Глава 2 (Часть 2)

— Поэтому я согласна, — серьезно закончила она.

— …

По залу прокатился добродушный смех, разрушив торжественную атмосферу и мгновенно создав волну веселья.

— Вэйвэй, ну что ты такое говоришь? — Чу Цин не знала, смеяться ей или плакать.

— Совсем как ребенок, — покачал головой Го Хун.

— Молодежь! — усмехнулся старый господин Хань.

Если до этого пара вела себя строго в рамках брака по расчету, то теперь между ними возникла удивительная химия, заставившая окружающих с интересом наблюдать за происходящим.

Атмосфера в зале разрядилась, за исключением одного человека.

Чу Фувэй украдкой взглянула на Хань Чжиюаня и увидела, что он с непонятным выражением лица пристально смотрит на нее.

Она слегка кашлянула и, не обращая внимания на его мрачный вид, смело продолжила:

— Ненавижу, что ты с детства соревновался со мной в оценках.

— Ненавижу, что на занятиях по саньда ты был безжалостен и даже во время спарринга мерился силой.

— Ненавижу твое вечно кислое лицо, напыщенный вид, будто ты важная шишка, и то, что от собаки не жди слоновой кости.

— Ненавижу, что ты хвастался мне своей стажировкой, боясь, что я не узнаю о твоих достижениях, и постоянно нагонял тревогу на ровесников.

— Хань Чжиюань, я ненавижу тебя.

— Мы так долго ненавидели друг друга и до сих пор не разошлись — просто идеальная пара врагов, созданная небесами.

Чу Фувэй пожала плечами и дерзко подняла голову:

— Так что давай поженимся, продолжим мучить друг друга и не будем портить жизнь другим.

Зал взорвался аплодисментами и одобрительными возгласами.

Она ожидала, что Хань Чжиюань, выслушав ее, позеленеет от злости, застынет как истукан и, соблюдая приличия, не посмеет высказать свой гнев.

Но он, прикрыв лицо кулаком, неожиданно рассмеялся, выведенный ею из себя.

— Спасибо папе и маме за то, что показали мне другой мир и позволили стать той замечательной личностью, которой я являюсь.

— Быть дочерью, быть спутницей жизни, быть матерью — благодаря вашему чуткому воспитанию, сколько бы новых ролей ни появилось в будущем, я все равно останусь собой, и через сто лет ничего не изменится.

На лицах Чу Цин и Го Хуна появилось удовлетворение.

— Спасибо дедушке Ханю за то, что вырастили Хань Чжиюаня. Берегите себя. Чтобы он вас не злил, я его забираю, — пошутила она. — Не благодарите, вы всегда были ко мне добры, дарили много подарков, нам не нужно церемониться.

Старый господин Хань хлопнул в ладоши и громко рассмеялся:

— Хорошо, хорошо!

— Спасибо родным и друзьям, что преодолели тысячи ли, чтобы принести свои благословения. Свадьба — это формальность, сама по себе она не имеет смысла, но ваша искренняя дружба наполнила ее для нас глубоким содержанием, сделала бессмысленное значимым.

— Наконец, желаю всем удачи во всем, счастья вашим семьям и исполнения всех желаний.

Живая речь оживила атмосферу в зале и была встречена бурными, как прилив, аплодисментами.

— Какое остроумное и забавное выступление, — тепло сказал ведущий. — Что ответит на это жених? Не хотите ли объясниться перед невестой?

— Мне нечего ответить, — спокойно сказал Хань Чжиюань. — В конце концов, от собаки не жди слоновой кости.

— ?

Чу Фувэй бросила на него взгляд, подозревая, что он сошел с ума от злости — даже в его сарказме проскальзывали нотки беспомощного снисхождения.

↘

После выступления невесты настала очередь жениха.

Хань Чжиюань уже успел собраться, стерев с лица последние следы улыбки, и спокойно обратился к собравшимся.

Он был одет в однобортный костюм. Ткань превосходного качества облегала его плечи, спину и талию, создавая идеальные, четкие линии. Он стоял непоколебимо, как кипарис, укрытый в глубине гор.

— Для меня большая честь, что вы все смогли найти время, чтобы стать свидетелями нашей с Вэйвэй свадьбы.

— Прежде всего, я хочу поблагодарить мою жену. То, что мне удалось добиться твоего согласия на брак, до сих пор кажется невероятным — это величайшее чудо в моей жизни.

Низкий, но не хриплый голос звучал как талая весенняя вода, в которой еще слышен холодный звон льдинок.

Услышав «Вэйвэй», Чу Фувэй невольно вздрогнула.

«Какая коварная тактика! Нанести урон врагу ценой собственных потерь. Кого он пытается этим уязвить?»

— Трудно забыть нашу первую встречу. Мы были несмышлеными детьми. Лишь потому, что я, глядя на твою победившую на конкурсе работу, заметил: «В этом нет ничего сложного», — ты затаила на меня обиду на долгое время. С тех пор нас связала неразрывная нить.

— Учеба в школе, внеклассные занятия, стажировка на работе… Юношеское соперничество, погоня друг за другом — разве это не было еще одной формой привязанности?

— Ты всегда говорила, что я язвительный и невежливый, что я только и делаю, что иду тебе наперекор. На самом деле, есть секрет, который я хранил много лет.

Лицо Хань Чжиюаня немного смягчилось, он с ностальгией произнес:

— Когда-то давно один маленький мальчик был поражен гордой маленькой девочкой. Но только с помощью ребяческих и неуверенных поступков он мог привлечь ее внимание и снисхождение.

— Словно терпкая горечь и сладость мороженого с матча, словно рождественские огни на Манхэттене, которые никогда не гаснут.

— Вау!

Неожиданное излияние чувств потрясло тех, кто хорошо знал Хань Чжиюаня. В зале поднялось волнение.

Все присутствующие взволнованно ахнули, только Чу Фувэй замерла.

На мгновение в ее голове пронеслись обрывки прошлого, словно в калейдоскопе замелькали тени и свет. Она уже собиралась внимательно вслушаться в его слова, чтобы сложить разрозненные воспоминания воедино, но он неожиданно сменил тему.

— Во-вторых, я хочу поблагодарить моего дедушку. После смерти родителей именно ваши наставления и неустанная забота позволили мне стать тем, кто я есть сегодня.

— После окончания учебы я начал работать в группе, и ваш опыт был для меня неоценим.

— Единство — сила, только так можно сохранить наследие. Лишь добродетель и терпение позволят «Хэнъюань» оставаться вечной.

Сбоку от сцены старый господин Хань с добрым лицом смотрел на своего статного внука.

В зале Хань Миньсюн молча наблюдал за выражением лица отца.

— Наконец, я хочу поблагодарить тестя и тещу за то, что вырастили такую выдающуюся Вэйвэй.

— Она смело любит и ненавидит, всегда решительна и не уступает, и где бы она ни была, она сияет.

Хань Чжиюань повернулся к Чу Цин и Го Хуну. Его взгляд был прямым, выражение лица — серьезным.

Он бросил быстрый взгляд на Чу Фувэй, затем снова посмотрел на ее родителей и, положив правую руку на сердце, дал торжественное обещание:

— Клянусь, отныне я буду, как и вы…

— Гордиться ее гордостью, гордиться ее славой.