Спасение (Часть 2)

Те, кто раньше обижал Юй Шэн, пришли извиняться, расточая любезности, каждый боясь, что она затаила обиду.

Главная Фрейлина стала искать ее расположения и даже перевела на легкую и приятную должность. С тех пор Юй Шэн осталась в императорском дворце, отвечая за хранение и учет придворных музыкальных инструментов.

Не понимая, что происходит, она спросила у кого-то, почему отношение к ней так резко изменилось.

Старый придворный, знавший все дворцовые тайны, рассказал ей, что императрица Чэнь Цинь с детства терпела унижения и пренебрежение. Ее кровные родственники погибли в давней борьбе, оставив ее почти в одиночестве. Это и сформировало решительный и безжалостный характер императрицы. Но в те мрачные и жестокие времена в ее жизни был один светлый луч — Великая Жрица Цянь Инь.

Говорили, что они познакомились очень давно. Цянь Инь помогла Чэнь Цинь пережить самые темные годы ее жизни и в итоге даже пожертвовала ради нее своими глазами.

Из-за всего этого Чэнь Цинь испытывала к Цянь Инь не только благодарность и дружбу.

Во дворце был секрет, о котором все знали, но не говорили вслух: Чэнь Цинь любила Цянь Инь, питала к ней нежные чувства и желала видеть жрицу своей единственной супругой.

Косвенным подтверждением служило то, что Чэнь Цинь, которой было уже тридцать шесть лет, так и не вышла замуж и проводила время наедине только с Цянь Инь.

Хотя Цянь Инь выглядела на семнадцать-восемнадцать, на самом деле ей было тридцать два года — всего на четыре года младше императрицы. Возможно, благодаря духовным практикам она сохранила молодость.

Все знали, что во дворце угодить Великой Жрице было гораздо полезнее, чем угодить императрице. Стоило Цянь Инь попросить, и Чэнь Цинь была готова на все.

...

Работа по хранению инструментов была очень скучной. Юй Шэн целыми днями слонялась по комнатам, смахивала пыль со столов и стульев, а когда требовалось, доставала драгоценные инструменты, проверяла их состояние и отбирала те, что были пригодны для использования.

Через полмесяца после прибытия во дворец Юй Шэн случайно встретила Великую Жрицу в Комнате музыкальных инструментов.

Цянь Инь сидела посреди комнаты, обняв гунхоу. Хотя она была слепа, при взгляде на инструмент в ее глазах появлялся странный блеск, словно пустые зрачки обрели душу.

Едва Юй Шэн вошла, Цянь Инь почувствовала ее присутствие. Не поднимая головы, она тихо спросила голосом, подобным журчанию ручья:

— Кто там?

Юй Шэн пришлось подойти, поклониться и представиться:

— Я здесь служу, отвечаю за сохранность музыкальных инструментов.

Цянь Инь понимающе кивнула и встала.

Только тогда Юй Шэн заметила, что жрица была боса — ни туфель, ни даже белых носков. Она с удивлением низко поклонилась еще раз и спросила:

— Ваши туфли...

Не успела Юй Шэн договорить, как Цянь Инь покачала головой, прижалась подбородком к гунхоу и с невозмутимой простотой ответила:

— Не нужно, она скоро придет за мной.

Наступила тишина. Некоторое время они сидели молча. Цянь Инь, обладая мягким нравом, сама заговорила с Юй Шэн. Она спросила, давно ли та служит здесь хранителем инструментов, сколько ей лет и умеет ли она играть на чем-нибудь.

Юй Шэн ответила, что в детстве училась играть на чжэне и худецине. Сказав это, она неосознанно спросила, разбирается ли Цянь Инь в музыке и инструментах.

— Я владею всеми струнными, — улыбнулась Цянь Инь. В ее голосе не было и тени упрека. Помолчав немного, она добавила: — Лучше всего я играю на гунхоу. Она любит слушать мою игру.

Великая Жрица отвечала за государственные ритуалы и жертвоприношения, услаждая богов музыкой и танцами ради блага страны, императорской семьи и народа. Конечно, она не могла не разбираться в музыке. Вопрос Юй Шэн был излишним, но, к счастью, Цянь Инь не придала этому значения. Она отвечала мягко и серьезно, без малейшего нетерпения.

Когда речь зашла о любимых мелодиях, Юй Шэн осторожно сказала:

— Я люблю играть лишь простые народные напевы, музыку простолюдинов, недостойную высоких залов.

Говоря о музыке, Цянь Инь, казалось, могла рассказывать бесконечно. Голос Великой Жрицы был чистым и сладким, как родниковая вода. Юй Шэн, поддавшись ее спокойному очарованию, неосознанно ослабила всю свою настороженность.

— Я тоже люблю играть простые мелодии, просто обычно нет возможности исполнять их перед людьми. — С этими словами Цянь Инь легко коснулась пальцами струн гунхоу. Полились журчащие звуки, подобные небесной музыке, мгновенно пробуждающие от мирской спячки печальные думы.

— В северных землях есть мелодия, «Снег под луной». Она мне очень нравится, такая чистая и простая, — Цянь Инь перестала перебирать струны. — Она любит суровое, строгое, торжественное, величественное. Ей вряд ли понравится такая свежая и изящная мелодия.

Юй Шэн не поняла, что «она», о которой говорила Цянь Инь, — это императрица Чэнь Цинь, и подумала, что речь идет о стражнике Лун Я, который ее спас. Заслушавшись игрой на гунхоу, она уставилась на Цянь Инь и спросила:

— Почему?

Цянь Инь не ответила. Опустив невидящий взгляд, она протянула гунхоу Юй Шэн:

— Убери его для меня. И никому не отдавай, кто бы ни пришел.

Юй Шэн осторожно взяла инструмент и бережно убрала его.

Чэнь Цинь пришла как раз в тот момент, когда Юй Шэн запирала гунхоу в ящик.

Выйдя из внутренней комнаты, она увидела, как императрица обнимает Цянь Инь, нежно целует ее в уголок губ, а ее руки ласково касаются жрицы.

Лицо Цянь Инь залилось румянцем, взгляд затуманился, черные волосы растрепались и упали на плечи, завязки на одежде были развязаны.

В глазах Чэнь Цинь, казалось, бушевал целый океан чувств, готовый поглотить ту, что была в ее объятиях, навсегда сделать своей. Но когда Чэнь Цинь смотрела на других, ее прекрасные глаза феникса всегда оставались холодными и бесстрастными, все эмоции были скрыты подо льдом этого океана.

Юй Шэн мгновенно оцепенела. В страхе и трепете она опустилась на колени, чувствуя, как горит лицо. Она низко склонила голову, не смея поднять глаз.

Чэнь Цинь подняла Цянь Инь на руки и ушла, не обратив никакого внимания на коленопреклоненную Юй Шэн.