Тишина, наступившая после ухода Лианы, была иной. Она не была мирной. Она была звенящей, наполненной отзвуками только что свершившегося чуда и цены, что за него заплатили. Эрев лежал на руках у Айви, его дыхание было ровным, сонным. Солнечные лучи, которые веками были для него смертельным ядом, теперь ласкали его лицо, и он не отворачивался. Его кожа все еще была бледной, но уже не мертвенно-белой, а скорее похожей на старый, отполированный мрамор. А его глаза... Золотые, как мед, глаза смотрели на Айви с бездонным изумлением и тихой, спокойной теплотой.
— Я... не понимаю, — прошептал он, сжимая и разжимая кулак, будто впервые видя собственные руки. — Голод... его нет. Там, где всегда была пустота и огонь... теперь тишина. И свет. Я чувствую... тепло.
Айви не могла сдержать слез. Они текли по ее щекам, смешиваясь с пылью и пеплом, но она улыбалась. Это была улыбка, рожденная из самого сердца Элизиума, из облегчения и бесконечной нежности.
— Лес отдал тебе часть себя. А Реликвия... она не забрала твою жизнь. Она... переплавила тебя. Ты больше не нежить, Эрев. Но и не смертный. Ты... первый. Единственный.
Он медленно поднялся, все еще ощупывая себя, как незнакомца. Его движения были такими же плавными, но лишенными прежней хищной грации. Он был... проще. И от этого еще прекраснее в глазах Айви.
— Лиана, — его золотые глаза потемнели от тревоги. — Она не остановится. Ее ненависть... она старше, чем ты можешь представить. И теперь, когда она видела это... ее ярость не будет знать границ.
***
Далеко на севере, за хребтами Ледяных Клыков, там, где вечный шторм бьется о черные башни цитадели, известной как "Шепчущий Утес", Лиана стояла на своем балконе. Внизу бушевало море, но ее не интересовала стихия. Она сжимала в руке осколок того самого серебряного кинжала. Он был холодным и безжизненным.
— Он... изменился, — ее голос был тихим, но в нем звучала такая концентрация ярости, что воздух вокруг нее трещал. — Элизиум... эта проклятая чащоба... она отняла у меня его сущность! Ту, что по праву принадлежала Ордену!
Она резко повернулась и прошла в свои покои. Комната была огромной, лишенной уюта, больше похожей на музей или склеп. На стенах висели старые, почерневшие от времени гобелены и карты забытых королевств. В центре стоял манекен в доспехах из черного металла, испещренного багровыми рунами.
Она подошла к самому старому гобелену. На нем была выткана сцена: великий город из белого камня, парящий над облаками. И падающий, объятый пламенем, под ударами армии крылатых тварей и существ из тени. В центре композиции — фигура в сияющих доспехах, поднимающая меч против темного властелина с аметистовыми глазами.
— Ты помнишь, отец? — прошептала Лиана, касаясь вытканного лица светлого воина. — Ты помнишь, как он уничтожил наш дом? Аэриндор... жемчужина небес... обращенная в прах из-за гордости вампирского короля, Вальтарара.
Ее воспоминания, хранимые и лелеемые, как священные реликвии, понесли ее в прошлое.
"Она была молодой принцессой, дочерью верховного мага Аэриндора. Город эльфов-аэринов, паривший в небесах, был центром знаний и магии. И был у них пленник — древний вампир Вальтарар, отец Эрева. Его держали не в цепях, а в золотой клетке, изучая его магию, чтобы обратить ее на благо города. Но гордость нежити не сломить. Вальтарар, притворившись сломленным, вырвался на свободу в ночь великого праздника. И он не просто сбежал. Он призвал свою армию и обрушил Аэриндор с небес. Лиана видела, как ее отец погиб, сраженный лично Вальтараром. Видела, как ее народ умирал или разбегался, а великая цивилизация превращалась в пыль. Она выжила чудом, поклявшись отомстить всему роду нежити. Эрев, сын Вальтарара, стал ее главной целью. Его отец был мертв, но сын... сын должен был заплатить за грехи отца. Орден Пламенеющей Розы был создан на обломках ее дома, на ее боли и ненависти."
