Запертая комната (Часть 1)

Запертая комната

Это была невыразимая мешанина звуков, словно дюжина аудиодорожек смешалась воедино и воспроизводилась одновременно.

Шум морских волн, звук дождя, треск горящих дров в костре, голоса церковной молитвы… Электрический треск был довольно громким и прерывистым, больше ничего разобрать не удавалось.

Я была в недоумении. Эта запись явно не была результатом компьютерного вируса. Кто-то намеренно включил ее для меня. Но с какой целью?

С моим-то интеллектом, даже если бы там была какая-то зашифрованная информация, я бы ее не распознала. Так в чем же смысл? Включить мне какую-то старую радиопередачу, чтобы я прониклась местным колоритом?

Тест по аудированию закончился, на экране появилось сообщение об успешной отправке. Я беспорядочно пощелкала мышкой, постучала по клавиатуре — никакой реакции.

Этот компьютер контролировался с учительского терминала, обычное дело в школах.

Мне оставалось либо найти тот самый управляющий компьютер, либо смириться с тем, что здесь водятся призраки.

Я сняла наушники и вдруг услышала тоскливую мелодию эрху, доносившуюся из темного коридора. Взяв фонарик, я пошла на звук, держась за стену, и поднялась на самый верхний этаж.

Там была пустая плоская крыша, на которой стояло небольшое помещение, похожее на класс. Судя по внешним стенам, его построили не одновременно со зданием.

Я увидела Гун Хуэйюя. Он сидел спиной ко мне в застекленной части этого помещения. Дверь была открыта.

Я мало что понимаю в народной музыке, и эту мелодию слышала впервые, но в сочетании с ночной тьмой она звучала довольно печально.

Перед ним стоял астрономический телескоп. Полагаю, это был кабинет какого-то кружка.

В такой атмосфере я невольно замедлила шаг. Что ему взбрело в голову — играть на эрху посреди ночи? Неужели в него кто-то вселился?

Не знаю, был ли свет моего фонарика слишком холодным или шаги слишком тяжелыми, но он перестал играть и встал.

Он положил эрху на стул, на котором сидел, и повернулся ко мне. На мгновение время словно застыло. Близлежащие высокие здания и темный лес вдалеке будто растворились в свете звезд. Тысячи мерцающих точек хлынули на меня, словно прилив. Я не знала, что это — возможно, светлячки, это единственное, что пришло мне в голову.

Картинка перед глазами расплылась. Остался только он, стоящий напротив меня под внезапно налетевшим холодным ветром. Мириады светящихся точек окружили его со спины, а в следующую секунду поглотили и меня. Все исчезло, сменившись вспышкой белого света, в котором мерцали серебристо-серые искорки. Такое видят люди перед смертью. Если бы белый свет продолжал бесконечно расширяться, я бы больше не очнулась.

К счастью, я еще не умерла.

За белым светом последовала бесконечная тьма. А затем я почувствовала, как дрожат мои веки. Сквозь пелену я разглядела черный экран компьютера перед собой и восходящее солнце за окном.

Внезапно чья-то холодная рука коснулась моей щеки. Я услышала голос Гун Хуэйюя:

— Чего так крепко спишь?

Опираясь на стол, я с трудом поднялась. Ноги и правая рука затекли, шея тоже чувствовалась неловко — кажется, я ее отлежала.

Когда зрение прояснилось, я поняла, что все еще нахожусь в том самом кабинете. Только компьютер на столе был выключен, а наушники аккуратно висели на левой стороне монитора, как и у всех остальных компьютеров в классе.

— Что это было? — я все еще не пришла в себя, не понимая, было ли это сном или реальностью. Но ощущение присутствия было слишком настоящим, я не могла поверить, что это просто сон.

— Что? — Гун Хуэйюй нахмурился с совершенно непонимающим видом.

— Ты вчера вечером так красиво играл на эрху… — осторожно проговорила я.

В следующую секунду его ледяная рука коснулась моего лба, который покраснел от того, что я всю ночь на нем лежала. От холода я инстинктивно отпрянула назад и чуть не упала со стула.

— Что за бред ты несешь? — сказал он. — Почему ты здесь, когда есть кровати? Я тебя обыскался.

Он пришел недавно. Я потрогала системный блок под столом. Холодный, ледяной.

Кто-то выключил этот компьютер, но не он.

Здесь есть кто-то еще.

— Что ты все-таки здесь ищешь? — пробормотала я, жуя половину просроченного прессованного печенья. Говорила я невнятно не потому, что умирала с голоду, а потому что печенье было слишком твердым.

— А мы похожи на тех, кто что-то ищет? — он откинул волосы со лба. Цифровой фотоаппарат, висевший у него на шее, качался в такт шагам, когда он спускался по лестнице.

— А разве нет?.. — я начала жалеть, что поверила его бреду. Надо было тогда, когда он открывал ящик, захлопнуть его и вызвать полицию.

Последние два дня дул ветер и шел дождь. Когда мы вышли из учебного корпуса, порыв холодного ветра заставил меня застегнуть куртку до самого верха.

Я не знала, как рассказать Гун Хуэйюю о том, что произошло прошлой ночью.

А может, ничего и не происходило? Тогда все становилось еще более странным.

