Глава 60. Третья попытка

Чонгук поправил запонки, глянул в отражение, но тут же отвел глаза. Видеть на своем лице настолько тоскливо-потерянное выражение он не привык.

Взяв со стола пластиковый контейнер, где его дожидалось обезболивающее, выписанное врачом, витамины и еще какая-то хрень, Чонгук разом высыпал таблетки на ладонь и закинул в рот под пристальным, внимательным взглядом охранника. Убедившись, что он принял таблетки и запил их водой из бутылки, тот молча поклонился и вышел, прикрыв за собой дверь.

Чонгук скривился — поначалу его заставляли принимать лекарства, буквально запихивая их ему в рот, и эта унизительная процедура будила в нем такую ярость и ненависть, каких он сам от себя не ожидал. Вообще, в последние дни эти эмоции стали его постоянными спутниками, прочно прописавшись в душе и тлея, готовые вот-вот вспыхнуть. Однако, наряду с ними, было еще кое-что: страх за Тэ, но пока Чонгук ничего не мог сделать, только ждать…

Он выглянул в окно и нахмурился. Внизу открыто прохаживались охранники, за кустами магнолий оставаясь невидимыми для гостей, вышедших подышать воздухом в сад. После двух неудавшихся попыток побега они дежурили под его окнами круглосуточно, а еще двое всегда патрулировали коридор. Чонгук быстро привык к почти неслышным шагам и редким фразам и уже не вздрагивал, когда в ночной тишине тихо шипела рация и раздавались отрывистые команды, только открывал на секунду глаза и снова проваливался в мутную дрему.

Спать нормально он не мог: не давали покоя мысли, как там Тэхён, что с ним происходит, что предпринял отец. Мучительные вопросы без ответов постоянно крутились в голове… Что странно, чувства казались будто бы приглушенными (наверняка дело было в таблетках), — Чонгук был каким-то заторможенным — однако он все равно извелся за эти пять дней. И просвета не предвиделось: сегодняшний вечер, устроенный ради помолвки с Чхве Ланмин, должен стать апогеем его неудавшейся жизни. Неужели он так и не сможет поговорить с Тэхёном и все закончится?..

Очнувшись на следующее утро после того скандала с отцом, первое, что он почувствовал, — боль во всем теле. Через какое-то время она локализовалась в тех местах, куда наносились удары. Чонгук шевельнулся и попытался было сесть, но руку кольнуло, и он перевел на нее взгляд — на тыльной стороне ладони, прилепленный пластырем, красовался катетер… Проследив за прозрачной гибкой трубкой, он ожидаемо увидел капельницу, где скоро должно было закончиться лекарство. Изо рта вырвался истерический смешок — в какой-то момент вчера он подумал, что отец действительно его убьет… А о нем, оказывается, позаботились. Ну да, единственный наследник, глупо будет вот так потерять его. Такая бездарная трата ресурса…

В комнате царил серый предрассветный полумрак, весь бардак уже был убран, но там, где раньше стоял стеллаж, царапала непривычная пустота, в остальном же все, кажется, осталось как прежде.

Только вот как прежде уже никогда не будет — это он даже тогда понимал ясно.

С таким трудом переданная Увари-сану визитка — его единственный шанс. Однако прошло уже столько времени, а новостей не было никаких. Чонгук старался не думать, что водитель мог не передать визитку, или донести отцу, или решить, что это не его проблемы, и не сделать в итоге ничего.

Опять вспомнились слова господина Юка: «У меня хватит возможностей, чтобы вывезти тебя из страны, например…», и Чонгук горько пожалел, что не обговорил тогда детали возможного бегства.

Надейся на лучшее, готовься к худшему.

Феерическая беспечность — забыть об этом мудром высказывании. Все, что имеет смысл, уже давным-давно придумано гораздо более умными, чем он, людьми… Если бы Чонгук был предусмотрительнее, возможно, сейчас всего этого не было бы. Возможно… А может быть, и нет.

