Последняя просьба

Вечером, когда умер отец, Су Тан делала уроки, склонившись над большим столом посреди гостиной.

Хотя на улице еще было светло, в низком доме из красного кирпича с черепичной крышей царил полумрак. Су Тан хотела дёрнуть за зелёный нейлоновый шнур выключателя у дверного косяка, но оглушительные рыдания в комнате так раздражали, что она решила заткнуть уши и отчаянно повторять про себя стихотворение, которое выучила накануне…

— Белый день склоняется к горе,
Желтая река течет в море…

— Белый день склоняется к горе,
Желтая река течет в море…

Последние лучи заходящего солнца, словно призраки, касались её стоптанных туфель, худых ног и изможденного лица.

Это было не лицо тринадцатилетней девочки — нежное, румяное, как цветок, лицо ребенка, которого родители лелеют и оберегают…

Но у Су Тан не было такой жизни.

Она не помнила, когда последний раз нормально ела. С тех пор как отец заболел, рис в кадке постепенно подходил к концу.

Даже когда отец был здоров, он не слишком заботился о её еде и быте, но он мог дать ей денег. Теперь же единственный источник средств к существованию иссяк. Она не плакала. Если в ней и оставались слезы, то только из-за последней просьбы отца.

Дрожащей рукой он протянул ей давно написанное письмо и попросил найти человека, о котором там говорилось, и никогда больше не возвращаться в эти края.

Хотя отец обычно говорил с ней холодно и редко был доволен, Су Тан знала, что он любил её. При жизни он больше всего беспокоился о своей единственной дочери. Что же касается её матери, с которой он когда-то сочетался браком, то об этом он предпочитал не вспоминать…

Мать Су Тан сбежала с другим мужчиной. Отец всегда хорошо к ней относился, окружал её заботой, на которую способны только самые любящие мужья, но мать все равно предала этот, казалось бы, счастливый брак.

После демобилизации отец не смог найти достойную работу. Он пытался заниматься бизнесом вместе с другими сельчанами, но потерял все свои сбережения и остался в долгах. Несмотря на это, он никогда не позволял жене заниматься тяжелой работой.

Отец Су Тан был замкнутым человеком. Даже когда ему было очень больно, он стискивал зубы и упорно продолжал идти вперед…

Но жизнь — не сказка. Су Тан росла, ей требовалась еда, одежда, школьные принадлежности. И хотя отец всегда говорил: «Мы что-нибудь придумаем, что-нибудь придумаем», без денег их жизнь была очень сложной.

В конце концов, мать не выдержала постоянного страха и тревоги. Ростовщики, которым они задолжали, каждый день стучали в их дверь, грозя выбить её.

Су Тан могла понять бегство матери, но жестокость, с которой та бросила её, превратила её сердце в ледяной камень.

Почему все несправедливости мира обрушиваются только на неё? Почему у других детей родители любят друг друга и после школы катают их на велосипедах, радостно восклицая: «Полетели, полетели! Наша доченька готова, папа заводит мотор и мы едем домой!»

Су Тан потерла виски, в которых пульсировала боль. Плач в комнате становился все громче. Она не понимала, почему после смерти отца, которого при жизни все сторонились, столько людей оплакивают его, особенно громко рыдала вторая тётя.

— Цзя Шу умер, что теперь будет с этой девочкой? — говорили они.

— Да, взрослый умер — и дело с концом, а ребёнок остался один. Мать сбежала, бедняжка… — вторили другие.

Горе, несчастье, как жить дальше… Эти слова Су Тан слышала чаще всего с тех пор, как отец заболел. А сама она, главная участница этой драмы, сидела в углу за большим столом в гостиной и равнодушно ковыряла грязь под ногтями.

Как жить дальше? Су Тан не могла думать о таком далеком будущем. Сейчас она хотела только одного — наесться досыта.

В дни после похорон отца старшая тётя, сжалившись над ней, приносила ей поесть. Су Тан была так голодна, что жадно проглатывала всё до последней крошки. Вторая тётя, сидевшая рядом и утиравшая слезы, увидев такой аппетит, вдруг нахмурилась и выпалила: — Маленькая неблагодарная! Твой отец умер всего несколько дней назад, а ты так уплетаешь за обе щеки! Вся в свою бесстыжую мать!

Су Тан молча жевала. Холодные слова она слышала не раз с тех пор, как ушла мать. Они стали для неё такими же обыденными, как разговоры о погоде.

Старшая тётя, видя, что девочка все эти дни не плачет и не капризничает, потянула вторую тётю за рукав и вздохнула: — Она всего лишь ребёнок, что она понимает…

Затем встал вопрос, кто будет воспитывать Су Тан. Из-за неудачного бизнеса отца почти не осталось денег, к тому же часть долга ростовщикам еще не была выплачена. Старшая и вторая тёти перекладывали ответственность друг на друга, говоря, что у дяди Су Тан (по материнской линии) есть деньги, и еще один ребенок для него — не проблема. Но тётя (жена дяди по материнской линии) сказала: — Я беременна и мне трудно ухаживать за детьми…

Эта беременность была уже третьей. Первые две дочери не радовали дядю, дедушку и бабушку Су Тан, которые мечтали о внуке. Если бы и в этот раз родилась девочка, дядя бы развелся и женился снова. Тётя (жена дяди) долгое время жила в страхе, пока ей не сделали УЗИ и не сказали, что будет мальчик. Обрадованная, она старалась меньше двигаться, боясь потерять ребенка и свой брак.

Су Тан не хотела слушать их рассуждения о тяготах жизни. У каждого свои трудности, она это понимала. Никто не хотел брать на себя заботу о чужом подростке. Это было обременительно, да и кто знает, не вырастет ли из него неблагодарный человек.

Поэтому Су Тан молча вернулась в свою комнату, собрала рюкзак и чемодан, который отец хранил с армии, и, пока не рассвело, села на автобус до Му Чэна — города, указанного в письме.