Глава 7. Рыба и птица (1)

Если родители меня оставят, кто меня примет?

Рыба спрашивает: если в этом мире больше не будет места для меня?

Небеса не смеют ответить.

2 января 2007 года.

Оу Чэн стоял на склоне холма, глядя на большой дом вдалеке. Серо-голубая крыша в легкой зимней дымке казалась безжизненной.

Черный Land Rover Юй Цзялина так и не появился.

Пока Оу Чэн ждал, он выкурил полпачки сигарет. Наступили сумерки. Он посмотрел на часы — 17:14. Оу Чэн решил подождать еще пятнадцать минут, и если никто не появится, он уйдет.

Он не помнил, когда начал так сильно зависеть от сигарет, но знал, что без них чувствует пустоту. Оу Чэн снова проверил карманы — сигарет действительно не осталось. В этот момент он услышал голос позади себя:

— Оу Чэн.

Оу Чэн обернулся. К нему приближался высокий мужчина в черном. Он сразу же пошел ему навстречу:

— Цю Чан, я думал, ты сегодня не придешь.

Цю Чан был одним из старейшин Цинбан и одним из самых доверенных людей Сонгчая. Сейчас он работал телохранителем Юй Цзялина. Сонгчай отправил Цю Чана в Китай, чтобы отплатить за услугу Лунбан. Тайская Лунбан поддерживала тесные связи с Цинбан. Главарь Лунбан, Ан Пэн, когда-то спас жизнь Сонгчаю, и у них были общие дела. Два года назад Юй Цзялин захватил почти половину рынка наркотиков Лунбан в Таиланде, и Ан Пэн, не имея возможности открыто ответить, решил внедрить своего человека. Цю Чан знал китайский и был осторожен, поэтому Сонгчай выбрал его. Он был в Китае уже два года и только два месяца назад смог приблизиться к Юй Цзялину.

— Извини, что заставил тебя ждать, — слегка кивнул Цю Чан.

— Надеюсь, наша встреча не доставит тебе проблем.

— Не беспокойся обо мне, — ответил Цю Чан. — Юй Цзялин сегодня никуда не выходит, но у него гости, кажется, какие-то переговоры. Я смог выскользнуть всего на несколько минут. — Цю Чан достал телефон, вынул карту памяти и передал ее Оу Чэну. — Здесь записи с камер наблюдения из квартиры Юй Цзялина. Может быть, тебе пригодится.

— Спасибо большое, — с благодарностью принял карту Оу Чэн.

— Через пару дней он собирается расправиться с прокурором Чжао. А еще он хочет заняться браконьерством в Юньнани. Что касается Таиланда, то главарь Лунбан не будет спокойно смотреть, как Юй Цзялин захватывает его рынок. Юй Цзялин стал занозой для Ан Пэна, но пока тот ничего не может сделать.

— Юй Цзялин — амбициозный человек, — усмехнулся Оу Чэн.

— Когда Ан Пэн расправится с Юй Цзялином, моя миссия будет выполнена, — Цю Чан посмотрел на дом напротив, в его глазах читались растерянность и тревога. — Но Юй Цзялин — крепкий орешек. Я каждый день рядом с ним, но совсем его не знаю… Иногда мне кажется, что Китай станет моим последним пристанищем…

Оу Чэн посмотрел на мужчину и вдруг понял, что они оба идут по длинной дороге. Каждый из них понимал, что следующий шаг может привести к пропасти, но до тех пор, пока они не упадут, они будут продолжать идти, потому что им нужно вернуться домой.

— Ты вернешься, — тихо вздохнул Оу Чэн.

— Надеюсь, — Цю Чан покачал головой, улыбнулся, и на его лице появились глубокие морщины.

— Спасибо за сегодня. В будущем я постараюсь реже встречаться с тобой здесь, — Оу Чэн понимал, что Цю Чану нельзя задерживаться.

— Юй Цзялин очень подозрительный, я больше ничем не могу тебе помочь. Пока он не знает, что ты в городе, но будь осторожен. Если что-то изменится, я свяжусь с тобой, — кивнул Цю Чан.

— Спасибо. Ты тоже будь осторожен.

Цю Чан кивнул и исчез в сумерках.

Расставшись с Цю Чаном, Оу Чэн полчаса шел по горной дороге, прежде чем сел на автобус №19 на кольцевой дороге.

Старый канал соединял город с холмами. Вдоль канала один за другим загорались редкие фонари. Оу Чэн смотрел на холодные склоны холмов, последние лучи заката окрашивали их в мягкий оранжевый цвет. Внезапно в его памяти всплыла картина из прошлого.

Эта картина грела его много лет. В те годы солнце всегда светило ярко, согревая берег реки, а рисовые террасы были похожи на ярко-зеленый ковер. Семилетний Линь Цзинь осторожно закатывал штанины, переходя реку. Холодная вода текла без устали, словно пение монаха. В воде плавали маленькие рыбки. Он медленно шел по острым камням, круги на воде расходились все дальше и дальше. Отец крикнул с берега: — Цзинь, ты хочешь получить ремня? — И мальчик неохотно вылез из реки. Отец и сын шли с мотыгами на плечах, на склоне холма цвели ярко-желтые цветы рапса, а вокруг них порхали бабочки.

Тогда у него были родители, был дом. Сейчас он был беглецом, скрывающимся под чужим именем. Все, чего он хотел, — это снова стать Линь Цзинем, жениться, завести детей и жить обычной жизнью, чтобы родители могли этим гордиться.

Легко сказать.

Ночной город, словно томная женщина, сиял яркими огнями. Автобус №19 сделал почти полный круг по городу, но Оу Чэн так и не вышел. Несколько раз он хотел выйти на остановке возле больницы. Он хотел просто войти в палату матери и сказать: «Мама, я пришел», но не мог. Поэтому он продолжал ехать в автобусе, все дальше углубляясь в ночь, на окраину города.

В одиннадцать вечера автобус №19 с последними пассажирами прибыл на конечную остановку.

Оу Чэн вышел из автобуса, его обдало холодом, и он понял, что конечная остановка находится недалеко от больницы, где лежала его мать. Он прошел по пешеходному мосту, затем еще две остановки и увидел здание поликлиники. Палата матери находилась в старом здании советского типа за поликлиникой. Она лежала там уже несколько месяцев.

За стеной больницы была небольшая площадь, две высохшие платаны стояли по краям. На улице остался только один молодой человек, продающий перчатки и шарфы, и старик с тележкой, торгующий печеным бататом. Из печи на тележке виднелся огонь, старик в толстой куртке топал ногами, чтобы согреться, и смотрел по сторонам в поисках последних покупателей. Оу Чэн вспомнил, как много лет назад в его родном городе мать точно так же ездила в город продавать лепешки, а возвращаясь, привозила ему коробочку стеклянных шариков. Эти шарики были его любимой детской игрушкой.