Он много раз прокручивал произошедшее в голове, вспоминал, снова и снова разбирая последовательность событий — не мог не сомневаться, каждый раз задаваясь вопросом «Что было бы, если бы…». Дальнейшие формулировки разнились: «…если бы я был осторожнее», «…если бы я успел вернуть папку обратно в сейф», «…если бы лучше спрятал кейс» и еще множество самых разных «если». Он вполне ясно осознавал, что этот путь никуда не ведет, ведь история не терпит сослагательного наклонения, но перестать не мог. В конце концов сейчас, когда он остался наедине с самим собой, единственное, что ему оставалось, это вспоминать. И думать.

Досконально разбирая все случившееся, он раз за разом приходил к выводу, что ни о чем не жалеет. Ни о том, что узнал Ким Тэхёна — знакомство, которое, скорее всего, было бы невозможным в любой другой ситуации. Ни о том, что все вышло вот так.

Если бы не Тэ, он, вероятно, так и остался бы послушным сыном, всегда оправдывающим ожидания родителей, женился бы в конце концов на Ланмин, которой наверняка тайком изменял бы… как и она — ему; со временем перенял бы отцовский бизнес… И никогда не был бы по-настоящему счастливым. Привычная, предсказуемая жизнь — скучная до невозможности и… пустая. Бесцельная. Бессмысленная.

В самом худшем случае, если… если все выйдет так, как обрисовал отец, у него останутся хотя бы воспоминания. И вот их у Чонгука никто не заберет.

Если такие мысли появились, то ты уже проиграл — он знал это, но ничего не мог с собой поделать. Чонгук почти смирился — поддерживали его только гнев, но и тот в последние двое суток как-то заглох. То ли дело было в таблетках, то ли он просто вымотался сам по себе.

Будущее, которое маячило впереди, навевало глухую тоску: его жизнь буквально будет проходить в четырех стенах. Да, она будет максимально комфортабельной, но по сути это ведь заключение. Как в тюрьме. Лучшей из возможных, — Чонгук был уверен, что об этом отец позаботится, как и о системе мотивации и наказания, чтобы он не вздумал взбрыкнуть и что-нибудь выкинуть, — но тюрьме.

Взрыв смеха, донесшийся из сада, вернул его в реальность. Чонгук прислонился к стене, отрешенно разглядывая фигурно подстриженные кусты камелий и слушая музыку, которая доносилась снизу.

Прием начался давно, однако отец распорядился, что Чонгук спустится вниз только непосредственно перед объявлением… Это до него донесла Нарин. Выглядела она постаревшей и упорно отводила глаза, судорожно комкая передник форменного платья. И все равно Чонгук был рад увидеть ее, рад увидеть хоть кого-то знакомого. Пусть она и поступила с ним… так. Если бы не Нарин, возможно, ничего этого не случилось бы.

После того, что между ними тогда произошло, отец больше не появлялся… И, очевидно, запретил маме его навещать. Чонгук только надеялся, что с ней все в порядке, но на его вопросы никто не отвечал, а после он перестал спрашивать — устал слышать тишину в ответ. И, в конце концов, не мог же отец оставить его в беззвестности, если бы с ней произошло что-то серьезное, правда ведь?..

Так что к нему вообще никто не приходил, еду приносили трижды в день, причем каждый раз новый человек — видимо, чтобы он не смог никого подкупить или как-то уговорить помочь. Чудо еще, что в первую попытку побега ему удалось впихнуть визитку Увари-сану… Однако его быстро скрутили, и ничего больше сделать не удалось.

Компьютер вернули, но почистили, оставив только учебные программы и отрубив от сети. Телефона у него не было. Даже таблетки выдавали строго дозированно в специальном контейнере — кажется, родители считали, что он может совершить попытку суицида: пока он валялся под капельницей, из его комнаты исчезли все мало-мальски острые предметы и то, что при желании можно было в них превратить, например, рамки с фотографиями.

