Глава 7 (Часть 2)

Сяо Жу была уверена во вкусе своей дочери и считала, что, проведя столько времени с Пэй Цзиншанем в средней школе, Чжо Цунлин привыкла к красивым лицам и не обратит внимания на кого-то менее привлекательного, разве что на того, кто красивее Пэй Цзиншаня.

Но на самом деле Чжо Цунлин никогда не считала Пэй Цзиншаня красивым.

Пэй Цзиншань действительно был одним из самых симпатичных мальчиков, которых Сяо Жу когда-либо видела, тем более что он не считал свою внешность преимуществом и вел себя очень сдержанно, даже слишком серьезно для своего возраста.

Чжо Цунлин открыла учебник, но смотрела в него невидящим взглядом.

Вокруг слышались смех и разговоры. Несколько девочек обсуждали новенького.

Чжо Цунлин почувствовала любопытство. А вдруг…

После урока она расспросила тех, кто видел новенького, и поняла, что он совсем не такой, как она себе представляла.

— Он правда такой красивый? — спросила Чжо Цунлин у девочки, сидящей сзади, прикрывая нижнюю часть лица учебником.

— Не знаю, мне он показался обычным. Не такой уж он и потрясающий, — без энтузиазма ответила девочка.

— Ну, у всех вкусы разные, — сказала Чжо Цунлин. — Кому-то нравится, кому-то нет. Это нормально.

— Что ты, Цунлин, не слушай ее, у нее странный вкус, — вмешалась другая девочка, услышав их разговор. — Он очень красивый! У него такая светлая кожа, большие, выразительные глаза… Просто прелесть! — сказала она, мечтательно прижав руки к груди.

— Ну, на вкус и цвет, как говорится… Мне нравятся парни с двойными веками, — сказала девочка, сидящая сзади Чжо Цунлин, рассеянно крутя стакан с водой.

Чжо Цунлин вспомнила, что у Пэй Цзиншаня были двойные веки.

Судя по разочарованию девочки, у новенького, который приехал с Юга, были одинарные веки.

Чжо Цунлин вздохнула и усмехнулась про себя. Не может быть такого совпадения.

Она еще немного поговорила с девочками, а потом, собираясь вернуться к своим делам, услышала вопрос:

— Цунлин, а тебе какие парни нравятся?

Чжо Цунлин задумалась. Она никогда не задавалась этим вопросом.

— Ей нравится учиться, — пошутила одна из девочек. — Вы же видели, она ни с одним парнем в классе не разговаривает. У отличниц свои интересы.

Чжо Цунлин неловко улыбнулась. Она действительно не стремилась общаться с мальчиками, а их, в свою очередь, отпугивала ее холодность.

Но если говорить о том, какой парень ей мог бы понравиться… Внешность для нее не имела значения, главное — характер. Он должен быть добрым, как Пэй Цзиншань, который всегда отдавал ей все пирожные и колу. И уметь общаться с людьми, как Пэй Цзиншань… Задумавшись, она поняла, что Пэй Цзиншань не был искусным дипломатом, он просто был искренним.

Она перебрала множество вариантов, но все они сводились к одному — к Пэй Цзиншаню.

Чем больше она думала об этом, тем больше раздражалась. Она даже не слышала, что говорит учитель.

Она зло ткнула карандашом в кусочек карты с горой Цзиншань, который был приклеен к ее столу, словно хотела ткнуть самого Пэй Цзиншаня.

Тайные отношения Кан Юся развивались бурно. К счастью, Чжо Цунлин следила за ней, и ее оценки не сильно упали. Благодаря осторожности влюбленных, их роман оставался в тайне.

Из-за возросшей нагрузки Чжо Цунлин снова заболела.

Она пыталась держаться, но в конце концов Сяо Жу забрала ее домой.

Сяо Жу взяла отпуск, чтобы ухаживать за дочерью. Отношения между ней и Чжо Чэном ухудшились, они стали чаще ссориться.

Сяо Жу никогда раньше не брала такой длинный отпуск и чувствовала себя некомфортно. Видя, как Чжо Чэн, вернувшись с работы, придирается к ней, она все больше злилась.

Чжо Чэн считал, что, раз Сяо Жу не работает, все расходы легли на его плечи.

