Тишина, наступившая после отражения яда Раздора, была хрупкой, как первый лед. Барьер восстановился, сияя с новой, пронзительной чистотой, словно лес, переживший болезнь, стал лишь крепче. Но в самой его сердцевине, в Сердце Элизиума, оставалась невидимая трещина — осадок от тех ядовитых видений.
Айви и Эрев не отпускали руки. Их пальцы были сплетены так крепко, что кости белели. Это уже не было жестом единства; это была спасательная петля, брошенная друг другу в бушующем море их собственных демонов.
— Она не ошиблась, — тихо проговорил Эрев, его взгляд был прикован к их сцепленным рукам. — Лиана. Она поняла. Наша связь... это наша сила. И наше величайшее уязвимое место.
Айви молча кивнула. Она все еще чувствовала ледяное прикосновение того искаженного видения, где он был чудовищем. Оно было ложью, да. Но оно выросло из семечка страха, которое всегда таилось в глубине — страха ошибиться, доверившись тому, чья природа была противоположна ее собственной.
— Она будет бить именно сюда, — Айви коснулась свободной рукой его груди, там, где оставался шрам. — Не по лесу. По нам.
И лес, как будто подтверждая ее слова, вдруг содрогнулся. Но не от удара. Это было иначе — словно все звуки Элизиума разом затихли, а затем вернулись, но... приглушенными, доносящимися словно из-под толстого слоя воды. Светлячки погасли. Родник с звездной водой замедлил свое течение. Воздух стал густым и тяжелым.
— Что это? — прошептала Айви, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
Эрев поднял голову, его аметистовые глаза сузились. Он чувствовал это своей древней, вампирской сущностью. Это была не атака. Это была... тюрьма.
— Они не ломают барьер. Они... изолируют Сердце. Отрезают его от остального леса.
Он оказался прав. Багровая магия Ордена, сконцентрированная через Реликвию Раздора, создала не штурмовой таран, а невидимый купол вокруг самой священной поляны. Теперь Айви была отрезана от большей части своей силы, от шепота деревьев на границах, от энергии, что текла по корням по всему Элизиуму. Она оставалась Хранительницей, но ее лишили голоса, которым она говорила со своим народом.
И тогда из сгущающихся сумерек между деревьями стали проявляться фигуры. Не воины в доспехах. Не Лиана. Это были тени. Бесформенные, колеблющиеся, они не имели ни лиц, ни четких очертаний. Они были сотканы из багровой магии и... их собственных, только что пережитых кошмаров.
Одна тень, высокая и худая, с длинными когтистыми пальцами, была воплощением страха Эрева — страх потерять контроль, стать тем самым чудовищем, которым его всегда считали. Она не нападала. Она просто стояла и смотрела на него пустыми глазницами, и от этого взгляда по его коже полз лед.
Другая тень, сияющая неестественным, болезненным светом, была страхом Айви — страх не справиться, подвести, стать причиной гибели всего, что она любила. Она парила в воздухе, и ее свет не согревал, а обжигал холодом беспомощности.
— Фантомы Страха, — с трудом выговорил Эрев, отступая на шаг и прикрывая Айви собой. — Орден научился материализовывать их. Они не могут убить физически... но они могут сломать душу. Заставить нас сдаться.
Тени двинулись. Медленно, неотвратимо. Они не издавали звуков, но в сознании Айви и Эрева звучали их голоса — шепотом, повторяющим самые ужасные мысли.
«Однажды ты оглянешься и увидишь, что он выпил из тебя всю жизнь, Хранительница», — шипела тень-свет, обращаясь к Айви.
«Она — солнце. Ты — прах у ее ног. Ты всегда будешь лишь тенью, недостойной ее света», — нашептывала тень-тьма Эреву.
Айви попыталась ударить по ним лучом чистой энергии, но свет просто рассеивался, не причиняя вреда бестелесным формам. Эрев метнул сгусток сконцентрированной тьмы, но тень лишь поглотила его, став от этого еще плотнее и страшнее.
Они были неуязвимы для прямых атак. Они питались их страхом.
Фантомы приблизились. Холод, исходящий от них, был не физическим, а душевным. Айви чувствовала, как ее решимость тает, как воск от пламени. Она видела, как Эрев сжимает кулаки, и по его скуле пробегает судорога — он боролся с демонами, которых сам же и породил своим страхом.