Правда, заметил он это далеко не сразу, только когда фото из поездки с родителями во Францию, всегда стоявшее на полке с книгами, исчезло. Как и все остальные. А еще — стеклянные флаконы из ванной, канцелярский нож из ящика стола и подарочный набор, состоящий из опасной бритвы и помазка в фарфоровой чаше, купленный по приколу в Японии, да так и валявшийся уже пару лет в шкафу. Исчезли также все ремни и галстуки, даже подтяжки и шнурки из ботинок. Видимо, отец решил не оставлять ему ни единого шанса, вздумай он… сбежать подобным образом.

Чонгук горько усмехнулся: собственная семья обращалась с ним как с заключенным, но даже тем положены звонки и встречи. Его же полностью отрезали от мира, и когда-то самое безопасное место в доме, собственная комната, стало для него клеткой.

Эти несколько дней тянулись бесконечно долго, а впереди ждало еще много-много таких же бесконечных, беспросветных дней и ночей.

В дверь коротко стукнули, заставив его вздрогнуть, и внутрь, даже не дожидаясь ответа, шагнул охранник.

— Господин Чон, вы можете спуститься.

Чонгук молча кивнул, отстранился от стены, поправил часы, еще раз глянул в зеркало и последовал за сопровождающим.

Спустившись вниз, он застыл на пороге залы, разглядывая толпу разряженных в пух и прах гостей и ища глазами маму. Увидел — и в душе тут же разлилось облегчение: с ней все было в порядке. Ну, насколько он мог судить.

Сиявшая сегодня ярче всех Чхве Ланмин стояла рядом с матерью и кивала в ответ на ее слова. Невеста действительно была очень красивой девушкой, но Чонгука оставила равнодушным.

— Вас ждут, — напомнил охранник, и он послушно пошел вперед, к невесте и их родителям. Две семьи объединялись, знаменуя начало чего-то нового… Не хватало только его.

Стандартные приветствия, сияющие официозом улыбки, привычная велеречивость отца, заведшего излюбленные речи, пропитанные пафосом. А еще тревога в глазах матери и, как ни странно, в глазах невесты.

С ним совершенно точно что-то не так. Чонгук закономерно считал, что, увидев отца, будет испытывать злость и остальные сопутствующие эмоции, но почему-то сейчас не чувствовал практически ничего. Странно…

Он автоматически кивал в нужных местах, бросал короткие фразы, поддерживая разговор, однако все происходящее ощущалось как во сне, когда ты знаешь, что спишь, но не можешь проснуться.

— Потанцуешь со мной? — спросила Ланмин и, не дожидаясь ответа, шагнула ближе.

Чонгук заторможено кивнул, растягивая губы в вежливой улыбке, и повел ее в центр зала. Приглашенный оркестр как раз заиграл какую-то нежную мелодию, не знакомую Чонгуку, и гости разделились: часть последовала их примеру, а остальные отошли к стенам. В голове крутилась мысль, сумел ли Тэхён с ней связаться, но девушка опередила его, первой задав вопрос:

— Какого хера?!

Чонгук недоуменно моргнул и опустил взгляд — Ланмин мило улыбалась, но смотрела с такой злостью, что по спине непроизвольно побежали мурашки. Он даже немного пришел в себя, внимательнее вглядываясь в умело накрашенное лицо предназначенной ему в жены девушки. Она явно пребывала в ярости.

— Придурок! Как ты позволил ситуации дойти до такого?!

— Ты что-то знаешь? — вяло удивился Чонгук, и Ланмин широко улыбнулась, сверкая очаровательными ямочками на щеках.

— Твой отец все мне рассказал.

— Что он сделал? — плеснувший в кровь адреналин почти прогнал сонную одурь от «добавок», и Чонгук поразился, насколько четким и ярким показался мир вокруг.

