Глава 4. За столом (Часть 2)

Цзи Хэ немного разозлился, но, чтобы не вызвать подозрений своим внезапным изменением поведения, он отломил откушенный кусок лепешки и положил его в миску, а оставшуюся часть протянул Цзи Сяосян. Это движение было ему до боли знакомо — прежний Цзи Хэ делал так много раз. Как же это было унизительно.

Цзи Сяосян радостно потянулась за лепешкой, но, прежде чем она успела ее взять, другая рука перехватила еду. Это была Цзи Сяоши.

— Третья сестра, не ешь больше, — с усмешкой сказала Цзи Сяоши, откусив от лепешки несколько раз, чтобы Сяосян не захотела ее забирать. — Ты и так поправилась. Если будешь продолжать в том же духе, то превратишься в свинью и замуж никто не возьмет. Я, ради твоего же блага, съем ее сама.

— Цзи Сяоши! — прошипела Сяосян, стиснув зубы. Эта Цзи Сяоши вечно ей досаждала, постоянно отбирая вещи. Раньше Сяосян ограничивалась руганью, не смея беспокоить дедушку и бабушку во время еды, но сегодня она не могла сдержаться. Она была по-настоящему голодна. А увидев розовую шелковую заколку в волосах Сяоши, Сяосян и вовсе пришла в ярость. Она схватила палочки для еды и бросила их в сестру.

Палочки попали прямо в цель. Цзи Сяоши выронила лепешку, а когда подняла руку, опрокинула миску с кашей. Половина каши вылилась ей на одежду. Хотя каша уже не была горячей, Сяоши расплакалась. Она тоже была не из робкого десятка и в ответ швырнула в Сяосян почти пустую миску с овощами.

Чжоу Гуйхуа быстро среагировала и оттащила дочь в сторону. Миска пролетела мимо уха Сяосян, упала на пол и разбилась на несколько кусков, обрызгав ее овощным соком. Цзи Сяоши не собиралась останавливаться. Она понимала, что, раз уж начала бросаться посудой, все равно получит нагоняй, так что решила не мелочиться. Увидев, как Цзи Сяоюй смотрит на нее с осуждением, она схватила со стола миску с кашей и с силой метнула ее в старшую сестру, целясь в ее красивое, светлое лицо, желая разбить ей нос.

Цзи Сяоюй вскрикнула и закрыла голову руками. Каша вылилась ей на рукава, руки и волосы. Ее крик чуть не обрушил крышу.

Чжоу Гуйхуа, услышав крик дочери, испугалась. Она бросилась к Сяоюй, проверяя ее лицо. Старшая дочь была красавицей, с нежной, белой кожей и милыми чертами лица. Чжоу Гуйхуа мечтала найти ей хорошего мужа, который помог бы ее сыну сделать карьеру чиновника в столице. Если бы лицо Сяоюй пострадало, это разрушило бы будущее ее сына, что было для нее равносильно смерти. Убедившись, что с лицом дочери все в порядке, она обняла ее и разрыдалась.

— Сяоюй, Сяоюй, где болит? Скажи маме! Что делать, если твое лицо пострадало? Как ты теперь замуж выйдешь? Скажи, тебе больно? — рыдала Чжоу Гуйхуа, легонько сжимая руку дочери.

Цзи Сяоюй поняла намек. Даже без напоминания матери она бы устроила сцену. Она очень дорожила своей внешностью и любила капризничать. Теперь, когда ее обидели, она не собиралась молчать.

— Мама, у меня болит рука и голова! Мама, как мое лицо? Я не хочу быть уродиной! Не хочу! Если я стану уродиной, я лучше умру!

Цзи Сяо тоже испугался. Он любил сына, но и лицо дочери было для него важно, ведь оно было залогом ее удачного замужества. Увидев, что с дочерью все в порядке, он облегченно вздохнул, но в душе ругал Цзи Сяоши за ее вспыльчивость. Он посмотрел на племянницу с укором.

Цзи Сяоши спряталась за Цзинь Цуйнян и, плача, закричала: — Мама, дядя смотрит на меня! Он хочет меня ударить! Это третья сестра первая начала! Я просто защищалась! Я не виновата!

Цзинь Цуйнян обняла дочь и начала ее успокаивать: — Моя бедная девочка! Тебя палочки в глаз не попали? Наверное, попали, раз ты так расстроилась. Дай маме посмотреть. Что делать, если твой глаз пострадал? Ты же у меня одна, мое сокровище! Если с твоим глазом что-то случится, я тоже жить не буду.

В отличие от Чжоу Гуйхуа, Цзинь Цуйнян не рыдала навзрыд. Она тихонько всхлипывала, вытирая слезы, и выглядела такой несчастной, что любой, увидев ее, решил бы, что ее обижают.

Цзи Сяо смутился и попросил Цзи Шуня успокоить жену.

Цзи Шунь неторопливо подошел к столу и сказал: — Перестаньте реветь! Что случилось? Вы плачете так, будто произошло что-то ужасное. Не нужно расстраивать родителей.

— Вот Шунь молодец, заботливый сын! А вы все такие непослушные! Даже поесть спокойно не можете! — Фэн Ши всегда больше любила второго сына. Услышав его слова, она немного успокоилась, но, увидев разбитую посуду на полу, снова рассердилась. — Посмотрите! Вы совсем распоясались! Мало того, что деретесь, так еще и посуду бьете! Ее же за деньги покупать нужно, она не с неба падает! И еда не сама собой на столе появляется! Видимо, вы не голодные. Ужина сегодня не будет.