Глава 5 (Часть 1)

— Куда ты едешь? — донесся из шлема глухой голос, едва различимый, словно отзвуки мантр с небес. Шан Сымяо на мгновение застыла.

— Не знаю, — ответила она.

Мотоцикл вырвался из автомобильного плена и умчался прочь, будто оставляя позади все мирские заботы. Никаких вопросов, никаких нотаций, только шум ветра и мелькающие пейзажи. Шан Сымяо почувствовала, как они поднимаются по склону. Она выпрямилась, оглядывая все вокруг. Ничего знакомого, и все же в каждом доме, в каждом дереве чувствовалось что-то родное.

— Куда мы едем?

Водитель не ответил. Она повторила вопрос громче, и в ответ раздался визг тормозов. Шан Сымяо, потеряв равновесие, ударилась о спину мужчины. В груди разлилась тупая боль. Мужчина тоже вздрогнул.

Черный шлем, похожий на бездонную дыру, был снят, и взгляду Шан Сымяо открылся маленький хохолок блестящих черных волос. Мужчина обернулся. Это был довольно молодой парень с такими же густыми и черными, как волосы, бровями и несколькими прядями, падающими на лоб. Если бы он заправил их за уши, они бы доходили ему до скул. Глаза узкие, некрупные, но гармонирующие с бровями — так называемые лисьи глаза. Тонкие губы, худое, удлиненное лицо. Шан Сымяо показалось, что лицо у него какое-то хрупкое, почти невесомое, с налетом юношеской привлекательности.

Она почувствовала себя так, словно открыла бокс-сюрприз. Садясь на мотоцикл, она совсем не думала о том, как выглядит водитель, полагая, что люди, которым повезло и с фигурой, и с лицом, — редкость, и большинство из них уже на телеэкранах.

— Ты села на мой мотоцикл и спрашиваешь, куда я еду?

Небо было бледно-голубым, без единого облачка, только далекие горы. Голубое небо, словно шелковое покрывало, нежно окутывало зеленеющие склоны. Шан Сымяо показалось, что и ее глаза застилает сизая шелковая дымка. Слух смешался со зрением, и даже уши невольно покраснели.

Голос у него был самым необычным из всех, что она слышала за долгое время. Она никак не могла понять, как человек может одновременно выглядеть и звучать так молодо.

— Извините, я… Я могу заплатить, — сказала Шан Сымяо и тут же осеклась. Сумки с ней не было, она осталась в машине, вместе с телефоном. Сейчас у нее не было ни копейки. Глядя в ясные глаза парня, она почувствовала прилив стыда и неловкого молчания. Она слезла с мотоцикла. Развязанные шнурки ее ботинок бессильно лежали на песчаной земле. Она стояла, опустив голову, как провинившийся ребенок.

— Я могу…

— Не нужно, все в порядке. Куда ты едешь? Я тебя подвезу.

— Не знаю. А ты куда едешь?

— Вон туда, в деревню Вэньси. Слышала о такой?

Шан Сымяо покачала головой. Ей не хотелось домой, но и ехать дальше с этим парнем она тоже боялась. Она посмотрела на дорогу, по которой они приехали. Она была слишком длинной, конца не было видно, и Шан Сымяо не знала, как вернуться.

— Меня зовут Ло Лин, — сказал парень, облокотившись на руль и легонько постукивая по шлему. На его юном лице играла беззаботная улыбка, глаза блестели, как обсидиан. — Я живу в деревне Вэньси. Может, поедешь ко мне? У меня дома бабушка.

Что-то тронуло Шан Сымяо за душу. А может, ей просто захотелось посмотреть на эту деревню Вэньси.

Она не ожидала, что деревня окажется в горах. Дома теснились по обеим сторонам дороги, взбирающейся вверх по склону, некоторые цеплялись за крутые обрывы, словно зубы великана, а внизу, в долине, лежало бирюзовое озеро, похожее на язык.

Дорога то выравнивалась, то снова становилась ухабистой, и наконец, последний ровный участок возвестил о том, что они прибыли на место.

— Почему все дома построены вдоль дороги? Разве тут не шумно?

Ло Лин снял шлем и положил его на приборную панель. — Откуда ты знаешь, что было раньше — дорога или дома? — спросил он с лукавой улыбкой. — У всего на свете есть своя причина, не так ли?

Шан Сымяо нахмурила свои «брови-мечи», опустила взгляд и мысленно восхитилась этим замечанием, одновременно устыдившись собственной недалекости.

Ло Лин не обратил на это внимания. Казалось, его вообще мало что волновало. Он всегда был довольно «покладистым» — принимал все как есть и верил, что доброжелательность приносит удачу.

Слезая с мотоцикла, Ло Лин достал из внутреннего кармана куртки свой телефон и протянул его Шан Сымяо. — Позвонишь и заходи. В доме налево, позовешь меня, — сказал он. — Я пойду воду поставлю.

— Спасибо, — ответила Шан Сымяо, принимая телефон. Ей казалось, что в Ло Лине есть какая-то недетская уравновешенность и спокойствие, не соответствующие его юному виду. Но, глядя на его лицо, она дала бы ему не больше двадцати пяти. Отогнав эти мысли, она набрала номер Шан Цзяньгуана. Отец ответил, но молчал, пока она не позвала его: «Папа». Тогда она услышала тихий вздох. Шан Сымяо понимала, что повела себя слишком безрассудно, фактически сбежав из дома. Она и сама удивлялась: ее подростковый бунт начался с десятилетним опозданием.

Она сказала отцу, что остановилась у подруги и что ей можно позвонить по этому номеру, но знала, что он не станет этого делать. Он всегда давал ей пространство, чтобы обдумать свои поступки, вмешиваясь только в случае крайней необходимости.

Профессиональная деформация Шан Сымяо, бывшего старшего менеджера по работе с клиентами, дала о себе знать. Встречая новое здание или попадая в незнакомое место, она по привычке начинала изучать его: структуру, детали, ценность.

На деревянном столбе у входа она увидела парные надписи. Иероглифы были написаны размашисто и смело, но она не смогла разобрать ни одного, кроме тех, что составляли горизонтальную надпись: «Эта ива не для того, чтобы остаться». Ей стало любопытно, и она хотела сфотографировать их, но, подняв руку, вспомнила, что телефон не ее. Она и так слишком долго задержалась у входа.

Дом — или, скорее, усадьба — был построен по канонам фэншуй, с высоким порогом. Прямо напротив ворот стоял каменный экран. Дорожка обходила его с двух сторон. У основания экрана росли заросли бамбука. Во дворе, между экраном и главным зданием, стояли два темно-коричневых кувшина. В одном из них росли лотосы, и плавали две оранжево-красные кои.