— Я... не могу... — выдохнула Айви, опускаясь на колени. Чувство беспомощности было хуже любой физической боли. Она не могла защитить свой лес. Она не могла защитить его.
И тут Эрев обернулся к ней. Его лицо было искажено борьбой, но в аметистовых глазах горела не ярость, а отчаянная, нежная решимость.
— Айви, — его голос прозвучал тихо, но перекрыл весь шепот фантомов. — Они питаются нашим страхом друг за друга. Значит... нам нужно его отпустить.
— Что? — она смотрела на него, не понимая.
— Доверие — это не отсутствие страха, — сказал он, опускаясь перед ней на одно колено и беря ее лицо в свои холодные ладони. — Это решение действовать вопреки ему. Я боюсь причинить тебе боль. Но я верю в тебя. И я верю в то, что ты сильнее моего голода, моего прошлого, всех моих демонов. И ты... ты должна поверить в меня.
Он просил ее сделать самое трудное. Открыться полностью. Убрать все защиты. Перестать бояться за него и... доверить ему свою жизнь, свою душу.
Слезы покатились по щекам Айви. Это был страх. Но сквозь страх пробивалось что-то иное. Воспоминание. Его рука на ее щеке в пещере. Его магия, вплетенная в барьер. Его признание: «Я боюсь, что однажды мой голод окажется сильнее... сильнее того, что я чувствую к тебе».
Она закрыла глаза. И сделала это. Она отпустила страх. Она представила, как сбрасывает с плеч тяжелый плащ и остается в своем чистом, сияющем естестве перед ним. Без защиты. Без страха.
— Я верю, — прошептала она.
И случилось чудо. Тень-свет, что нависала над ней, вдруг дрогнула, ее форма стала расплывчатой. Она питалась страхом, а его не стало.
Эрев, видя ее доверие, сделал то же самое. Он перестал бороться с тенью своего чудовища. Он принял его. Да, он был вампиром. Да, в нем жил голод и тьма. Но он был также Эревом. Тем, кто помнил красоту звезд, кто тосковал по тишине, кто научился вплетать свою тьму в светлый узор защиты. Он перестал бояться самого себя.
Тень-тьма отпрянула, словно ее ударили.
Фантомы заколебались, их формы начали распадаться. Они не могли существовать без подпитки.
— Теперь! — крикнул Эрев.
Они действовали синхронно, без слов. Айви не стала атаковать светом. Она обняла свою тень-страх сиянием, не уничтожая, а растворяя его в своем принятии. Эрев же шагнул навстречу своей тени и... впустил ее в себя. Не как врага, а как часть. Его собственная тьма поглотила фантом, переварила его, превратив тот ядовитый страх в чистую, холодную силу.
Воздух на поляне содрогнулся и очистился. Фантомы исчезли. Тяжесть рассеялась. Шепот леса, хоть и слабый, прорвался сквозь багровую изоляцию — сначала как робкий ручеек, а затем как ликующий поток.
Они стояли лицом к лицу, дыша тяжело, но в их глазах не было и тени прежнего страха. Они посмотрели друг на друга и увидели не Хранительницу и Вампира, а просто Айви и Эрева. Двух существ, принявших друг друга целиком, со всем их светом и тьмой.
Изоляция Сердца Элизиума треснула и пала. Багровый купол рассыпался на тысячи осколков, которые испарились, не долетев до земли.
Лиана, наблюдающая из далека, не произнесла ни слова. Она видела все. Ее план провалился в который раз. Но на этот раз на ее лице не было гнева. Было... любопытство. И новая, холодная уверенность.
«Они сильнее, чем я думала, — подумала она. — Сила их связи... она не уязвимость. Она — оружие. Что ж... раз нельзя сломать извне и нельзя отравить изнутри... может, стоит дать им то, чего они так боятся? Показать им цену их связи?»
Она повернулась к своим подчиненным.
— Готовьтесь. Мы меняем тактику. Мы не будем атаковать их или их связь. Мы заставим их пожертвовать ею. Принесите Реликвию Жертвы.
В Сердце Элизиума Айви и Эрев все еще стояли в объятиях, чувствуя, как лес ликует вокруг, приветствуя их возвращение. Они выстояли. Они стали сильнее.
Но они не знали, что самая страшная битва была еще впереди. Битва, где их жертва друг за друга станет оружием в руках врага.
Конец шестой главы.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|