Тоска по утраченному (Часть 2)

Её рыжие волосы не были, как обычно, собраны на затылке в две косы, а свободно рассыпались по плечам мягкими волнами.

— Ты голоден? — спросила она.

Игнатиус, уже привыкший к этому чувству, только сейчас, после её вопроса, осознал, что его желудок пуст.

Но он, не обращая на это внимания, продолжал писать.

— Я готовлю кукурузные оладьи. Хочешь попробовать?

Его желудок заурчал в ответ, а при упоминании оладьев у него потекли слюнки.

— Идём, — позвала Лючия.

У него было хорошее настроение, поэтому он отложил ручку и последовал за ней.

Он оглядел кухню, с любопытством рассматривая расположение предметов, прежде чем войти. Вымыв руки в раковине, он, как и сказала Лючия, сел за деревянный стол.

— Ты сама готовишь? — спросил он, заметив, что Лючия хлопочет у плиты.

— Ага.

Он нахмурился, явно недовольный тем, что Лючия готовит сама.

Насколько он понимал, это было ниже её достоинства.

— Почему ты не попросила прислугу? Я плачу им не для того, чтобы хозяева сами себе готовили.

— Я рада, что ты наконец-то считаешь меня равной себе, — недовольно посмотрела на него Лючия.

Она снова переключила внимание на сладкую кукурузу, незаметно бросив одно зёрнышко в рот, и продолжила:

— Но сейчас глубокая ночь, ты не можешь рассчитывать на то, что кто-то будет обслуживать тебя круглосуточно.

— Лилис Шелли обслуживает.

— Это потому, что она любит тебя, но ты не должен принимать это как должное, — Лючия почувствовала, что, возможно, немного перегибает палку. Сейчас ведь не урок, не стоит читать ему нотации. — К тому же, просить соню готовить — слишком рискованно. Вдруг сливки не взбиты, или в тесте попадётся скорлупа?

Не обращая внимания на реакцию Игнатиуса, Лючия закатала рукава, смешала муку и яйца с кукурузными зёрнами, добавила ложку масла на сковороду и вылила туда тесто, равномерно распределив его.

— Ой! — вдруг воскликнула она. — Забыла подогреть молоко.

— Я сделаю, — Игнатиус резко встал.

— Ты умеешь? — с сомнением спросила Лючия.

Видя, как Игнатиус замялся, она сказала:

— В этот раз я сама. А в следующий раз, когда будем есть ночью, ты мне поможешь. Не волнуйся, это будет что-то простое, вроде подогрева молока. Готовить тебя не заставлю.

Игнатиус снова сел и стал наблюдать, как её спина, освещённая пламенем очага, заслоняет собой огонь.

Её рыжие волосы доходили до пояса. Движения делали их ещё более пышными. Было очевидно, что она не ложилась спать, а просидела так до поздней ночи.

Она продолжала хлопотать, не говоря ни слова, сосредоточенно переливая молоко из металлического чайника в кастрюльку и ставя её на огонь, а затем переворачивая оладьи на сковороде.

Комнату наполнили ароматы масла и сладкой кукурузы. В этом тёплом благоухании всё вокруг становилось уютнее. Запястья и руки Лючии, освещённые огнём, приобрели оранжевый оттенок. Её одежда колыхалась в такт движениям. Довольно плотное пальто было накинуто поверх лёгкой ночной рубашки и едва прикрывало бёдра. Игнатиус заметил, как подол рубашки стал полупрозрачным в свете огня, и сквозь него проступали изящные очертания её ног.

До этого момента её ноги всегда были скрыты длинной юбкой.

Юбка была сшита из плотной ткани и шуршала при движении. Под ней были нижняя юбка и кринолин, которые, когда она садилась, пышно расходились в стороны, скрывая красивые линии её ног.

Освещённая огнём, Лючия казалась такой лёгкой, словно вот-вот сольётся с пламенем. Игнатиус вдруг понял, что она подобна заходящему солнцу, медленно погружающемуся в сумерки. Как она и говорила, она ему не принадлежит, их связывают лишь деловые отношения.

Это почему-то разозлило Игнатиуса.

Он не должен был сравнивать её с солнцем, оно слишком далёкое и слишком горячее.

Ему нужно было найти что-то более подходящее для сравнения — что-то осязаемое, видимое, что можно взять в руки, чем можно обладать.

Он долго перебирал в уме слова, которыми обычно описывают женщин: свет, огонь, луна, солнце, звёзды, розы, океан, ночь… Казалось, ни одно из них не подходило Лючии.

Он ещё больше разозлился.

В этот момент Лючия, ни о чём не подозревая, принесла источающее соблазнительный аромат блюдо и села рядом с ним.

— Ну вот, можно начинать ужинать.

Игнатиус был настолько поглощён своими мыслями, что даже этот насыщенный аромат не смог вырвать его из раздумий.

— Подожди, — Игнатиус пристально посмотрел на Лючию. — У меня есть к тебе вопрос.

— Какой? — неуверенно спросила Лючия, заметив раздражение и гнев в его глазах.

— Если ни один образ из книг не может точно описать человека, как бы ты его описала?

Лючия, услышав этот вопрос, немного растерялась. Она стала перебирать в уме слова, пытаясь найти ответ. Игнатиус явно терял терпение. Она решила сменить подход.

— Я понимаю, иногда мы сталкиваемся с тем, что не можем описать что-то словами. Пока твой язык ещё не закостенел, ты можешь искать новые образы для описания людей. Вот что я думаю.

— Правда?

— Это требует наблюдательности.

Игнатиус, кажется, нашёл решение:

— Думаю, ты не откажешься продемонстрировать это на примере. Как насчёт того, чтобы начать с описания себя?