Ему казалось, что жена сидит дома без дела, в то время как он трудится как проклятый. Он все больше раздражался и придирался к ней по любому поводу.

Чжо Цунлин сидела на кровати, обняв учебник, но не могла сосредоточиться.

Из-за двери доносились крики, грохот падающих предметов, плач… Это были звуки ее детства, звуки ее кошмаров.

Она думала, что, уехав из дома, она сбежала от этого, но теперь понимала, что ей никуда не деться.

Этот дом был как клетка, куда бы она ни бежала, ее всегда возвращали обратно, заставляя снова и снова переживать эту боль.

Она не выдержала.

Повернув дверную ручку, она вышла из комнаты. Ссорящиеся родители ее не заметили.

Чжо Цунлин подошла к ним. Ее лицо было спокойным.

— Перестаньте, — сказала она дрожащим голосом, выдавая свой страх. — Если не можете жить вместе, разводитесь. Так будет лучше для всех.

Сказав это, она, словно марионетка, вернулась в свою комнату.

Дверь захлопнулась.

Чжо Чэн и Сяо Жу молча смотрели друг на друга.

Они впервые услышали от дочери такие слова.

Но на самом деле Чжо Цунлин не в первый раз пыталась остановить их ссоры.

Когда она была маленькой, она пыталась обнять кричащую мать, но та оттолкнула ее. Чжо Цунлин упала на холодный пол и смотрела на родителей, которые не хотели уступать друг другу.

Потом она научилась не обращать на это внимания. Раз они не хотят мириться, пусть так и будет.

Но это был первый раз, когда она предложила им развестись, а не пыталась, как в детстве, уговорить их помириться.

Чжо Цунлин вдруг поняла, что им не нужно склеивать разбитое зеркало, им нужно полностью освободиться друг от друга.

— Думаю, Цунлин права, — сказала Сяо Жу, тяжело вздохнув и посмотрев на Чжо Чэна.

Чжо Чэн в отчаянии опустился на диван. — Уже поздно, давай поговорим об этом завтра, — сказал он и ушел в гостевую комнату.

Свет в гостиной горел. Сяо Жу стояла посреди разбросанных вещей. Ее длинная тень казалась хрупкой, словно могла рассыпаться от одного прикосновения.

На следующий день Чжо Цунлин, несмотря на возражения родителей, вернулась в школу.

Она хотела дать им время подумать и самой успокоиться, иначе она не сможет учиться.

В конце зимы Сяо Жу и Чжо Чэн развелись.

Чжо Цунлин еще не исполнилось восемнадцати, и ей нужен был опекун. Сяо Жу взяла на себя эту роль, Чжо Чэн не стал с ней спорить.

Сяо Жу всегда заботилась о дочери больше, чем он.

Чжо Цунлин узнала об этом от матери. Она не расстроилась, не загрустила, скорее, почувствовала облегчение.

— Поздравляю тебя, мама, и тебя, папа, с началом новой жизни, — сказала она, обнимая Сяо Жу, которая словно постарела на десять лет.

Это были искренние слова, а не сарказм.

Чжо Цунлин выросла среди их ссор и давно знала, что они устали друг от друга.

— Тебе правда все равно, что твои родители развелись? — спросила Кан Юся, проглотив кусок торта.

Она не хотела бередить раны подруги, но Чжо Цунлин вела себя слишком спокойно, и Кан Юся боялась, что она держит все в себе.

— Мне все равно. Это их жизнь, их решение. Я не имею права вмешиваться. К тому же, брак — это еще не вся жизнь. Если он приносит только боль, значит, он неудачный. И нужно радоваться, что он закончился, а не считать это позором. У каждого должно быть мужество уйти от боли, — сказала Чжо Цунлин. Она рассуждала о семейных отношениях с удивительной для своего возраста зрелостью.

Кан Юся еще больше зауважала свою подругу.

— А с кем ты будешь жить?

Чжо Цунлин еще не думала об этом.

Хотя Сяо Жу была ее официальным опекуном, она уже была достаточно взрослой, чтобы принимать собственные решения.

Если бы она захотела жить с отцом, Сяо Жу не стала бы ей препятствовать.

Когда Сяо Жу забирала Чжо Цунлин домой в те выходные, она осторожно спросила ее об этом, но Чжо Цунлин считала, что оба родителя любят ее одинаково, и ей все равно, с кем жить.