«Несносный тип», как его называла госпожа Цзян, вернулся к ужину, и она очень удовлетворённо кивнула.
Похоже, он всё-таки слушается Яньянь.
Но было неясно, было ли это временным послушанием, или он действительно уважал и заботился о своей маленькой беременной жене.
В конце концов, в семье Цзян ещё не было такого безумца, как Цзян Тин.
Властный, безбашенный, неукротимый — он добивался желаемого любыми средствами.
Таким мужчиной было трудно управлять.
А Яньянь, с её покладистым характером, казалось, никак не могла совладать с этим диким зверем.
Неясно.
Нужно понаблюдать ещё.
Во время ужина госпожа Цзян общими палочками положила еду в тарелку Цзи Минъянь: — Сейчас тебя не так сильно тошнит, ешь побольше. Когда начнётся токсикоз, захочешь поесть, да не сможешь.
— Спасибо, госпожа Цзян, — ответила Цзи Минъянь.
— Зови меня бабушкой.
— Спасибо, бабушка.
Цзян Тин взглянул на её тарелку, полную еды. Там была и морковная соломка, которую Цзи Минъянь не любила. Чтобы отучить её от этой вредной привычки привередничать в еде, он научился лепить пельмени.
Он очень мелко рубил морковь и смешивал её с другой начинкой так, что даже святой не смог бы распознать морковь внутри.
Цзи Минъянь тайком переложила морковную соломку в тарелку Цзян Тина. Дядя Вэнь кашлянул, делая вид, что ничего не заметил.
Её уши покраснели, и она чуть не уткнулась лицом в тарелку.
Дядя Вэнь вздохнул. Эта девочка слишком послушная.
Наедине глава семьи, должно быть, постоянно её обижает.
Госпожа Цзян права, нельзя так рано отдавать хукоубэнь.
Нужно понаблюдать.
Цзян Тин, оставшийся без поддержки, повернул голову и посмотрел на жену. Её белые ушки порозовели и выглядели немного горячими.
Это действительно была её чувствительная точка.
Они краснели от одного поцелуя.
Именно поэтому утром, когда Цзян Тин увидел, что у Цзи Минъянь покраснели уши, пока она смотрела на фотографию Цзян Юйчэня, он так разозлился.
Цзян Тин многое себе навоображал. Цзян Юйчэнь и Цзи Минъянь провели вместе четыре года, бок о бок. Целовал ли Цзян Юйчэнь Цзи Минъянь?
Его сердце сжигала ревность, но он не смел спросить.
Но одно было ясно: утром уши жены покраснели не из-за Цзян Юйчэня!
Цзян Тин пододвинул очищенные креветки к жене.
Под столом он взял её маленькую руку и написал пальцем на её ладони три слова.
Прости меня.
Госпожа Цзян нахмурилась: — Цзян Тин, ты то смотришь на Яньянь, то держишь её за руку. Ты можешь дать людям спокойно поесть?
Цзян Тин ничуть не смутился и невозмутимо ответил: — Я люблю на неё смотреть. Не могу оторваться ни на мгновение.
Госпожа Цзян: «...»
Цзи Минъянь: «...»
Дядя Вэнь вдруг понял, как главе семьи удалось заполучить госпожу Яньянь — исключительно благодаря своей наглости!
После ужина приехала дизайнер ципао, чтобы снять мерки с госпожи Цзян, выбрать ткань и фасон для платья.
Госпожа Цзян потянула Цзи Минъянь с собой, чтобы немного развеяться после еды.
Поскольку Цзи Минъянь назвала госпожу Цзян бабушкой, дизайнер подумала, что это внучка госпожи Цзян, которую она раньше не видела, и принялась расхваливать Цзи Минъянь.
Весь процесс снятия мерок прошёл гладко, если не считать молчаливого мужчины с острым взглядом, сидевшего на диване, от которого у дизайнера по спине пробегал холодок.
Особенно когда она измеряла грудь и бёдра госпожи Яньянь, дизайнеру казалось, что спину ей вот-вот пронзят испепеляющие взгляды мужчины!
— У госпожи Яньянь прекрасная фигура. Где нужно — тонко, где нужно — округло. Это стандартная фигура красавицы. В ципао она будет выглядеть очень элегантно.
— Это я её так хорошо вырастил, — раздался низкий, довольный мужской голос.
Госпожа Цзян: «...»
Цзи Минъянь: «...»
«Молчал бы, за умного бы сошёл».
— А этот господин?.. — спросила дизайнер.
— Мой внук, — ответила госпожа Цзян.
Дизайнер улыбнулась: — А, значит, брат госпожи Яньянь.
— Я не её брат, я её муж, — сказал Цзян Тин.
Дизайнер была совершенно шокирована.
«Какие запутанные отношения в богатых семьях!»
Только во время своего второго визита она узнала, что Цзи Минъянь — не барышня из семьи Цзян, а жена главы семьи Цзян.
Проводив дизайнера, Цзи Минъянь тоже собралась отдыхать.
Она спросила Цзян Тина: — Я слышала, это очень известный дизайнер. Наверное, сшить ципао у неё очень дорого?
Цзян Тин опустил взгляд на её босоножки с жемчугом. Хм... пальчики жены такие круглые и гладкие, красивее жемчуга.
— Не дороже твоих босоножек.
— А, понятно.
Цзи Минъянь больше не спрашивала. Всё равно, когда она уйдёт, она не заберёт эти вещи с собой. Обувь и ципао можно перешить по размеру, но, зная щедрость Цзян Тина, он вряд ли позволит своей жене носить старые вещи.
Подойдя к двери спальни, она остановилась и, словно послушный ребёнок в детском саду, серьёзно сказала: — Бабушка велела нам спать раздельно. Твоя спальня на втором этаже.
Цзян Тин опёрся рукой о дверной косяк, заключая свою нежную беременную жену в объятия, и низким голосом спросил: — Я могу пойти спать на второй этаж, но ты ничего не забыла?
Поцелуй на ночь.
Цзи Минъянь помнила, но не поцеловала его. Вместо этого она выскользнула из-под его руки и закрыла дверь.
На самом деле, поцеловать его было бы несложно.
Но при мысли о жемчужных босоножках и красивом ципао, которые в будущем достанутся другой женщине, ей стало неприятно.
Наверное, она слишком долго подвергалась разлагающему влиянию роскошной жизни капиталиста.
Цзян Тин стоял за дверью, окутанный холодной аурой.
— Глава семьи, почему вы ещё не идёте отдыхать? У вас есть какие-то важные дела? — спросил дядя Вэнь.
Цзян Тин поправил манжету и спокойно ответил: — У тебя нет жены, тебе не понять.
Дядя Вэнь: «?»
«Почему он переходит на личности?!»
Глубокой ночью.
Тёмная фигура проскользнула под одеяло к маленькой беременной жене.
Цзян Тин боялся, что ночью ей захочется пить, а рядом никого не будет, что ей станет плохо, а позаботиться будет некому, и ещё больше боялся, что она упадёт с кровати.
Цзи Минъянь, которая для чувства безопасности обнимала одеяло, нащупав рядом мужчину, переключилась на его объятия.
— Ты знаешь, кого обнимаешь? — прошептал мужчина чистым, низким, хрипловатым голосом.
— Цзян... — бессознательно пробормотала Цзи Минъянь, не закончив.
В непроглядно-чёрных глазах Цзян Тина мелькнула улыбка.
«Что же делать? Даже если ты всё ещё любишь Цзян Юйчэня, даже если носишь под сердцем ребёнка Цзян Юйчэня, я всё равно хочу тебя».
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|