Глава 4 (Часть 1)

Принц Готэма, Брюс Уэйн, наконец вернулся.

В тот момент, когда его самолет взлетел в каком-то европейском городе, Готэм словно что-то почувствовал. Его бесплотное тело медленно расправилось, разгоняя облака над городом.

В ярких лучах солнца, которых город давно не видел, самолет Уэйна скользил к земле, словно ребенок после долгой разлуки бросался в объятия матери.

Его ребенок.

Порыв ветра вырвался из кондиционера аэропорта и закружился вокруг Брюса Уэйна. В своем воображении Готэм поцеловал своего принца в лоб.

Брюс был одет в элегантный дорогой костюм, он выглядел изысканно, статно и блистал.

Возможно, он был рожден, чтобы быть одним из тех немногих, кто находится в самом центре мировых событий, думал Готэм, наблюдая, как Брюс непринужденно ведет себя на светском рауте, а после его окончания в кабинете обсуждает дела Wayne Enterprises с Люциусом Фоксом.

Он «слышал», как Брюс просил у Люциуса Фокса особую ткань и автомобиль, достаточно мощный для участия в мировом ралли. Внезапно Готэм вспомнил глаза Брюса Уэйна, ставшие гораздо глубже, словно горящие пламенем, яркие и обжигающие.

Ему вдруг захотелось поцеловать Брюса Уэйна в глаза, как когда-то делала его мама.

Готэм верил, что это способ выразить свою любовь.

Хотя после поцелуя в глаза Марта Уэйн могла рассказать Брюси сказку, поправить ему одеяло и уйти, а Он ничего не мог сделать.

Готэм перестал обращать на это внимание. Приближался вечер, в Алмазном районе один за другим зажигались огни, похожие на звезды, а ночное небо расстилалось, словно шелковый платок, усыпанный бриллиантами.

Под чарующие звуки классической музыки принцы и золушки, облачившись в свои наряды, готовились к блистательному появлению на красной дорожке.

А на улицах Восточного района мерцали тусклые лампы белого света. Тени от разрушенных зданий дрожали под их светом. Просыпались люди, принадлежащие ночному Восточному району. Пользуясь знанием местности, они прятались в самой глубокой темноте. Здесь процветали сделки, не благословленные Фемидой (богиней порядка и закона), а желания, присущие человеческой природе, обнажали свои клыки, разрывая на части и поглощая несчастных, попавших в ловушку.

Готэм бродил здесь, управляя водяным паром в воздухе, что занимало большую часть его внимания. Он обдавал холодом шеи торговцев наркотиками, чтобы они не задерживались в тени; окутывал густым туманом с запахом залива, чтобы группы подростков, собравшиеся на драку, отменили свою «войну».

Но многое было ему не под силу. Он не мог помешать разбитому окну, сквозь которое холодный ветер проникал в дом мистера Болдуина, где жили шестеро детей; он не мог обеспечить мисс Терезу детским питанием и мог лишь смотреть, как она проводит ночь с арабом ради денег на детские товары; когда Джерри, продажный полицейский из Восточного района, ворвался в комнату нелегального квартиросъемщика, избивая подростка и требуя денег, Готэм не вмешивался; когда мисс Дороти, которая каждый день читала книги и мечтала поступить в колледж, чтобы выбраться из Восточного района, проходила мимо места драки и погибла от случайной пули, Он принес лепесток розы из цветочного магазина к ее кресту.

Пока Готэм с грустью наблюдал, как мелкий бандит с пакетиками дешевого крэка требовал от молодой женщины с ломкой интимной близости, Он заметил темную фигуру на крыше соседнего здания.

Затем, прежде чем что-то произошло, эта фигура легко спрыгнула вниз (Готэму стало любопытно, как «ему» удалось сделать это почти бесшумно, приземлившись на ржавые перила и старые деревянные доски).

Тень повалила бандита на землю и держала его до тех пор, пока тот не потерял сознание, а затем утащила в темноту. Потом он подошел к женщине, и Готэм заметил растерянность, скрытую за белыми защитными очками.

Возможно, теперь здесь безопасно, — оценил Он про себя с легким любопытством. Отпустив контроль над водяным паром, Он снова переключился на восприятие сознания-сущности. Весь Готэм-Сити был в Его поле зрения.

В пятизвездочном отеле девушка, которая только что танцевала вплотную с Брюсом Уэйном, крепко спала, обнимая подушку, и время от времени бормотала во сне что-то неодобрительное об Уэйне.

А мистер Уэйн — Брюс — на Его глазах, в непонятном черном костюме, стоял перед наркозависимой женщиной, с которой по всем законам логики у него не должно было быть ничего общего.

Подумав немного, он сделал ей укол успокоительного и отнес на свободную койку в ближайшую районную больницу.

Брюс подошел к окну и выстрелил крюком-кошкой в сторону высотки.

Он ловко перемещался между полуразрушенными зданиями, а затем зацепил крюк за Wayne Tower и «взлетел» на гаргулью на краю башни.

(Старая история из Лиги Справедливости: «Я — возмездие, я — ночь, я — Бэтмен». Если бы мне пришлось описывать это, у меня бы случился приступ испанского стыда.)

Брюс — Бэтмен — спокойно стоял на гаргулье. Высотный ветер свистел, развевая его плащ. Готэм чувствовал гладкую и плотную текстуру плаща, когда по нему скользил воздух, словно поток воды, ударяющийся о ладонь и мягко струящийся сквозь пальцы. Ему казалось, что Он может схватить эти черные крылья.

Готэм так и сделал.

Он взял за края плаща и расправил его, чтобы тот максимально раскрылся на фоне ночного неба Готэма, словно черная туча, выглянувшая из-за Wayne Tower.

Взгляд воина в плаще сквозь ткань был устремлен на город внизу.

Яркие огни уличных фонарей и фар сливались в сверкающие реки света в Алмазном районе, отражаясь в музыке, доносившейся из зданий и проникавшей сквозь стеклянные стены. Город напоминал Пайтити, затерянный город инков, построенный из золота, серебра и драгоценных камней.

Вино и шелка сплетали здесь нескончаемые сладкие сны, хитрый дьявол облачился в одежды материализма, а люди самозабвенно наслаждались дарами, пока их кровь и костный мозг не были высосаны досуха, и они не упали в трясину за пределами Пайтити.

Кобальтово-синие радужки Темного Рыцаря в переливающемся золотом свете напоминали бирюзу, словно он забрел в волшебный лес, мерцающий светлячками. На мгновение Готэму показалось, что цвета в его глазах были настолько нежными, что проникали сквозь стоящие здания и твердую землю, достигая Его тела.

Готэм почему-то захотел, как потревоженная улитка, спрятаться в свой несуществующий панцирь.

Но готэмская ночь никогда не давала покоя тем, кто надеялся на лучшее. Огненная вспышка прочертила небо и попала прямо в самолет с мигающим красным огоньком на фюзеляже.