Глава 38. Чужие слова

Чонгук судорожно вдохнул, медленно выдохнул и решительно вышел из машины.

Ауди стояла поперек дороги, фары освещали высаженные в ряд кедры и кусты за ними, и за этим ярким светом было не разобрать, что находится дальше. Виднелся только неясный силуэт, который копошился на земле. Чонгука запоздало продрало ледяными мурашками ужаса — он чуть кого-то не сбил…

— Эй, вы в порядке? — громко позвал Гук и прищурился, пытаясь рассмотреть получше.

Это точно был человек.

Чонгук снова прищурился и сделал несколько шагов вперед[22].

— Вы в порядке?.. — неуверенно повторил он, а человек тем временем, ничего так и не ответив, встал и медленно приблизился, наконец позволив себя разглядеть.

Прямо перед ним стояла какая-то невысокая — незнакомая! — женщина и рассматривала его, прикрывая ладонью глаза от света.

Чонгук точно ни разу ее не видел в поместье, и женщина определенно не выглядела как один из работников — ни темной униформы, которую носили горничные, ни грубого комбинезона, который надевали те, кто ухаживал за садом, а уж тех, кто ходил в подчинении у Нарин, он и вовсе всех прекрасно знал в лицо. И вообще, работников, не проживавших постоянно на территории или в доме, каждый день отвозили на микроавтобусе в город. Но раз она не из поместья, то что делает здесь? Ведь это уже частная территория, до ближайшего поселка, где есть остановка общественного транспорта, минут десять на машине, а она пешком.

Незнакомка выглядела… обычной. Лет пятидесяти или старше, наверное; одета не сказать что бедно, но… Она не выглядела как кто-то, кто мог запросто приехать к нему домой…

Что-то царапнуло сознание, но Чонгук никак не мог сообразить что. Первый всплеск адреналина уже схлынул, и в голову полезли разные мысли: что женщина так ничего ему и не ответила; что Тэхён наверняка волнуется, ведь связь так резко оборвалась; что нужно связаться с охраной и попросить кого-то прийти — скорее всего незнакомка пострадала, да даже если просто упала и ссадила колени или поцарапалась, нужно что-то с этим сделать… Он тут совершенно один и впервые попадает в подобные обстоятельства, так что определенно требуется присутствие кого-то из взрослых.

— Госпожа, вы в порядке? — снова спросил Чонгук, не понимая, почему та молчит.

— Да… Да, я просто… упала, — все-таки ответила женщина, провела по лицу трясущейся рукой и слабо покачнулась. Ну вот, как он и думал — упала.

Чонгук встряхнулся и постарался собраться. Сначала нужно вызвать охрану. Он шагнул к машине, открыл дверь и, согнувшись, нашарил на полу телефон, который, судя по всему, от резкого торможения вылетел из держателя. Стоило включить экран, как взгляд наткнулся на множество встревоженных сообщений и уведомлений о пропущенных от Тэхёна.

«Я в порядке. Наберу позже», — написал он и уже собирался позвонить на пост при въезде, как незнакомка издала какой-то неясный звук и тяжело оперлась о капот.

— Госпожа? — нервно окликнул ее Чонгук и, захлопнув дверцу, обошел машину, остановившись в паре шагов от нее. — Я собирался вызвать охрану из поместья, но может, лучше скорую?

— Нет! — та решительно качнула головой и, кажется, наконец увидела его. — Нет, — уже чуть спокойнее повторила она, — ничего не нужно.

И, покачнувшись, оттолкнулась руками от капота и побрела дальше по дороге. Чонгук смотрел ей вслед и никак не мог понять, что же его подергивает. И лишь когда незнакомка снова оступилась и едва не упала, до него наконец дошло: у нее наверняка что-то сильно болит. Так сильно ушиблась, упав? Вряд ли. К тому же, несмотря на туман и мокрый, скользкий асфальт, Чонгук был абсолютно уверен, что не задел ее машиной, успел выкрутить руль, а значит… А, собственно, что это значит? Ну не у него же дома эту женщину побили? Бред какой. Наверное, болеет, а может, у нее что-то случилось или… Впрочем, это не его дело.

Пока он стоял памятником самому себе и размышлял, женщина пропала из виду, скрывшись за поворотом. Одинокий силуэт растворился в тумане, и Чонгук, помедлив еще несколько секунд, быстро сел в машину, развернулся и поехал за ней, подчиняясь какому-то внутреннему порыву.

