Глава 2. Кто тронул мою мушмулу? (2)

Старик И брезгливо отвернулся. — Не буду!

— Ну съешьте, съешьте… — хихикнула Чэнь Имо, слегка покапризничав.

Старик И с недовольным видом всё же сдался и, нахмурившись, пробурчал: — Ладно уж, так и быть.

— Кислятина! — проворчал он, выплёвывая косточку.

— Сами же вырастили! — парировала Чэнь Имо, ничуть не боясь старика. Все говорили, что старик И ест детей, но это была неправда!

— Мо Нань, хорошему не учишься, а у сорванца перенимаешь привычку дерзить! — сердито сказал старик И.

Чэнь Имо хихикнула, прикрыв рот ладошкой. Сорванцом старик называл Сун Хэшэна.

Старик И всегда был ворчливым, и Сун Хэшэн часто с ним препирался. Но как бы они ни спорили, старик ни разу не съел Сун Хэшэна. Наоборот, он всегда угощал их сладостями. Поэтому Чэнь Имо тоже постепенно начала перебрасываться с ним словечками.

Ей нравилось поддразнивать старика.

Много лет спустя, вспоминая детство, она будет считать самыми спокойными и счастливыми моментами время, проведённое в этом ветхом дворике. Вместе с Сун Хэшэном и Пан Я, или только вдвоём со стариком, они сидели за бамбуковым столиком в тени деревьев, ели, пробовали сладости, болтали и смеялись. Трещали цикады, лаял Да Хэй. Даже когда старик сердился и хватал табурет, чтобы замахнуться на них, двор наполнялся их веселым смехом.

Дети не боятся ругани. Дети очень чувствительны и всегда понимают, настоящая ли эта ругань, скрывается ли за ней любовь или неприязнь.

Когда Чэнь Имо очистила вторую мушмулу, старик И отказался её есть. Он зашёл в дом и вернулся с банкой консервированных мандаринов. Открыв крышку, он протянул банку девочке. — Невкусные! На, ешь!

— Как это невкусные? — глаза Чэнь Имо засияли от улыбки. — Давайте поделим пополам?

Старик нахмурился. — Я их не люблю!

— А зачем тогда покупали? — хихикнула Чэнь Имо.

— Кто сказал, что я их покупал?! — старик И тут же вскипел. — Я их на помойке нашёл! Мне их подарили! С чего бы мне их покупать?!

Чэнь Имо улыбнулась и тихо сказала: — Я сегодня утром видела, как вы покупали их в магазинчике на углу.

Сказав это, она, зная, что старик сейчас взорвётся, вскочила и бросилась на кухню.

Как она и ожидала, старик схватил табурет и закричал ей вслед: — Хорошо, что ты быстро бегаешь! А то бы я тебя расплющил!

Чэнь Имо вернулась из кухни с двумя мисками и ложками. Она аккуратно разделила мандарины на две порции и, протянув одну старику, серьёзно сказала: — Дедушка И, я знаю, что вы к нам хорошо относитесь. Спасибо вам. Мы вас тоже очень любим.

Старик покраснел, но, к счастью, из-за смуглого цвета кожи это было почти незаметно. Он пробурчал: — Я съем вас! Откормлю вас хорошенько, а потом сварю из вас суп!

— Не верю! — Чэнь Имо зачерпнула ложкой сироп и протянула старику. — Вы хороший! Они врут! Мы вас всё равно любим!

Старик, всё ещё ворча, сделал глоток. — Кому нужна ваша любовь? Вы просто любите мои вкусняшки!

Чэнь Имо, улыбаясь, не стала спорить. Она съела большую ложку мандариновых долек, показывая, что старик прав: она действительно любит его вкусняшки!

Старик фыркнул, недовольный её самодовольным видом, и, указав на мастерскую, сказал: — Иди! Убирайся!