Глава 4 (Часть 1)

Видя, как матушка Ку подошла и попыталась поднять Линь Хэ, Шэнь Инчжи поспешно остановила ее:

— Нельзя!

Услышав тревогу в голосе Шэнь Инчжи, Линь Хэ почувствовал едва уловимое волнение.

Матушка Ку повернулась к Шэнь Инчжи и приказала:

— Иди в свою комнату.

У матушки Ку были тонкие брови и большие глаза, светлая кожа. Возможно, из-за того, что она редко улыбалась, в ее взгляде всегда читались строгость и суровость.

— Нет, — возразила Шэнь Инчжи. — Матушка Ку, вы…

Не дав ей договорить, матушка Ку перебила:

— Инчжи, ты совсем распустилась? Перестала слушаться?

Шэнь Инчжи приоткрыла рот, потом снова посмотрела на Линь Хэ. Она твердо решила не позволить матушке Ку выбросить его на улицу.

Они застыли в молчаливом противостоянии. Как только матушка Ку делала шаг, Шэнь Инчжи повторяла ее движение. Никто не хотел уступать.

Линь Хэ лежал на земле и мысленно считал секунды, ему было очень любопытно…

— Инчжи, ты уйдешь или нет? — резко спросила матушка Ку.

Шэнь Инчжи покачала головой.

Матушка Ку тяжело вздохнула и, бросив: «Вот так барышня!», направилась к главному дому.

Шэнь Инчжи проводила ее взглядом, вздохнула и наклонилась, чтобы поднять Линь Хэ. В этот момент в поле ее зрения попал край светло-зеленого платья.

— Госпожа, позвольте мне помочь вам, — предложила Чунь Лю.

Шэнь Инчжи посмотрела в сторону, куда ушла матушка Ку, и кивнула Чунь Лю.

Вместе они отнесли Линь Хэ в комнату, после чего Шэнь Инчжи и Чунь Лю вышли.

Девушка не знала, что как только она покинула комнату, Линь Хэ открыл глаза. Его взгляд был непроницаем.

— Госпожа, матушка Ку… — Чунь Лю замялась.

— Ничего, — вздохнула Шэнь Инчжи. — Она не будет на меня по-настоящему сердиться.

Но… с притворным гневом тоже сложно справиться.

Шэнь Инчжи снова вздохнула. Матушка Ку была человеком, который предпочитал не вмешиваться в чужие дела. Это не было плохо, но Шэнь Инчжи… все равно хотела помогать другим, когда это в ее силах.

Шэнь Инчжи постучала в комнату матушки Ку, но та не открыла.

Шэнь Инчжи вышла во двор и позвала Чунь Лю, чтобы вместе достать из колодца охлажденный грушевый сок с ледяным сахаром.

Чунь Лю было двенадцать лет, на год старше Шэнь Инчжи, но, поскольку она с детства занималась физическим трудом, у нее было больше сил.

Налив сок в чашку, Шэнь Инчжи постучала в дверь матушки Ку и нежно сказала:

— Матушка Ку, я принесла вам грушевый сок с ледяным сахаром.

Матушка Ку не открывала, но Шэнь Инчжи не торопилась и продолжала тихонько стучать.

Спустя некоторое время матушка Ку открыла дверь. На ее лице было недовольное выражение.

— Вы — госпожа, как я, служанка, могу принять от вас угощение?

Шэнь Инчжи шмыгнула носом.

Хотя матушка Ку была строгой, она определенно не была обычной служанкой. Она прекрасно владела рукоделием и грамотой. Именно матушка Ку обучала Шэнь Инчжи всем этим премудростям.

Кроме того, ее манеры выдавали в ней благородное происхождение, и Шэнь Инчжи не могла считать ее простой няней.

Вспомнив, как месяц назад на нее напала злая собака, и матушка Ку, не раздумывая, бросилась на ее защиту, Шэнь Инчжи не могла относиться к ней как к прислуге.

В прошлой жизни Шэнь Инчжи получила много помощи от других людей, и она не воспринимала это как должное, а, наоборот, хранила благодарность в своем сердце.

— Матушка Ку, — мягко позвала Шэнь Инчжи.

Выражение лица матушки Ку не изменилось:

— Входи.