— Я охотилась на тебя столетия, Эрев, — ее шепот был полон яда. — И я была так близка... так близка к тому, чтобы не просто убить тебя, а подчинить, обратить твою силу против твоей же расы! И теперь... теперь ты украл даже это у меня. Ты стал чем-то... иным. Но не думай, что это тебя спасет. Если я не могу иметь твою силу вампира... я уничтожу то, во что ты превратился. И начну с твоего леса.
Она подошла к манекену и с силой вонзила осколок кинжала в руну на его нагруднике.
— Пробудитесь, — скомандовала она. — Пробудитесь и принесите мне то, что скрывается в самых темных уголках этого мира. Принесите мне Эхо Падения Аэриндора. Принесите мне Тень моего отца!
Багровые руны на доспехах вспыхнули, и из осколка в них хлынула черная, вязкая магия. Воздух в комнате задрожал, и из теней в углу стало проявляться нечто огромное, бесформенное и невероятно древнее.
***
Тем временем в Элизиуме жизнь постепенно возвращалась в привычное русло, но уже изменившись навсегда. Как-то утром Айви, проверяя дальние рубежи, почувствовала нарушение на восточной границе. Не багровое и агрессивное, а... хаотичное. Яркое. Чужое.
Она и Эрев (его новые чувства были не такими острыми, как у вампира, но все же превосходили человеческие) нашли нарушителей на берегу лесного озера. Это была странная группа.
Торин, дварф-мечник, с роскошной рыжей бородой, заплетенной в косы, и могучим топором за спиной. Он пытался починить свой доспех, громко ворча на «проклятые магические чащи».
Люсиэль, эльфийка-лучница с серебряными волосами и глазами цвета морской волны, с изящным, но смертоносным луком из белого дерева. Она стояла настороже, ее уши чутко улавливали каждый звук.
Каэл, молодой человек-маг с пытливыми глазами и посохом, на вершине которого пульсировал кристалл. Он с восторгом изучал магию леса, бормоча что-то о «невероятной концентрации анимальной манны».
И Элвин, девушка-целительница с добрыми глазами и посохом, увитым живым плющом. Она уже пыталась подлечить царапины на руке Торина, чем вызывала его смущенное ворчание.
Увидев Айви и Эрева, группа замерла. Торин схватился за топор, Люсиэль натянула тетиву.
— Не двигаться! — крикнул дварф. — Мы заблудились, но мы не ищем неприятностей!
— Мы уже их нашли, — спокойно сказала Люсиэль, ее взгляд скользнул по сияющей Айви и по Эреву с его золотыми глазами. — Это... Хранительница? А ты... кто?
Эрев сделал шаг вперед, и группа инстинктивно отпрянула. Даже в его новом облике в нем чувствовалась древняя сила.
— Я — Эрев. А это — Айви, Хранительница этого леса. Вы вторглись в Элизиум. Объясните, зачем.
История была банальной. Они были искателями приключений, преследовавшими банду гоблинов, укравших магический артефакт из города людей. Гоблины скрылись в лесу, а группа, войдя за ними, заблудилась, попав в хитрые чащи Элизиума.
— Мы не хотели зла, — сказала Элвин, и ее голос звучал искренне. — Лес... он живой. Он не хотел нас отпускать.
Айви почувствовала их намерения. Они не были злыми. Испуганными, уставшими, но... чистыми сердцем. Лес подтверждал это.
— Вы можете отдохнуть, — сказала она, опуская руку. — И мы поможем вам найти выход. Но знайте: Элизиум находится в опасности. На него охотится могущественный враг.
— Враг? — Торин нахмурился. — Имеешь в виду этих типов в черных доспехах с мерзкой красной магией? Мы видели их лагерь на подступах к лесу. Выглядели... неприятно.
Эрев и Айви переглянулись. Враги их врагов...
— Возможно, — сказал Эрев, и в его золотых глазах вспыхнула искра старой, хищной надежды, — наша случайная встреча — это не просто совпадение. Возможно, лес привел вас сюда не только затем, чтобы заблудиться.
Он посмотрел на группу, оценивая их: стойкость дварфа, меткость эльфийки, пытливый ум мага и доброту целительницы.
— У нас есть общий враг. И, возможно... нам нужна ваша помощь.
Так, под сенью древних деревьев, начал формироваться самый неожиданный союз. Союз, которому вскоре предстояло столкнуться не только с яростью Лианы, но и с пробуждающимся древним злом, тень которого уже падала на мир.
Конец восьмой главы.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|