Отдать на благотворительность (Часть 1)

Гао Ицю спокойно сидела в главном зале. Сначала кто-то пришел и под предлогом обсуждения приготовления ужина увел Цяо Юнь.

Вскоре после этого прибежал гонец с сообщением, что Цяо Юнь случайно обожглась.

Служанки тут же засуетились, стали искать лекарства, предлагая лично отнести их Цяо Юнь и посмотреть, насколько серьезны ее ожоги.

В итоге в комнате, помимо Гао Ицю, осталась только Цуй Хун.

— Сестра Цуй Хун,— обратилась к ней Гао Ицю, — принеси мне, пожалуйста, узел, который тебе дала няня.

Цуй Хун послушно отправилась во внутренние покои и принесла узел. Гао Ицю велела ей положить его и пойти собирать свои вещи.

— Но если я уйду, рядом с вами никого не останется,— возразила Цуй Хун. — Может, я лучше соберу вещи позже, когда остальные вернутся?

— Иди,— ответила Гао Ицю. — Я хочу побыть одна.

Цуй Хун побоялась, что, если она останется, Гао Ицю снова рассердится. Подумав, что задние комнаты находятся недалеко, и она услышит, если что-то случится, служанка ушла.

Как только Цуй Хун вышла, во двор вошли трое мужчин и одна женщина. Гао Ицю узнала Вань Чуньсуна, которого видела ранее, и остальных троих.

Усадьбу Тунцзэ основал Гао Сюньань, когда служил телохранителем у Фэн Чжишаня, для того, чтобы дать приют раненым солдатам, оставшимся без крова после войны.

Гао Ицю помнила, как в детстве часто приезжала сюда с отцом.

Она встала, вышла навстречу гостям и поклонилась им.

Высокая крепкая женщина лет тридцати подошла к Гао Ицю, взяла ее за руку и воскликнула:

— Госпожа, что вы делаете! Вы — дочь генерала, как вы можете кланяться нам?!

— Здесь усадьба Тунцзэ,— ответила Гао Ицю с улыбкой, — а вы — сослуживцы моего отца. Как же я могу не поклониться вам?

Ее голос был звонким и веселым. Если бы не бледная кожа, говорившая о том, что она давно не видела солнца, и худоба, не свойственная двенадцатилетней девочке, никто бы, услышав ее голос, не подумал, что перед ним больной ребенок.

В этой девушке не было ничего от той Гао Ицю, которую описывали в доме Гао — вечно больной и молчаливой.

Когда все расселись, Вань Чуньсун задал мучивший его вопрос:

— Как вы жили все эти годы? И почему вы так себя вели у ворот…

Гао Ицю горько усмехнулась и рассказала о своей жизни в последние годы.

Костяшки пальцев Вань Чуньсуна побелели. Наконец, не выдержав, он ударил кулаком по столу.

— Эта Ли Ши просто невыносима! — воскликнул он.

Крепкая женщина, Цзоу Ши, которая первой заговорила с Гао Ицю, тоже сжала кулаки.

— Я сейчас же пойду и разберусь с этой старой каргой! — крикнула она и бросилась к выходу.

Но сидевший рядом мужчина схватил ее за руку.

— И что ты сделаешь, когда придешь туда? — спросил он. — Ли Ши все эти годы заботилась о своей репутации. Каждый раз, когда госпожа болела, она посылала Гао Сюньвэня за лучшими врачами. Все вокруг говорят, что они относятся к госпоже как к сокровищу. Если ты вдруг прибежишь туда и начнешь кричать, что хочешь убить Ли Ши, знаешь, что люди подумают о госпоже?

— Ты можешь стерпеть такое, а я — нет! — гневно ответила Цзоу Ши.

Сунь Цинъю, которого в деревне Тунцзэ считали мудрецом, усадил ее обратно на стул.

— Давайте сначала выслушаем госпожу,— сказал он.

Сидевший в стороне Ван Чжэн поднял голову и обратился к Гао Ицю:

— Если госпожа хочет смерти Ли Ши, я могу сделать это тихо и незаметно,— сказал он. Шрам, пересекавший его лицо от лба до уголка губ, словно излучал убийственную ауру.

Никто из присутствующих не возразил ему.

Хотя такое пренебрежение к закону было неправильным, Гао Ицю почувствовала тепло в душе.

Еще недавно она хотела испытать их преданность, но теперь ей стало стыдно за свои мысли.

Планируя свой побег, она рассматривала их лишь как возможных союзников.

Но после короткого разговора Гао Ицю поняла, что эти люди готовы пожертвовать своей спокойной жизнью и даже нарушить закон, чтобы помочь ей.

Они были не просто деловыми партнерами, как в ее прошлой жизни. Они были сослуживцами ее отца, людьми, которые прошли с ним через огонь и воду, которым он мог доверить свою жизнь.

По одной лишь ее фразе кучер Фань Шу выбрал идеальный момент, чтобы она могла поговорить с дядей Ванем наедине.

И дядя Вань по одному лишь ее взгляду понял, в каком она положении…

Только те, кто искренне заботится о тебе, обратят внимание на скрытый смысл твоих слов и взглядов.

Гао Ицю снова поклонилась, на этот раз от чистого сердца.

— Вы все — герои, защитники нашей страны. Не стоит ради меня нарушать закон,— сказала она. — И даже если Ли Ши умрет, мне, несовершеннолетней девушке, все равно придется жить с остальными родственниками.

— Но что же делать? — воскликнула Цзоу Ши.

— Все, что они делают,— ответила Гао Ицю с уверенной улыбкой, — это пытаются завладеть наследством моей матери. И единственная причина, по которой они смеют так поступать, — это их положение в семье.

Глаза Сунь Цинъю заблестели.

— Что вы имеете в виду, госпожа? — спросил он.

— Они хотят мое наследство? — сказала Гао Ицю. — Что ж, я использую его, чтобы получить статус, который поможет мне с ними справиться!

— Двор как раз сейчас озабочен тем, как обеспечить зимней одеждой солдат на границе,— воскликнул Вань Чуньсун, хлопнув себя по бедру. — В вашей ситуации, госпожа, это прекрасная возможность получить нужный статус!

Услышав его слова, Гао Ицю с облегчением вздохнула.

Хотя она знала, что, когда Нин Ван взойдет на престол, казна будет пуста, она не была уверена, что сейчас у государства нет денег.

Иногда, чтобы сделать пожертвование, нужно убедиться, что в нем действительно нуждаются.