Глава семнадцатая

За окном ряд за рядом цвели пышные деревья яэдзакуры, похожие на багровые облака на горизонте. Порыв ветра сорвал несколько лепестков, пронесшихся перед глазами Харумасы. Для большинства людей сакура в этом году цвела так же ярко, как и всегда, но для него её цвет казался слишком резким.

Сейчас был апрель 1931 года. Ему исполнилось восемнадцать, его рост достиг ста семидесяти восьми сантиметров — он стал взрослым. Чем же знаменательным отметить свою самостоятельность?

Он открыл счёт в Тиёда Банке в Киото. Финансовая независимость — тоже своего рода показатель взрослости.

В банке Окита Харумаса собирался положить все свои сбережения. Достав из кошелька банкноты и монеты, он пересчитал их — сто сорок иен.

По покупательной способности одна иена в то время примерно равнялась девяти тысячам иен из его прошлой жизни, так что это была немалая сумма.

В повседневной жизни чаще использовались не иены, а сены и рины: сто сенов и тысяча ринов составляли одну иену.

Что касается покупательной способности сенов, то вчера он купил булочку с анко за четыре сена, а ужин с унаги-дон обошёлся ему всего в шестьдесят.

Высокая стоимость иены в то время удивляла даже самого Окиту Харумасу. Он не мог представить, насколько она обесценится в будущем.

В начале года произошло важное событие — Япония вернулась к золотому стандарту. Одна иена теперь приравнивалась к 350 миллиграммам золота. Его семья, предвидя нестабильность, заранее обменяла часть сбережений на золотые слитки. В смутные времена бумажные деньги ненадёжны, только золото как твёрдая валюта может свободно обращаться в любой стране, не подвергаясь сильным колебаниям.

Вложив деньги в банк, Харумаса решил сосредоточиться на изобретениях для повседневной жизни, основанных на разработанной им новой щелочной батарее.

Он запатентовал свою батарейку размером 3,5 х 4 х 4,5 см и весом 400 г.

Как только патент был получен, он привлёк внимание инвесторов. Любой мало-мальски дальновидный предприниматель понимал ценность этого изобретения.

Название «новая щелочная батарея» сочли слишком простым, и после обсуждения с производителем её назвали батарейкой «7-3», поскольку она была выпущена в седьмом году эпохи Сёва, в марте.

Однако в народе её прозвали батарейкой-суши из-за её формы, напоминающей толстый кусок суши.

Щелочная батарея, значительно уменьшенная в размерах, но сохранившая ёмкость, поступила в производство, и постепенно стали появляться сопутствующие товары. Один из них, ранее редкий, как белый ворон, вскоре стал предметом первой необходимости.

Несмотря на простоту конструкции, фонарик был изобретён только в конце XIX века, поскольку для его появления требовались и электрическая лампа, и батарейка. Вначале, из-за малой ёмкости батарей, его называли по-английски «Flashlight» — «кратковременный свет». В Японии этот полезный, но несовершенный предмет был редкостью, о нём мало кто знал, а производители не хотели выпускать батарейки, работающие всего два-три дня.

Теперь, с увеличением ёмкости батарей, фонарики начали входить в обиход.

Именно благодаря популярности фонариков продажи батарей Окиты Харумасы резко возросли. Только за первые три месяца он получил восемь тысяч иен в качестве патентных отчислений — огромную сумму.

К августу фонарики стали привычным предметом в домах Киото, и каждый полицейский имел его при себе.

В августе, став обладателем более десяти тысяч иен, Окита Харумаса всё ещё не мог поверить в свою удачу. В прошлой жизни у него никогда не было таких денег. Глядя на банковский счёт, на котором лежало почти четырнадцать тысяч иен, он подумал: «Знание — сила».

Батарейки — расходный материал, а значит, на его счёт будут продолжать поступать деньги.

Окита Харумаса невольно поднял голову и посмотрел на небо — ярко-синее, с лёгкими белыми облаками. Это был его первый серьёзный заработок, фундамент для будущего.

Благодаря успеху батарейки «7-3» о нём узнали всё больше людей, и однажды он попал в газету.

В тот день он читал в своей комнате в общежитии, когда внезапно ворвался Уэхара Сиро, его сосед, с газетой «Асахи Симбун» и свёртком в руках. Он был так возбуждён, что Харумаса, испугавшись, что тот сейчас подхватит его и начнёт кружить по комнате, отодвинулся вместе со стулом.

— Что там в газете? Зачем ты мне её принёс? — спросил Окита Харумаса, беря газету и пробегая глазами заголовки. В разделе «Жизнь народа» он увидел крупный заголовок: «Новая эра хранения энергии. Изобретатель — студент».

Он не стал читать статью подробно, но, бросив на неё беглый взгляд, увидел своё имя. Сердце Харумасы ёкнуло. Он хотел остаться незамеченным и даже отказался, когда производитель предложил назвать батарейку «батарейкой Окиты».

Но, видимо, в газете нашли номер патента.

— Кто бы мог подумать! Ты вечно читаешь или возишься с химикатами в лаборатории, я и не думал, что у тебя есть изобретательская жилка. Но ты здорово меня выручил! — воскликнул Уэхара Сиро, разворачивая свёрток с четырьмя батарейками, которые он только что купил.

— Не стоит благодарности. Усовершенствование батарей — лишь вопрос времени, — честно ответил Харумаса. Развитие технологий в этой области действительно шло семимильными шагами.

— Окита-кун, ты меня поразил! — Изобретения Уэхары обычно были связаны с бытовыми удобствами, он стремился сделать жизнь людей комфортнее. Например, его первое изобретение, прозванное «бесполезным», — «персональный вентилятор» — было создано именно с этой целью, но из-за отсутствия подходящего источника питания пылилось в чулане.

Похвалив Харумасу, Уэхара, движимый исследовательским азартом, тут же помчался в чулан за своим детищем. Схватив ящик с инструментами, он принялся за работу, и из соседней комнаты послышался стук молотка.

В то время студенты-механики должны были быть и неплохими плотниками, ведь создавать прототипы из дерева было проще и дешевле, чем из металла.

Конечно, для некоторых деталей требовался металл, и тогда приходилось идти в университетскую мастерскую.

Через некоторое время Уэхара вышел из комнаты, сияя от гордости: — Завтра доработаю детали в университете, и изобретение будет готово!

— Поздравляю!

— А когда ты начал работать над этой батарейкой, Окита-кун?

— Хм… Ты же видел, как я хожу в университетскую лабораторию. Вот тогда и начал, — ответил Окита Харумаса, заражаясь энтузиазмом друга.

— Да уж, быстро ты работаешь… — Уэхара смущённо кашлянул, забыв, когда именно Харумаса начал ходить в лабораторию. Но он точно помнил, что тот ходил туда чуть ли не каждый день!