Незнакомку Чонгук нагнал спустя полминуты. Притормозил рядом и опустил стекло.

— Госпожа, — вежливо позвал он, — садитесь, я вас подвезу.

Женщина отрешенно посмотрела на него, качнула головой:

— Н-не нужно, — и медленно побрела вперед.

— Послушайте, — он мысленно вздохнул, обреченно понимая, что не может так просто бросить ее здесь, — пешком вы будете идти очень долго. К тому же, из-за меня вы испугались и, возможно, пострадали. Поэтому, пожалуйста, не отказывайтесь.

Женщина в ответ несколько долгих секунд вглядывалась в его лицо, а затем нерешительно кивнула. Чонгук тут же потянулся, чтобы открыть изнутри пассажирскую дверь, и потом наблюдал, как она, обойдя машину, села внутрь и принялась неловко пристегивать ремень.

Первые несколько минут ехали молча: Чонгук смотрел на дорогу и бросал украдкой взгляды на женщину, а та теребила в руках ремешок потрепанной сумки, глядя прямо перед собой. До того, как они выехали на трассу, Чонгук успел подметить и заплаканные глаза, и растрепавшиеся волосы, тусклые, будто после болезни, и почти сошедшие ссадины на руках, которые она, реагируя на его взгляды, попыталась неловко прикрыть длинными рукавами. И совсем свежие синяки на левом запястье.

Из головы никак не желали уходить вопросы: что эта женщина делала на частной территории так поздно вечером (кинув взгляд на панель, Чонгук убедился, что прав — шел уже десятый час)? приходила к кому-то в поместье? почему не вызвала такси?

Весь ее вид буквально кричал о том, что с ней что-то случилось совсем недавно. И если зажившие ссадины еще можно было списать на некие обстоятельства, то слезы и проступающие на тонкой, почти прозрачной сухой коже синяки напрямую указывали, что в ее состоянии виноват кто-то, живущий в его доме. Осознавать это было… тревожно и, пожалуй, неприятно, а самое неприятное, что человек, доведший эту женщину до такого состояния, ходил с ним по одним коридорам и теоретически мог иметь доступ в его личное пространство. Жуть.

Чонгук передернулся и, решив, что отвезет ее прямо до города, а не до поселка, где есть автобусная остановка, как собирался раньше, спросил:

— Где вы живете?

— В Содэмун,[23] — несколько удивленно отозвалась та, и Чонгук кивнул.

— Я отвезу вас, но вы точно уверены, что вам не нужно в больницу? — еще раз уточнил он.

— Не нужно, — отрезала незнакомка, отвернувшись к окну, а спустя пару минут тихо выдавила: — Спасибо.

Чонгук только дернул плечом, но ничего не ответил. О чем с ней говорить?.. И главное, как ее разговорить? Впрочем, время еще есть — дорога займет около часа, так что…

Дурное предчувствие ворочалось где-то под ребрами, заставляя напрягаться. Нужно было разобраться, что происходит у него в доме, ведь если он прав в своих выводах и женщину… обидели у них в поместье, то Чонгук просто обязан все выяснить…

Однако ощущение, что он делает глупость, что зря лезет сам, никак не проходило. Увари-сан, рассказывая о случаях, с которыми ему доводилось сталкиваться по работе, очень четко выражался насчет поведения в нестандартных ситуациях, а Чонгук разом умудрился нарушить несколько правил в инструкции бывшего телохранителя… Что ему скажет начальник охраны, если узнает, не хотелось даже представлять. Он понимал, что ему стоило все-таки вызвать охрану и поручить им доставить женщину домой или в больницу, но что-то ему подсказывало: в этом случае он вряд ли узнает правду. Отец просто даст распоряжение разобраться помощникам, затем уволит причастных и все. Рассказывать Чонгуку, а тем более отчитываться никто не будет.

— Как вас зовут? — поинтересовался он, решив начать с самого простого.

— Чой Ёнджу, — все так же глядя в окно, отрешенно ответила женщина.

Чонгук покосился на нее и промолчал. Было очевидно, что госпожа Чой не в себе. То ли от испуга (может, у нее шок), то ли так повлиял визит в поместье — черт его знает. Пожалуй, он себя переоценил: жалкие сорок-пятьдесят минут до города — это в данном случае слишком мало. Айщ! И как же ему быть?

Идей не было.