Шэнь Инчжи, увидев это, украдкой улыбнулась:

— Матушка Ку, выпейте.

Матушка Ку посмотрела на чашку с прохладным грушевым соком:

— Инчжи, люди по своей природе злы.

Она продолжала говорить, не ожидая ответа от Шэнь Инчжи:

— Когда ты столкнешься с трудностями, то поймешь, что я не обманывала тебя. Я никогда…

Взгляд матушки Ку вдруг стал странным.

— …не причиню тебе вреда.

Шэнь Инчжи опустила голову и промолчала.

Видя это, матушка Ку заговорила более строгим тоном:

— Ты выполнила сегодняшние задания? Вышила цветы? Написала иероглифы? Если нет, то живо принимайся за дело.

После того, как Шэнь Инчжи написала пять страниц иероглифов, до нее донесся аромат из кухни. Она потянулась и посмотрела в сторону восточного крыла.

Линь Хэ почувствовал, что кто-то вошел в комнату. Он лежал неподвижно, пока кто-то поправлял одеяло на нем. Он принюхался и медленно открыл глаза.

Увидев, что он проснулся, Шэнь Инчжи невольно улыбнулась:

— Сяо Хэ, ты очнулся.

Линь Хэ огляделся, словно ничего не понимая, и с детской наивностью посмотрел на нее:

— Я… где я? Разве… разве не…

К концу фразы его глаза затуманились.

— Отдыхай и поправляйся, — Шэнь Инчжи похлопала его по плечу. — Не волнуйся, я не выгоню тебя.

«Не выгонит…» — Линь Хэ презрительно усмехнулся про себя, но на его лице появилась радостная и удивленная улыбка, а в глазах — искренность.

— Инчжи, я не буду жить за ваш счет! Я буду работать!

Голос мальчика был робким, но в нем слышалась радость. Казалось, он очень боялся, что его выгонят.

Сердце Шэнь Инчжи сжалось от жалости, и она ободряюще улыбнулась ему.

Линь Хэ послушно смотрел на Шэнь Инчжи и слегка шевелил губами.

«Интересно… как долго ты сможешь притворяться?»

Шэнь Инчжи заметила, что, хотя у Сяо Хэ было умное лицо, он был не очень сообразительным.

В свободное время она учила его грамоте. Чунь Лю уже выучила «Тысячесловие», а Сяо Хэ — еще нет и половины.

В десятый раз неправильно назвав иероглиф «хуан»…

— Я такой глупый, — Линь Хэ опустил голову и посмотрел на Шэнь Инчжи большими, расстроенными глазами.

Шэнь Инчжи поспешно покачала головой:

— У каждого свои таланты. Сяо Хэ просто… не очень силен в чтении.

Линь Хэ спрятал непонятные эмоции, мелькнувшие в его глазах:

— Я буду стараться.

Шэнь Инчжи мягко улыбнулась.

Линь Хэ снова посмотрел на «Тысячесловие». Хотя его не любили и обижали, в резиденции он все равно должен был посещать уроки. Такую простую вещь он мог запомнить с первого раза.

Он опустил глаза и криво усмехнулся, продолжая читать:

— Ци Хуэй Хань Хуэй, шо… шо… шо…

— Шо *ган*, — в тринадцатый раз поправила его Шэнь Инчжи.

— Ган, шо ган ву… ву… фэн, — словно осенило Линь Хэ.

— Этот иероглиф читается *дин*, а не *фэн*, — в четырнадцатый раз напомнила Шэнь Инчжи.

Линь Хэ кивнул:

— На этот раз я точно запомню.

— Не переживай, спрашивать — не стыдно, — Шэнь Инчжи ласково потрепала его по голове, ни капли не раздражаясь.

Линь Хэ опустил голову, вспоминая, как в резиденции наложница и учитель ругали его за каждую ошибку, обзывая глупцом.

«У Шэнь Инчжи… ангельское терпение».

Линь Хэ читал за каменным столом во дворе. Недавно наступила осень, и погода стояла приятная, не слишком жаркая и не слишком холодная. Сидеть во дворе было очень приятно.

Линь Хэ сделал вид, что запомнил около двадцати иероглифов, и Шэнь Инчжи отпустила его поиграть.

Поиграть…