Глава 8 (Часть 1)

Лянь’эр подумала, что этот человек, должно быть, действительно обласкан небесами.

В день его отъезда тучи рассеялись, выглянуло солнце, и его свет был таким ярким, что слепил глаза.

Она собиралась снова заснуть после пробуждения, но Юань’эр вытащила её из постели, нарядила и привела к главным воротам.

Там её, казалось, уже давно ждал он, а за ним — большая толпа женщин, которые, похоже, тоже ждали её уже давно.

Юань’эр поставила её на место и отступила на шаг назад, встав позади.

— Господин, госпожа так скучала по вам прошлой ночью, что не могла уснуть, поэтому сегодня проснулась поздно.

На мгновение Лянь’эр задумалась, что ей сделать сначала: обернуться и испепелить взглядом Юань’эр за её наглую ложь, изобразить невинность перед усмехающимся мужчиной и женщинами за его спиной, демонстрирующими искусство менять выражение лица, или просто притвориться, что она ещё не проснулась, и упасть на землю.

В конце концов, она приняла решение. Прикрыв рот рукавом, она громко и совершенно не по-женски зевнула так, что все услышали, а затем подошла к Ушуану и прижалась к нему.

— Ушуан, ты уже уезжаешь? Так рано?

Он раскинул руки и крепко обнял её.

— Да, я хотел дать тебе поспать подольше и не звать провожать меня, но не ожидал, что Юань’эр проявит такое усердие.

«Неужели? Если бы он просто уехал, стал бы он ждать меня здесь?»

Да, он ждал её.

Она смиренно подумала, что не только она это поняла, но и хищная, как стая волков и тигров, толпа женщин за его спиной тоже давно это заметила.

Он слегка сжал её руку, возвращая к реальности, но выражение его лица не изменилось — всё та же нежная улыбка. Ушуан повернулся и, обнимая её, прошёл несколько шагов вперёд, остановившись перед теми женщинами.

Чтобы они ещё лучше увидели его нежность и любовь к ней.

— Я уезжаю. Будь осторожна эти несколько дней, Юань’эр и остальные позаботятся о тебе, — он высвободил одну руку, чтобы поправить её длинные волосы, немного спутавшиеся от быстрой ходьбы, а затем нежно погладил её по затылку.

— Лянь’эр, ты будешь скучать по мне?

Она послушно прищурилась под его ладонью.

— Буду. Лянь’эр будет думать об Ушуане.

«Думать и проклинать тебя каждый день».

Итак, они обменялись улыбками, каждый со своими мыслями, что в глазах окружающих выглядело как высшее проявление пылкой любви.

Ушуан удовлетворённо отпустил её, одарил стоявших рядом женщин чарующей улыбкой, от которой те потеряли голову, и гордо сел в повозку. Кун'эр, исполнявший роль кучера, взмахнул кнутом, и повозка выехала за ворота.

У неё не было ни малейшего желания, подобно тем женщинам, продолжать зачарованно смотреть вслед, ожидая, что мужчина обернётся. Снова зевнув, она собралась вернуться в свою комнату и продолжить спать. Поворачиваясь, она не заметила недобрых взглядов за своей спиной.

Повозка мерно покачивалась.

Внутри мужчина лениво раскинулся на сиденье, покрытом тигровой шкурой, уткнувшись лицом в ладони.

Там всё ещё витал лёгкий аромат, а между пальцами запутался слегка красноватый волосок.

Он обвился вокруг пальца, словно не желая расставаться.

В ту ночь все женщины собрались у госпожи Лю под благовидным предлогом налаживания отношений.

— Сегодня это было уже слишком! Она посмела соблазнять господина прямо у нас на глазах! Она просто ни во что нас не ставит! — одна из госпож с силой поставила чашку на стол, её лицо исказилось от гнева, обращённого к Лю Цяньюнь, сидевшей на ширме-кровати.

Лю Цяньюнь сделала глоток чая, мысленно усмехаясь.

«Слишком? Чжи Жоу, когда ты была в фаворе, ты одним махом выгнала трёх женщин, которые тебе когда-то перешли дорогу. Ты тогда считала это „слишком“?»

— Да-да, ладно бы она просто пользовалась благосклонностью господина и всячески придиралась к нам, но сегодня она просто показала нам своё место! Как нам теперь жить в клане? — тут же подхватил другой женский голос.

Лю Цяньюнь взглянула на говорившую и слегка опустила глаза.

«Придиралась? Фу Жун, когда ты была в фаворе, разве ты не делала всё то же самое, что и нынешняя госпожа, только ещё хуже и с большим размахом? Сколько женщин ты тогда унизила при всех? Какое право ты имеешь теперь осуждать других?»

— Хмф, она просто даёт нам понять, что теперь нам придётся жить, глядя на её лицо! — фигура в озёрно-зелёном платье прошла мимо остальных и остановилась перед кроватью, праведно негодуя. — В тот день, когда госпожа обидела вас, разве управляющий Ма не говорил, что господин сейчас балует её и во всём слушается? Судя по всему, теперь под вопросом не только наше положение, но и само наше выживание в клане, верно? Госпожа, вы здесь дольше всех, скажите же, что нам делать?

«Гун'эр, ты попала в клан как заложница, но всего через несколько дней забралась в постель к господину и стала его женщиной. Твой несчастный жених носит рога и даже не подозревает об этом, продолжая по-глупому рисковать жизнью ради тебя где-то там, служа господину. Ты хоть раз подумала о нём? Ты ведь давно думаешь только о том, что можешь получить здесь, не так ли?»

Однако раз уж её назвали по имени, Лю Цяньюнь больше не могла притворяться глухонемой.

Она поставила чашку, медленно обвела взглядом всех госпож и девушек, столпившихся в её комнате, развела руками и с видом полной беспомощности заговорила:

— По правде говоря, к сегодняшнему дню вы все уже должны были понять, что сердце господина давно нам не принадлежит… Цяньюнь служит господину столько лет и многое понимает. Вы все знаете, что в сердце господина никогда никого не было. Ему от нас нужно было лишь мимолётное развлечение. Теперь у него появилась новая фаворитка, и он отбросил нас в сторону — это вполне естественно. Нам остаётся лишь молиться, чтобы у новой госпожи не случился внезапный порыв, и она не потребовала у господина выгнать нас всех из клана. Управляющий Ма действительно говорил в тот день, что госпожа обмолвилась об этом. И хотя мы до сих пор здесь, кто может поручиться, что однажды её слова не станут реальностью?