Глава 14. Сладкие речи. Чему Фуцзинь обычно учила Хунхуэя...

Глава 14. Сладкие речи. Чему Фуцзинь обычно учила Хунхуэя...

Иньлу сказал, что отведет Хунхуэя в Дворец Юнхэгун, но на самом деле они пробыли там недолго. Дэ-фэй и шуфэй Ван-ши сейчас отсутствовали, а их возраст уже требовал соблюдения приличий. Однако они велели евнуху принести вещи, и затем обошли дворец, направившись в Агэсо.

Иньлу сейчас жил в Агэсо. Хунхуэй с любопытством осматривался. Он слышал, что принцы, достигшие шести лет, переезжали сюда жить. Даже его Ама и энян в свое время поженились в Агэсо, а затем покинули дворец, чтобы основать свой особняк.

— В этом Агэсо тесно, и у меня нет ничего хорошего, чтобы тебя угостить, — Иньлу велел маленькому евнуху заварить чаю и принести немного закусок. На дворцовом банкете в Дворце Цяньцингун он почти ничего не ел.

Хунхуэй поспешно махнул рукой. — Не нужно никаких угощений. Хотя твое жилище и небольшое, но здесь есть все необходимое. Мне кажется, это неплохое место.

Иньлу, услышав это, тихонько рассмеялся, подул на горячий чай и с улыбкой в глазах сказал: — За это нужно благодарить Четвертого брата и Четвертую Сао.

Хунхуэй был в замешательстве, повернулся и посмотрел на него с недоумением.

— В этой комнате раньше жили Четвертый брат и Четвертая Сао. Когда они покинули дворец, я как раз достиг нужного возраста. Моя мать обратилась к Дэ-фэй Нян-нян с просьбой, и мне оставили эту комнату. Позже Четвертый брат, узнав, что я сюда переезжаю, не стал забирать многие вещи, а оставил их мне.

Хунхуэй понял. Он увидел, как Иньлу открыл деревянный ящик, который только что принесли. Подойдя ближе, он увидел, что в ящике лежит пергамент. Развернув его, он увидел множество линий и мелкие надписи на английском. Хунхуэйу это показалось знакомым, и он невольно воскликнул: — Это карта местности?

Хотя карта была не очень четкой, многие области не были обозначены, и она сильно отличалась от карт будущего, все же было очевидно, что это карта мира.

— Угу, — Иньлу поднял голову, его глаза сияли. — На этой карте местности можно увидеть не только территорию нашей Великой Цин, но и различные варварские страны, а здесь — морские акватории...

Кроме этой карты местности, был еще глобус. Подставка была инкрустирована золотом и нефритом, выглядела очень дорогой. Видя, как Иньлу с видом сокровищницы показывает его, Хунхуэй очень охотно взял его и внимательно рассмотрел. Он решил, что коллекционная ценность этого глобуса превышает его практическую ценность, он был совершенно неточным и неполным.

Хунхуэй не проявил особого интереса к этим двум предметам, но, видя редкое выражение лица Иньлу, он, моргнув глазом, взял его за руку и спросил: — Ты когда-нибудь думал посмотреть мир за пределами Великой Цин?

— Мир за пределами Великой Цин? — Иньлу нахмурился. — Что хорошего в тех варварских землях?

Хунхуэй задохнулся. Этот тон... Достаточно высокомерный!

Но такая мысль в то время не была странной. Нынешняя Великая Цин была сильной державой, и жизнь народа была относительно хорошей. Окружающие страны, такие как Корея и Вьетнам, были лишь вассальными государствами Великой Цин. Поэтому неудивительно, что Иньлу не проявлял никакого интереса к заморскому миру.

Но Хунхуэй знал, что на самом деле это не так. За границей тоже было много сокровищ. Будь то серебряные рудники в Японии или золото в Америке, все это превосходило воображение нынешних китайцев.

Вспоминая о массовом оттоке богатств из Китая в Новое время, особенно золота и серебра, которые почти полностью были разработаны державами, Хунхуэй всегда чувствовал срочность. Время, в котором он сейчас находился, было идеальным. Капиталистическая революция в Англии уже началась, но промышленная революция еще не полностью развернулась. Если бы династия Цин смогла воспользоваться этой возможностью, возможно, тех унизительных событий в будущем не произошло бы.