Чонгук снова кинул быстрый взгляд на женщину рядом и решил, что лучше спросит прямо.

— Простите, госпожа Чой… — он прекрасно понимал, что как минимум невежливо задавать такие вопросы, но в конце концов это ведь и его дом тоже, так что он в своем праве. — Но как вы оказались на территории поместья в такое время? — и уже задав вопрос, Чонгук внезапно вспомнил об ужине. Пришедшая в голову мысль заставила его чуть не дернуться от возбуждения: она могла прибыть с кем-то из гостей. Там же целая толпа народа, начиная с тетушек и дядюшек родителей и заканчивая какими-то мамиными подругами.

— Я… приходила к владельцу поместья, — после недолгого молчания выдавила она, опровергая последнее предположение Чонгука. Руки, до этого момента покоившиеся на лежащей на коленях сумке, судорожно стиснули потертые ручки, выкручивая ткань.

— К отцу? — изумленно выпалил Чонгук и вздрогнул от того, как резко развернулась на сиденье госпожа Чой и буквально вцепилась в его предплечье мертвой хваткой.

— Так значит, ты его сын! — сверкая глазами, процедила она. А у Чонгука мурашки по спине побежали от того, насколько сильной злостью был пропитан ее голос. Он уже подумывал свернуть на обочину, — мало ли что ей взбредет в голову? — но та внезапно отпустила его руку и бессильно откинулась на сиденье. — Вот уж не думала, что у такого человека, как Чон Суджин, может быть такой сын, как ты.

Смешок, сорвавшийся с губ этой женщины, заставил его вздрогнуть, а спустя мгновение до Чонгука дошел смысл ее слов… Плохое предчувствие усиливалось, заставляя сердце стучать быстрее, скручивалось змеиным клубком где-то за ребрами… Блядь! О чем, черт ее возьми, она говорит?!

— О чем вы? — сдался Чонгук через минуту, зная, что упускает инициативу, задавая неизбежный вопрос, — играет по чужим правилам! — но не в силах промолчать и не спросить. Ведь речь шла о его семье.

— Ты ведь даже не задел меня, чтобы так нянчиться, но все равно предложил подвезти… — с горечью произнесла госпожа Чой и неожиданно спросила: — Как тебя зовут?

— Чон Чонгук.

— Я очень сочувствую тебе, Чон Чонгук, — он непонимающе вскинулся, на секунду отведя взгляд от дороги, — ты не кажешься плохим человеком… Как жаль, что твоим отцом оказался Чон Суджин. Уверена, этот ублюдок и тебя искупает в своей грязи.

— О чем вы говорите? — нервничая, повторил Чонгук, совершенно не понимая, что она несет. Какая грязь?!

— О, меня даже радует, что ты узнаешь это от меня, — с каким-то злым, истеричным довольством произнесла госпожа Чой. Выглядела она в этот момент почти как сумасшедшая, и Чонгук успел пожалеть, что вообще решил сделать доброе дело. Почему-то вспомнилась Нарин, у которой на каждый случай были свои поговорки, и сейчас на ум пришла та, что она любила повторять чаще других: ни одно доброе дело не остается безнаказанным. — Буду считать, что отомщу хотя бы так, — продолжала посмеиваться эта женщина, и Чонгук до скрипа сжал пальцами руль, чувствуя необъяснимую тревогу. — Просто знай, Чон Чонгук, что твой отец — та еще мразь. И готов на все, лишь бы получить свою выгоду. И если для этого нужно выгнать людей из их домов, используя поджог, угрозы или… избиение, — ее голос дрогнул на последнем слове, и она резко провела ладонью по глазам, — то он не задумываясь это сделает.

— О чем вы, черт возьми?! — снова не сдержался Чонгук, перебивая ее. Сердце тяжело и быстро бухало в груди, норовя проломить грудную клетку. Что она несет? О чем вообще говорит? Почему обвиняет в чем-то его отца? — Мой отец — хороший человек! Он действительно много работал, чтобы иметь то, что имеет! Он много жертвует на благотворительность! Он заботится о семье и своих работниках. Да он даже прислуге и слова плохого не сказал! А вы говорите, что…

— Нам он тоже не сказал ни одного плохого слова… — в свою очередь перебила госпожа Чой и безумно улыбнулась, наклоняясь к нему. Ее глаза лихорадочно блестели, губы кривились в усмешке, а взгляд буквально обжигал ядовитой горечью. Чонгук сглотнул и перевел взгляд обратно на дорогу, ощущая, как на спине выступает холодный пот. — Ни одного ругательства я от него не услышала. Он просто стоял, улыбался и спокойно говорил, глядя, как его люди избивают моего мужа и выкручивают руки мне…

— Вы лжете! Это все ложь!..

