землю. От него исходило слабое, болезненное пульсирование.
— Сердце Аэриндора... — прошептал Каэл. — Оно все еще здесь. И оно... страдает.
Именно здесь их и ждала Лиана. Она стояла перед осколком одна, в своем платье цвета запекшейся крови. Ее фигура казалась хрупкой на фоне гигантских руин, но аура власти и ненависти была ощутима на расстоянии.
— Я знала, что ты придешь, — ее голос эхом разнесся по мертвой долине. Она смотрела на Эрева. — Пришел завершить дело своего отца? Уничтожить последнее, что осталось от моего дома?
— Я пришел остановить тебя, Лиана, — ответил Эрев. Его голос был спокоен, но в нем звучала сталь. — Я не мой отец. Его вина — не моя. И я не позволю тебе выпустить эту сущность в мир.
— Его вина — твоя кровь! — крикнула она, и в ее глазах вспыхнула знакомая багровая ярость. — Ты думал, что, став... *этим*, ты искупишь ее? Нет! Ты лишь осквернил его наследие! Но неважно. Эхо Аэрандира пробудится. И оно будет судить. Судить всех, в чьих жилах течет кровь тьмы!
Она повернулась к осколку и воздела руки. Багровая магия хлынула из нее, ударив в черный кристалл. Камень затрещал, и из трещин повалил черный, вязкий дым. Воздух задрожал, и из дыма начала формироваться гигантская фигура.
Это был Призрак Аэрандира. Он был огромен, одет в сияющие, но полупрозрачные доспехи. Его лицо, благородное и строгое, было искажено гримасой невыразимой боли и ярости. В его руках был огромный меч из того же черного кристалла, что и Сердце. Он не видел их. Он видел лишь призраков своего прошлого.
— УБИЙЦЫ! — проревел Гневающийся. Его голос был подобен грохоту тысяче землетрясений. — ОСКВЕРНИТЕЛИ! ВАМ ВСЕМ — СМЕРТЬ!
Он взмахнул мечом. Волна чистой, недифференцированной силы разрушения рванула от него, сметая на своем пути древние обломки и угрожая смести и их.
— В укрытие! — закричал Торин, поднимая свой магический щит. Но волна была слишком мощной.
И тогда Эрев шагнул вперед. Он не поднял щит. Он просто... встретил ее. Он протянул руки, и из него хлынула не тьма и не свет, а то самое третье — сплавленная энергия жизни Элизиума и его собственной, преображенной сущности. Это была не защита, а поглощение. Он впитывал в себя разрушительную энергию Гневающегося. Его тело содрогалось от боли, по коже пошли трещины, из которых сочился золотой свет, но он устоял.
— Я... не твой враг! — крикнул он, обращаясь к призраку. — Твоя боль... я чувствую ее! Но эта месть... она уничтожит тебя окончательно!
Лиана смотрела на это с отвращением и яростью.
— Убей его, отец! Убей его!
Гневающийся с ревом обрушил на Эрева свой меч. Люсиэль выпустила тучу магических стрел, которые впивались в призрачную плоть, но почти не причиняли вреда. Каэл пытался создать магические оковы, но они рассыпались, едва коснувшись его. Торин и Элвин отчаянно защищали фланги от внезапно появившихся воинов Ордена, вышедших из-за камней.
Айви поняла, что сила не поможет. Нужно было что-то иное. Она закрыла глаза и обратилась не к магии, а к самой душе этого места. К памяти Аэриндора. Она почувствовала не только боль и гнев. Она почувствовала любовь. Любовь к небу, к музыке, к знаниям. Она почувствовала душу города, который был не просто скоплением камней, а домом для тысяч живых существ.
И она начала... петь. У нее не было слов. Это была древняя, интуитивная мелодия, которую ей подсказывал сам Элизиум, помнивший все, что происходило с миром. Это была песнь о жизни, о потере, о памяти, которая должна быть светлой, а не ядовитой. Ее голос, чистый и сильный, наполнял долину, противостоя реву Гневающегося.
Эрев, чувствуя ее песнь, сделал то же самое. Он не пел. Он посылал призраку образы. Не свои, а те, что он почерпнул из связи с лесом. Красоту утренней росы на паутине. Спокойствие лесного озера. Силу древнего дуба. И свою собственную боль от потери своей прежней сущности и обретения новой. Он посылал ему... понимание.
Гневающийся замер. Его меч остановился в сантиметре от Эрева. Его искаженное лицо стало меняться. Боль никуда не делась, но к ней добавилось что-то еще... растерянность. Осознание.
— Дочь... — прошептал призрак, и его взгляд упал на Лиану. — Что... что мы сделали? Что я сделал?
Лиана с ужасом смотрела на отца. Она видела, как его ярость тает, сменяясь горем и сожалением.
— Нет! — закричала она. — Отец, они обманывают тебя! Уничтожь их!
Но было поздно. Эхо Аэрандира посмотрело на свои руки, на разрушенную долину, на дочь, всю жизнь положившую на алтарь ненависти. И гигантская фигура начала рассыпаться. Не с ревом, а с тихим, печальным вздохом.
— Прости... — прошептал призрак, обращаясь ко всем, и его форма растворилась в сияющих частицах, которые мягко опустились на землю.
Сердце Аэриндора, черный осколок, с тихим звоном раскололось на тысячи частей и обратилось в пыль.
Лиана стояла на коленях, смотря в пустоту. Все, ради чего она жила... все, что придавало ее жизни смысл, рухнуло в одно мгновение. Ее ненависть оказалась бессмысленной. Ее месть — пустой. Она осталась одна. Совершенно одна.
Она подняла на Эрева взгляд. В ее глазах не было ни ненависти, ни ярости. Лишь бесконечная, всепоглощающая пустота. Без слов она развернулась и, пошатываясь, пошла прочь, вглубь долины. Воины Ордена, видя это, в замешательстве отступили.
Битва была выиграна. Древнее зло усмирено. Но на сердце у всех была тяжесть. Это была не радостная победа, а победа горькая, оплаченная чужой болью, которую они смогли понять, но не излечить.
Отряд молча собрался вокруг Эрева. Он был истощен, но цел. Айви обняла его, и он прижался лицом к ее волосам.
— Это конец? — тихо спросила Элвин.
— Нет, — так же тихо ответил Эрев, глядя в след удаляющейся Лианы. — Для нее это только начало. Начало жизни без ненависти. И я не знаю, что страшнее.
Они повернулись и пошли обратно, к живым лесам, к дому, оставляя позади Долину Павших Звезд и ее вечную, пронзительную печаль. Но они уходили не просто победителями. Они уходили семьей. Семьей, рожденной в битве, скрепленной доверием и готовностью стоять друг за друга. А впереди их ждал целый мир, полный чудес, опасностей и новых приключений.
Конец десятой главы.
Что ждет наших героев дальше? Какие еще тайны скрывает мир? Продолжение следует!
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|