Сейчас говорить об этом было слишком рано. Хунхуэй не стал рассказывать Иньлу так много, а лишь упомянул о желании отправить торговые суда в море. Сейчас спрос западных стран на их чай и фарфор все еще был очень велик, а западные духи, зеркала и другие товары также имели большой рынок в династии Цин. Если бы удалось отправить торговое судно, не было бы проблем с заработком.

Однако Хунхуэю не хватало средств. Он не хотел сразу же тревожить своего Ама, а род Уланара-ши сейчас пришел в упадок и, вероятно, тоже не смог бы выделить деньги. Но Иньлу был другим, он был хорошим кандидатом.

Мать Иньлу сейчас пользовалась большой благосклонностью, и Канси также очень любил этого младшего сына Иньлу. К тому же Хунхуэй теперь сам был законным сыном Цзюньвана. С этими двумя "тигровыми шкурами" дела шли бы намного легче. А род Ван-ши, хотя и не занимал высокого положения в глазах маньчжуров столицы, в Цзяннане был крупным родом и имел давние связи с родами Ли и Цао. Хунхуэй не верил, что они не смогут найти деньги. Если бы Иньлу выступил, у них был бы капитал даже для торгового судна.

Конечно, нельзя было полностью полагаться на деньги рода Ван. Имея его и Иньлу в качестве "тигровых шкур", можно было бы привлечь больше людей к участию. Богатых семей в Цзяннане было немало.

В глубине души Иньлу все еще беспокоился: — Хотя род Чжэн уже уничтожен, в Юго-Восточной Азии все еще много людей со злыми намерениями. Боюсь, это очень опасно...

— Выход в море, конечно, сопряжен с риском. Можно подготовить больше людей. Если возникнет опасность, нужно пожертвовать имуществом и спасти жизнь. Главное — жизнь людей. Тогда максимум потеряешь немного денег, а если удастся...

То заработок будет не просто немного денег, а, возможно, в несколько раз больше.

Иньлу, услышав это, тоже немного заинтересовался. Если действительно удастся заработать столько денег, его матери во дворце тоже будет лучше.

Хотя они с матерью сейчас пользовались благосклонностью, он был младшим сыном, несколько его братьев уже женились и обзавелись семьями. Хуан Ама баловал его, но лишь как талисман. Чтобы получить настоящее внимание, нужно было проявить силу и доказать свою ценность.

Иньлу стиснул зубы и согласился, словно готовясь сжечь мосты.

Хунхуэй улыбнулся, похлопал его по плечу: — Не волнуйся, гарантирую, ты не пожалеешь!

***

В главном зале Дворца Юнхэгун царила напряженная атмосфера. После окончания дворцового банкета Иньчжэнь, Четвертая Фуцзинь и другие последовали за Дэ-фэй обратно в Дворец Юнхэгун.

— Теперь, когда ты пожалован императором в Цзюньваны и работаешь под началом наследного принца, у тебя прекрасное будущее, — на лице Дэ-фэй появилась улыбка, но затем она сменила тон. — Но не забывай и о своем брате. Вы единокровные, должны поддерживать друг друга...

— Мать, перестаньте! Мне не нужна его поддержка! — Иньчжэнь (14-й) прервал Дэ-фэй и злобно посмотрел на Иньчжэня. — У него в сердце нет меня, брата. Его родной брат — это Тринадцатый!

Иньчжэнь (14-й) все еще говорил о поездке императора за Великую стену в июне. В то время Иньчжэнь не стал активно добиваться места для своего родного брата, но обратился к Канси ради тринадцатого принца Иньсяна. Иньчжэнь (14-й) тогда собственными глазами видел, как его "хороший" брат взял Тринадцатого с собой за Великую стену.

А Ифэй и другие еще и насмехались над его матерью из-за этого. Чем больше Иньчжэнь (14-й) думал об этом, тем больше злился. В будущем он будет считать, что у него нет такого брата. В любом случае, он сам может принести славу своей матери, зачем ему смотреть на лицо Лао Сы!

— Иньчжэнь! — Дэ-фэй похлопала его по руке. — Как ты можешь так разговаривать с братом?

Обращаясь к Иньчжэню, она извиняющимся тоном сказала: — Не обращай внимания на своего брата, он еще молод...

Иньчжэнь молчал. Возможно, мать сама не замечала, что относится к нему и к Четырнадцатому совершенно по-разному. С Четырнадцатым она говорила ласково и естественно, а с ним — отчужденно и вежливо.