Господибоже, пусть она замолчит! Слушать это было невероятно тяжело, будто весь мир взял и вывернулся наизнанку. Его отец не такой! Да, он может быть жестким, даже жестоким, но это всегда оправдано, даже в случаях с ним. Особенно в таких случаях. Что она вообще может знать?! У его отца есть принципы, и он… Как кто-то вроде нее вообще смеет судить, ничего не зная?!

— Да неужели? — ядовито выплюнула госпожа Чой и наконец отвела глаза, замолчала, уставившись в окно.

Он медленно незаметно выдохнул и сухо сглотнул. В голове мешался адский коктейль, злость и возмущение распирали изнутри и Чонгука всего потряхивало от ее слов.

В голове роем крутились мысли, цепляясь одна за другую, но никак не желали складываться во что-то внятное. Множество вопросов, которые он не хотел озвучивать вслух… Он несколько раз открывал рот, собираясь встать на защиту отца, обвинить эту женщину в… И вот на этой мысли Чонгук споткнулся: не похоже было, что она лгала… Но думать об этом сейчас — точно не лучшая идея. Усилием воли взяв себя в руки, он сосредоточился на дороге и снова сглотнул, жалея, что не может высадить ее из машины, хотя желание сделать это так и зудело, но это будет совсем уж…

В конце концов, к тому моменту, как госпожа Чой указала ему на нужный район и они свернули с проспекта, Чонгук додумался до того, что вовсе не обязан слепо верить какой-то посторонней женщине и всему тому бреду, что она наговорила про его отца. Ему лучше знать. Точка.

Место, куда они приехали, было обычным спальным районом: неказистые домишки, узкие улочки — только чтоб еле разъехаться, множество уже закрывающихся маленьких магазинчиков и ларьков, какая-то стройка неподалеку. Последняя бросалась в глаза из-за ярко освещенной прожекторами стройплощадки, где даже сейчас суетились рабочие, продолжая что-то делать…

— Вот мой дом, — махнула рукой госпожа Чой, и Чонгук, плавно сбросив скорость, затормозил у обочины. «Улица Джинхын, владение 333» — высветили фары табличку у калитки. Он не стал глушить машину: хотелось побыстрее избавиться от этой сумасшедшей и уже оказаться дома, наконец позвонить Тэ, который наверняка волнуется…

Но госпожа Чой, кажется, выходить не спешила. Сидела, смотрела на него, перебирала многострадальные ручки чертовой сумки. И, блядь, молчала! И это молчание казалось угрожающим, будто если она заговорит — случится что-то… нехорошее. Однако нервы были на пределе, а только-только обретенное внутреннее равновесие грозило разлететься на сотню осколков, едва та открыла рот. «Уж лучше б и дальше молчала», — почти с ненавистью подумал Чонгук.

— Ты не веришь мне, Чон Чонгук. И это похвально: такое доверие своим близким… — она щелкнула замком ремня безопасности и полностью развернулась к нему, не опуская взгляда. Смотрела пристально, испытующе. Держала и не отпускала своими темными глазами, похожими на бездонные колодцы. Черными. Страшными. Чонгук моргнул — и наваждение схлынуло. Но лучше не стало.

Интуиция просто вопила благим матом: выстави ее! уезжай! беги отсюда! она опасна, как и любой сумасшедший… И предчувствие не обмануло.

— Ты мне не веришь, — повторила госпожа Чой с какой-то слишком уж понимающей усмешкой и придвинулась еще ближе, безотрывно глядя в глаза. — Но я-то знаю, что отныне в твоей голове появились сомнения… — Чонгук нервно мотнул головой и подался назад от склонившейся к нему женщины. Ее негромкий голос заставлял нервничать, а полуусмешка на тонких губах пугала до усрачки. — Ты мне не веришь, — с каким-то удовольствием протянула она снова и вдруг широко улыбнулась: — Но ты меня услышал, Чон Чонгук, а значит, сомнения появятся. Позже.