Я из тех людей, кто тщательно обдумывает свои слова. Прежде чем что-то сказать, я обычно прокручиваю в голове все возможные варианты развития событий. Поэтому, пока я снова и снова размышляла, как бы рассказать о вчерашней ночи так, чтобы он не подумал, будто я его разыгрываю, мы, то останавливаясь, то идя дальше, успели обойти спортивную площадку почти два раза.

Все события были бессвязны, не складывались в единую картину. Мне расхотелось думать. В конце концов, я решила пока похоронить это дело глубоко в душе.

Хотя я и шла за ним, мыслями я витала где-то над головой. Очнувшись, я обнаружила, что мы подошли к задней стороне одного из зданий.

Учебные корпуса окружали спортивную площадку. За зданием тянулась длинная галерея, увитая девичьим виноградом, который уже начал сбрасывать листья. На земле тут и там лежали сухие желтые листья.

Вокруг не было ничего примечательного: каменные скамейки, дикорастущие, неухоженные растения. Я даже могла представить, как здесь резвится толпа детей.

Мы пошли вдоль здания. Сзади была запертая стеклянная дверь.

Хотя стекло и кажется более хрупким, чем противопожарная дверь, современные технологии производства не оставляли нам шансов на такую удачу.

За два дня мы взломали три двери. Незнающий человек мог бы подумать, что это какой-то тренировочный лагерь для воров.

Только войдя в здание, я вспомнила о фатальной проблеме:

— Почему мы не вошли через парадную дверь?

— В середине этого здания есть крытый переход, но дверь заперта. С обеих сторон должны быть двери. Так нам пришлось вскрывать только одну.

Эта сторона была теневой. Хотя солнце светило неплохо, хоть и было немного облачно, здесь все равно было особенно мрачно и холодно.

Я заметила, что на дверях здесь были номера квартир. Неужели это общежитие для преподавателей?

Впрочем, гадать было бессмысленно — вряд ли кто-то стал бы строить жилой комплекс на территории школы.

Мы пробовали открывать каждую дверь. Некоторые поддавались, другие были заперты. У меня не было сил взламывать каждую, тем более что, судя по открытым комнатам, мы пока ничего не нашли.

Хотя я и не знала, что именно мы должны были «найти».

Обстановка в комнатах была разной, но везде царил порядок, только все покрылось толстым слоем пыли. Казалось, это просто покинутые десятилетия назад жилища, от которых веяло запустением.

Поднимаясь наверх, я почувствовала скуку. Гун Хуэйюй все так же молча открывал двери, заглядывал внутрь и закрывал их.

Я не знала, что он ищет. Может, пытался найти место, где жил в прошлой жизни?

Я всерьез подозревала, что он — один из тех людей из новостей, кто переродился, не выпив отвара бабки Мэн, и теперь идет по следам своей прошлой жизни, а меня просто взял с собой за компанию.

В конце концов, я обогнала его и побежала вперед, открывая все двери, которые поддавались. Пусть сам посмотрит, закроет и идет дальше — так эффективнее.

Когда я толкнула шестую или седьмую дверь… Точно не помню. В общем, открыв ее, я застыла на месте.

Если кто-то тайно наблюдает за тобой, подражает твоим манерам, стилю одежды — это слишком просто, и цель слишком очевидна.

Но если кто-то за неисчислимое количество километров от твоего дома прилагает неимоверные усилия, чтобы воссоздать точную копию твоей квартиры — ту же планировку, тот же стиль ремонта, даже расстановку обеденного стола и книжного шкафа, использует точно такую же чистую банку из-под кунжутной пасты для хранения соли — как ты думаешь, какова его цель?

Это не преувеличение ради красного словца. Прямо сейчас это происходило со мной.

В этот момент подошел Гун Хуэйюй, хлопнул меня по руке, все еще сжимавшей дверную ручку, и спросил:

— Чего застыла?

Мне стало как-то не по себе.

— Черт возьми, это мой дом, — это был не вопрос, а утверждение, полное шока.

— Твой дом? — Гун Хуэйюй заглянул внутрь. — Разве твой дом такой большой?

— Не тот, что над магазином, а тот, из которого меня выгнал хозяин! — Я не знала, что пытаюсь объяснить, беспорядочно размахивая руками, но отчаянно хотела, чтобы он понял.

— Интересно, — Гун Хуэйюй, кажется, понял, что я имею в виду, так что я больше ничего не добавила. Мы вместе вошли в комнату.

Мы стояли в гостиной. Справа была кухня, слева — ванная. Дальше по коридору располагались две спальни напротив друг друга, а в самом конце — кабинет.

Обойдя все по кругу, я почувствовала, что у меня вот-вот отвиснет челюсть. Я что, умерла? Кто воссоздал на небесах дом, из которого меня вышвырнули на земле?

— А ты неплохо жила раньше, одна в двухкомнатной квартире, — Гун Хуэйюй выдавил натянутую улыбку.

— Не в этом дело!

Это было совсем не смешно.

Здесь все было так, словно только что сделали генеральную уборку. Одеяла аккуратно сложены, даже бутылочки и баночки на кухне и в ванной были без единой пылинки. Внезапно мне показалось, что это ловушка. Счастье никогда не сваливается на голову просто так.

Я потащила Гун Хуэйюя обратно в гостиную, чтобы открыть входную дверь. Потянула ручку — не открывается. Дернула еще пару раз — все равно заперто.

Плохо дело. Я так и знала, что нас заманили в ловушку.