— Он говорил со мной, — кивнула Ланмин, придвигаясь ближе. Со стороны они наверняка выглядели как влюбленная парочка, и он снова удивился, насколько хорошо способна играть эта девушка. — Пришел и честно обрисовал ситуацию, сказал, что у тебя… поведенческие отклонения, но это корректируется. Я сделала вид, что меня это не смущает, что я готова на все ради денег.

— Он тебе поверил? — задал волнующий его вопрос Чонгук.

— Твой отец был крайне доволен, — кивнула она и незаметно для остальных ущипнула его за руку. — Ты не о том волнуешься. Твой Тэхён, между прочим, весь издергался и меня задергал…

— Значит, ты с ним все же виделась?! — обрадовавшись, перебил ее Чонгук, и Ланмин закатила глаза:

— Виделась, — фыркнула она и кокетливо взмахнула длинными ресницами, прошипев: — Ни слова больше, а то мы так до следующего года не управимся. Сейчас я отвлеку внимание, а ты воспользуешься предоставленным шансом и сбежишь. Прямо так, в чем есть, — опережая возможные вопросы, предупредила Ланмин. — Тебе нужно спуститься в гараж, там тебя встретит водитель и вывезет с территории. На подъездной аллее ты пересядешь в темно-серый Джип и будешь ждать. Тебя отвезут в безопасное место, и больше, надеюсь, мы не увидимся. Понял?

— Да, — немеющими от волнения губами выдавил Чонгук и поспешил спросить: — Кто еще участвует в этом?

— Сейчас это не важно, — издевательски улыбнулась Ланмин и приказала: — Отведи меня обратно и будь готов: скоро все начнется.

Чонгук кивнул и, сделав еще круг по залу, отвел невесту к их родителям.

Внутри дергало нетерпеливым предвкушением, но он старательно держал лицо, приветствуя подходивших гостей и благодаря за поздравления. Отец время от времени бросал на Чонгука пронзительные взгляды, и оставалось только радоваться, что у него не было возможности слишком тщательно следить за ним: гости требовали внимания хозяина дома. Правда, оставался маячивший неподалеку охранник, и вот он с Чонгука глаз не сводил — пристальный, буровящий взгляд ощущался как зуд прямо между лопаток.

Ланмин незаметно исчезла, отойдя к столам с закусками, и он остался в компании мамы и четы Чхве. Рассеянно слушая их болтовню, он напряженно ожидал, когда же все наконец начнется, но все равно оказался не готов.

Внезапно раздался грохот, звон разбитого стекла и послышались громкие крики:

— Криворукий идиот! Недоумок! — высоким, каким-то истеричным голосом вопила Ланмин, затем стали слышны отчаянные оправдания уронившего поднос официанта и Чонгук встрепенулся: вот оно. Пора!

— Что произошло?! — вскинулась мать Ланмин и потянула мужа туда, откуда доносились звучавшие все громче крики. — Что такое?

Чонгук быстро кинул взгляд на своего надсмотрщика и порадовался: охранник, как и все, смотрел на гомонящую толпу вместо того, чтобы следить за ним. Но это ненадолго.

Состроив крайне обеспокоенное лицо, он развернулся и уверенно направился к выходу, молясь всем богам сразу, чтобы задуманный побег удался.

— Господин… — оклик охранника, которого он опознал по голосу, заставил Чонгука вздрогнуть, покрывшись ледяными мурашками ужаса, но он даже и не подумал притормозить, заставляя себя идти все так же размеренно и спокойно. Сердце бешено колотилось в груди, отдаваясь пульсацией в висках. Неужели не получится?..

— Вы должны мне помочь! — голос матери заставил-таки его обернуться. Мама цепко ухватила последовавшего за ним охранника за рукав и тянула к толпе и набирающему обороты скандалу: Ланмин старалась на славу, визгливо отчитывая официанта, а все гости с неподдельным интересом наблюдали разыгрывающееся представление и оживленно переговаривались.

«Спасибо, мама».