Видя, что он не отвечает, Дэ-фэй вздохнула и продолжила: — Теперь, когда Его Величество перевел тебя в Министерство финансов, не мог бы ты найти должность для своего дяди по материнской линии...

— Мать, будьте осторожны! — Иньчжэнь нахмурился. — Хуан Ама отправил меня в Министерство финансов, конечно, чтобы я усердно работал. Как можно злоупотреблять властью в личных целях? К тому же дядя ранее был отстранен за неисполнение обязанностей...

— Хорошо, если не хочешь, так и скажи, зачем столько оправданий, — Дэ-фэй с каменным лицом сказала. Она всего лишь слегка намекнула, а этот сын уже приготовил кучу слов, чтобы заткнуть ей рот. Действительно, он с рождения был с ней не в ладу, совсем не такой внимательный и послушный, как Четырнадцатый.

Если бы Тунцзя-ши заговорила, он, наверное, сразу бы согласился.

Иньчжэнь сжал кулаки, сжав губы, и долго смотрел на Дэ-фэй, но та отвела взгляд и не смотрела на него, а Иньчжэнь (14-й) вызывающе смотрел на него со стороны.

Хунхуэй, подпрыгивая, вернулся в Дворец Юнхэгун из Агэсо. Едва войдя в ворота, он почувствовал, что атмосфера не та, но, словно ничего не произошло, тут же подошел, посмотрел налево, направо, а затем с улыбкой сказал: — Ма-ма, вы выглядите расстроенной. Неужели Хунхуэй опоздал?

Дэ-фэй, увидев подошедшего Хунхуэя, немного улучшила настроение. Она протянула руку и погладила его по голове. — Ты такой ловкий, не то что твой Ама...

Хунхуэй моргнул. — Оказывается, это Ама вас расстроил. Тогда Хунхуэй помассирует вам плечи, и вы перестанете сердиться. Ма-ма такая красивая, а когда сердится, становится некрасивой... — Он быстро поднялся, даже не спрашивая согласия Дэ-фэй, и радостно подбежал к ней за спину, поднял маленькие ручки и начал усердно массировать ей плечи, одновременно сыпля комплиментами.

Дэ-фэй прищурилась, чувствуя, что маленькие ручки массируют очень приятно.

Все это произошло так быстро, что Иньчжэнь (14-й) с широко раскрытыми глазами смотрел на этого племянника, который, словно льстец, сыпал сладкими словами и красноречием, и за короткое время заставил его мать расцвести от радости. Опомнившись, он посмотрел на Иньчжэня с очень сложным выражением лица.

Просто бесстыдство! Если бы не Лао Сы учил его, откуда бы такой большой ребенок, как Хунхуэй, знал все это? Он даже использует ребенка, чтобы умаслить мать! Как жаль, что его сын еще слишком мал, иначе он бы непременно превзошел этого старшего племянника.

Иньчжэнь стоял там, позволяя Четырнадцатому рассматривать себя. Не нужно было гадать, о чем тот думает. На самом деле, он сам недоумевал. Хунхуэй обычно был серьезным и порядочным ребенком, почему сегодня он такой болтливый? Он взглянул на стоявшую рядом Фуцзинь и заподозрил, что это она его научила. Однако, если это поможет матери меньше сердиться, он тоже не против.

Как бы ни была недовольна Дэ-фэй изначально, после того как Хунхуэй умаслил ее разными словами, ее гнев немного утих. В конце концов, ее не в первый раз расстраивал Лао Сы, она уже почти привыкла. Снова посмотрев на него, стоявшего там с каменным лицом, она недовольно сказала: — Такой большой, а все равно не такой разумный, как ребенок.

Хунхуэй тут же подхватил: — Ма-ма, я разумный! В будущем я еще заработаю много денег и куплю вам всякие красивые жемчужные украшения!

— Ой, мне не нужны жемчужные украшения! Ты просто почаще приходи навестить Ма-ма, и Ма-ма будет рада! — Дэ-фэй перестала смотреть на Иньчжэня и не могла налюбоваться своим старшим внуком.

— Как только Ма-ма соскучится по Хунхуэю, Хунхуэй готов каждый день приходить во дворец, чтобы сопровождать Ма-ма! — громко сказал Хунхуэй, совершенно не задумываясь.

Иньчжэнь уже оцепенел. Он начал подозревать, чему Фуцзинь обычно учила Хунхуэя. Почему у него такой бойкий язык?