Еще пару секунд она пристально вглядывалась ему в лицо, словно запоминая, а потом открыла дверь и вышла. Чонгук сразу заблокировал двери, медленно выдохнул, прикрывая глаза… и вздрогнул, когда раздался стук в окно — госпожа Чой так никуда и не ушла, осталась стоять у машины. Он поморщился и все-таки опустил стекло.

Она склонилась, опираясь руками на дверцу машины и произнесла:

— Надеюсь, ты успеешь понять, что за человек твой отец до того, как он окунет тебя в это дерьмо, — слышать грязные слова из уст пожилой женщины было странно. Чонгук не знал, как реагировать, поэтому просто молчал. Но, кажется, госпожа Чой от него ничего и не ждала. — Спасибо, что подвез, — внезапная благодарность окончательно выбила его из колеи. — Удачи, мальчик, — пожелала напоследок эта странная женщина и ушла, что-то бормоча себе под нос.

Чонгук окончательно уверился, что она сумасшедшая.

Он резко тронулся с места, прямо на ходу закрывая окно, и поехал прочь. Все произошедшее казалось пиздецки странным, а еще он совершенно не понимал, что должен делать. Он не мог поверить ей, да и не должен был, учитывая, что видит ее в первый и — он надеялся — последний раз в жизни… Однако и просто так забыть ее слова не получалось.

Она не пыталась его в чем-то убедить, ничего не доказывала: просто рассказала и ушла. И вот это дергало, заставляло снова и снова вспоминать то, что она говорила, по сто раз прокручивая в голове фразы в попытках найти подтекст или понять что-то, что он мог упустить.

И еще один момент беспокоил, не позволяя просто так забыть встречу с госпожой Чой: то, как они встретились… Ну не могла она это подстроить хотя бы потому, что Чонгук и сам не знал, когда именно приедет домой, да и, к слову, уже прилично опаздывал на ужин. Он вообще мог не предлагать помощь, просто уехать. Мог, образно говоря, пройти мимо… И лучше бы он так и сделал! Просто приехал домой, отсидел очередной занудный ужин с родней…

Блядь! Ужин!

Как по заказу зазвонил телефон.

— Чонгук, ты где? — требовательно произнесла мама. — Гости уже давно прибыли!

— Прости, я скоро приеду, — коротко ответил Чонгук и сбросил звонок. По пути он набрал Тэхёна и кратко рассказал о произошедшем, опуская детали: ни к чему еще и его заставлять переживать или ломать голову.

Сначала нужно самому все разузнать, да и вообще понять, хочет ли он… знать правду. Возможно, лучше оставаться в неведении, отбросив этот разговор и постаравшись забыть о нем?..

Где-то глубоко внутри Чонгук допускал мысль, что все это, казавшееся поначалу бредом чужого больного разума, может иметь место в действительности. И уже допустив эту мысль, позволив ей появиться у себя в голове, он почувствовал себя предателем: это же его отец, который всегда поощрял его, баловал, делился жизненными мудростями и интересными историями со смыслом… Который жестко следовал своим принципам и из-за этого чуть не обрек их с мамой на нищету. И который наказывал, когда Чонгук взбрыкивал и делал что-то так, как хотелось ему самому, не желая следовать планам отца.

Вот черт! Чонгук больно укусил себя изнутри за щеку и почувствовал слабый вкус крови, но это, как ни странно, помогло собраться.

В любом случае бессмысленно тратить силы на переживания. Он ничего не знает наверняка, у него есть только слова какой-то безумной старухи… но убедить себя с той же легкостью, как и полчаса-час назад, в сумасшествии этой женщины уже не получалось. Она и правда заронила в нем сомнения… Чертова госпожа Чой!

Господи, за что ему все это?..

Хотелось взвыть и хоть как-то уже выплеснуть скопившиеся эмоции, но Чонгук — в который раз за вечер — заставил себя сосредоточиться на важном.

Даже если Чой Ёнджу сказала правду и отец действительно в чем-то там виноват, он никак не сможет это выяснить. Да и как такое сделать, он пока представлял слабо — ну не врываться же в отцовский кабинет с претензиями и голословными обвинениями!

Чонгук ненавидел чувствовать себя бессильным, но он ничего толком предпринять не может — только ждать удобного момента.

А сейчас… Единственным вариантом остается сделать вид, что ничего не произошло. И никому не рассказывать об этом разговоре.

Даже Тэ.

Примечание к части

коллаж https://vk.com/photo-214316602_457239045