Чонгук выскользнул из залы и направился через холл на кухню, откуда можно было спуститься в подвал, где располагалась прачечная и прочие подсобные помещения, и в гараж. На кухне было оживленно: все метались, что-то переставляли, носили подносы, ящики, готовились угощения для гостей, но весь этот шум перекрывали громкие команды Нарин, которая вовсю гоняла собственных подчиненных и нанятый на сегодняшний вечер персонал.

Чонгук быстро пересек большое помещение, оставшись незамеченным, и у выхода в сад свернул направо, к лестнице вниз.

В гараже никого не было, по правой стене стояли машины отца и матери, напротив — авто работающих в поместье сотрудников, но у самого выезда стояла заведенная Хонда, а за рулем сидел незнакомый мужчина. И, что интересно, огоньки камер не светились красным. Чонгук помедлил, прислушиваясь, нет ли за ним погони, но все, кажется, было в порядке. Он сделал пару шагов вперед, и тогда человек в машине его увидел. Мигнули фары — и Чонгук понял, что ждали именно его.

Едва он приблизился, как багажник открылся. Чонгук залез внутрь и ощутил одновременно целый ворох самых разных чувств, смешавшихся в адский коктейль: страх, что все сорвется, предвкушение от встречи с Тэ, волнение, что что-то пойдет не так, злость на отца и на обстоятельства, и облегчение, что он все-таки на пути к свободе. Однако расслабляться было рано.

Лежать, скорчившись, почти в полной темноте, где тяжело пахло бензином, слышать и чувствовать всем телом рокот двигателя, легкую тряску, а ориентироваться только по движению и искаженным звукам снаружи было непривычно и — чего уж тут скрывать — стремновато. Черт, он в жизни бы не подумал, что придется сбегать из собственного дома, да еще как! Как в каком-то дерьмовом боевике.

Машину тряхануло, и Чонгук понял, что они проезжают «лежачий полицейский» у поста охраны на выезде с территории поместья. Звук под шинами изменился — Хонда неспешно покатилась по подъездной аллее, и он приготовился.

Примерно через полминуты он почувствовал, как машина притормозила, багажник открылся и Чонгук неловко вывалился прямо на асфальт, шумно втягивая пахнущий хвоей воздух. Прямо перед ним был темно-серый Джип — все, как и говорила Ланмин. Он быстро обошел машину и залез вперед, поскорее сползая вниз по сиденью. Правда, зачем он так сделал, он и сам не понял — машина была припаркована практически в начале подъездной аллеи, у поворота. Когда просмотрят записи, на видео будет виден только силуэт, и то не факт: Чонгук помнил, как начальник охраны постоянно просил заменить аппаратуру периметра на более новую и современную, но отец отказывал. Что ж, теперь это только на руку.

Господибоже, неужто все это скоро закончится… Расслабиться он сможет только когда окончательно уверится, что побег удался.

Кстати, Ланмин не сказала, как долго ему ждать… А что если он забрался не туда?..

К счастью, его метания практически сразу были прерваны и он не успел накрутить себя. Дверь открылась — и за руль уселся крепкий мужчина в возрасте. Чонгук даже не заметил, как и откуда тот появился… Мужчина завел машину и только тогда посмотрел на Чонгука.

— Пристегнитесь, молодой господин. Меня зовут Ян Чхильсон, и я отвезу вас к моему боссу. Дорога не займет много времени, — сказал мужчина и широко улыбнулся.

Чонгук напрягся еще на слове «босс», а улыбка и вовсе показалась ему откровенно угрожающей, но он решил, что сейчас идти на попятную поздно, так что кивнул и негромко произнес:

— Я понял.

Водитель врубил трот и, ловко развернувшись, вырулил на трассу. Вел Ян Чхильсон хорошо, уверенно, и спустя несколько минут он наконец расслабился. Испытывая дикое облегчение, что все почти закончилось и скоро они с Тэ встретятся, Чонгук зажмурился и длинно выдохнул — сработало.

Он выбрался.

Примечание к части

коллаж https://vk.com/photo-214316602_457239065