Глава 3 (Часть 1)

Когда есть деньги, все становится проще. Чэн Циюй сначала плотно поела, а потом неторопливо отправилась гулять.

Вот только серебро утекало сквозь пальцы — она еще толком ничего не потратила, а его уже не осталось.

Стемнело. Чэн Циюй с сожалением покинула улицы, но, проходя мимо одного переулка, услышала чей-то крик о помощи. Она заглянула внутрь и увидела мужчину в парчовых одеждах, лежащего на земле всего в крови.

Проверила — дышит. Взвалила его на плечи и потащила домой.

Увидев, что Чэн Циюй притащила всего в крови человека, который был ни жив ни мертв, Сюй Цзыцзинь нахмурился и спросил:

— Кто это?

Чэн Циюй закатила глаза:

— Братец, ты что, слепой? Не видишь, что мужчина?

— Я спрашиваю, кто он такой?

— Да откуда мне, черт возьми, знать, кто он такой?

— Не знаешь, кто он, и осмелилась притащить в резиденцию?

— Это твой дом, а не мой. Эй, живее, А Шэн, иди сюда, займись им.

А Шэн подошел, вытянул шею и спросил:

— Столько крови потерял, боюсь, не выживет.

— Можешь спасти — спасай. Если нет… эй, слушай меня, если не выживет, то пока ночь темна и ветрена, найди какой-нибудь глухой переулок и выброси его там.

— Но… если не спасти, зачем ты его принесла?

— Что за глупый вопрос? Когда я его несла, он еще был жив. А вдруг бы он умер по дороге из-за задержки? Быстро посмотри, а я пойду к себе.

Она сделала пару шагов, но вернулась:

— О, кстати, если он очнется, скажи, что это вы его спасли.

— Почему?

— Глупости! Он такой уродливый. Что если он очнется и, узнав, что я его спасла, захочет отплатить мне своим телом?

А Шэн, стоявший рядом, спросил:

— А что, если он захочет отплатить телом моему господину?

Чэн Циюй осеклась и ткнула пальцем в А Шэна:

— Просто скажи, что это ты его спас, и все.

— Но я…

— Это ты его спас, не отрицай, — Чэн Циюй угрожающе посмотрела на него.

А Шэн принес воды и стер кровь с лица мужчины. Он вздрогнул от неожиданности:

— Господин, это… это же… Регент-князь?

Сюй Цзыцзинь подъехал на инвалидном кресле, его брови тоже сошлись на переносице:

— Это он.

Когда Жун Шэнь очнулся, руки и ноги невыносимо болели. Удар был слишком сильным, он чуть не отправился на тот свет.

Оглядев незнакомое место, он подумал, что, возможно, его план провалился.

Заметив кого-то за занавеской, он встал и подошел, намереваясь поблагодарить и уйти. Но, отдернув занавеску и увидев лицо человека за ней, Жун Шэнь никак не ожидал встретить его здесь:

— Сяньчэнь-цзюнь.

Тот отложил книгу, повернул голову и слегка кивнул:

— Жун Хуа-цзюнь.

...

Чэн Циюй, встав и умывшись, направилась в Лань Юань, чтобы поесть, заодно проверить, не отдал ли концы тот тип, которого она принесла вчера вечером.

Войдя во двор, она увидела А Шэна, расставлявшего еду на столе.

— Где Сюй Цзыцзинь? Выбросили вчерашнего человека?

— Господин и князь в кабинете.

— Князь? Какой князь? — Чэн Циюй не могла припомнить, с каким еще князем Сюй Цзыцзинь мог бы найти общий язык.

— А какой у нас еще есть князь? Регент-князь, ваш жених.

Чэн Циюй так испугалась, что выронила палочками кусок еды.

— Что? Зачем он пришел? Нет, погоди, когда это они так сблизились?

— Великий Генерал, это ведь вы привели князя.

— Я? — В голове Чэн Циюй промелькнула догадка. — Неужели тот самый, вчерашний?

— Верно, тот самый. Великий Генерал, князь был так тяжело ранен, но вы смогли его спасти. Ваша судьба действительно крепко связана.

Чэн Циюй совсем не обрадовалась. История ее отношений с нынешним Регентом-князем началась еще с ее матушки. Ее матушка была дальней двоюродной племянницей Вдовствующей императрицы. Когда Вдовствующая императрица была еще просто Вдовствующей государыней, у нее было хобби — сводить людей, выступая свахой. Особенно после того, как несколько сведенных ею пар зажили душа в душу, ее энтузиазм только возрос, и она уверилась в своем таланте на этом поприще.

Когда все подходящие по возрасту в ее окружении были устроены, она обратила свой взор на детей.

Первыми стали Чэн Циюй и ее младший сын. Все началось с того, что тогдашний Жун Шэнь просто дал Чэн Циюй конфету, и это случайно увидела Вдовствующая императрица. Так и была устроена их помолвка.

Говорят, что после того, как Вдовствующая императрица увидела эту пару — золотого мальчика и яшмовую деву, — никакой другой ребенок уже не мог привлечь ее внимание. Кроме, конечно, Сюй Цзыцзиня. Он с детства был хорош собой, и Вдовствующая императрица считала, что ни одна девушка его недостойна, решив найти для него самую красивую.

Однако, не успев найти красавицу для ее кузена Сюй Цзыцзиня, Вдовствующая государыня стала Вдовствующей императрицей. Заявив, что познала суетность мирской жизни, она удалилась в храм, чтобы соблюдать пост и молиться Будде.

Чэн Циюй молча отложила палочки.

— Я пойду. Не говори ему, что я приходила.

— Раз уж пришла, не уходи, — раздался сзади голос. Жун Шэнь вышел, отдернув занавеску. В руке он держал складной веер, которым обмахивался с весьма… щегольским видом.

— Это не твой дом. Нехорошо так вести себя, словно гость — хозяин, не так ли?

— Да, нехорошо. Как и некоторым людям не узнавать собственного жениха, тоже нехорошо.

Чэн Циюй осеклась, бросила взгляд на Жун Шэня, молча села обратно и взяла палочки, мысленно ругаясь: «Когда лицо все в крови, родная мать не узнает!»

— У тебя есть какое-то дело?

— Конечно, есть. Каннин-бо спас меня, и по праву заслуживает награды. Пожалую ему сто лян золота. Как вам такое, Великий Генерал?

У Чэн Циюй чуть палочки не выпали. Золото… сто лян! Она мысленно прикинула — она в убытке, в огромном убытке!

— Тебе не кажется, что ты награждаешь не того человека?

— Разве? Каннин-бо спас меня, разве награда не заслужена?

— Нет, я имею в виду, не обязательно именно он спас, — Чэн Циюй отчаянно подавала знаки Сюй Цзыцзиню, который неизвестно когда вышел, но тот отвернулся, делая вид, что не замечает.

Чэн Циюй закусила палочки — одну представляя Сюй Цзыцзинем, другую Жун Шэнем. Загрызть бы их обоих, бесстыдников!