Глава 11

Глава 11

Гуань Цинцин знала, что Хо Циюй последует за ней. Она потянула Гуань Цинли за руку и, притворившись, что ничего не замечает, сказала:

— Второй брат, я хочу вонтонов.

Какие могут быть злые намерения у шестилетней девочки?

Она просто хотела получить побольше припасов, обобрав глючную систему.

Гуань Цинцин привели к небольшому ларьку на западной окраине деревни. Она села на длинную скамейку и стала ждать, пока хозяйка приготовит ей вонтоны. Рядом с ней сидел задумчивый Гуань Цинли, а напротив стоял немного растерянный Хо Циюй.

Муж хозяйки ларька продавал свинину в городе, и ей то и дело доставались остатки мяса, которые не раскупили. Самой ей было жалко их есть, и она решила открыть ларек с вонтонами в деревне. Вонтоны были недорогими, и иногда жители деревни приводили своих детей, чтобы те попробовали мясо.

Хозяйка вышла из клубов пара, неся миску с вонтонами, посыпанными зеленым луком, и яйцом-пашот. Аппетитный аромат щекотал ноздри.

Гуань Цинцин сглотнула, краем глаза заметив, как у Хо Циюя загорелись глаза, словно у голодного волчонка.

И все же, сохраняя гордость городского мальчика, он молча стоял, ничего не говоря.

Гуань Цинцин сделала вид, что не замечает его, и под механический голос системы, сообщающий, что она снова унизила главного героя, съела семь-восемь вонтонов, а затем, отодвинув миску, сказала Гуань Цинли:

— Брат, ешь. Я наелась.

Наверное, увидев утром, как Старая госпожа Гуань принесла и забрала яйцо, Гуань Цинли специально попросил хозяйку добавить яйцо-пашот.

Миска вонтонов и яйцо-пашот — он, должно быть, потратил все свои деньги.

Гуань Цинцин, думая о том, как хорошо иметь старшего брата, потерла живот, чтобы ее умный брат поверил, что она действительно наелась.

У детей маленький желудок, поэтому Гуань Цинли ничего не заподозрил, взял палочки и сказал:

— Съешь еще яйцо.

— Половинку, — Гуань Цинцин не стала отказываться от заботы брата. Она знала, что Гуань Цинли не был расточительным и добавил яйцо специально для нее. Если она не съест его, ему будет неприятно.

Однажды она участвовала в реалити-шоу, где ей пришлось какое-то время жить в деревне. Она видела, как вернувшийся с заработков отец купил билеты в парк развлечений, чтобы порадовать своего ребенка.

Но ребенок, стесняясь, отказался идти.

В итоге отец сам погулял в парке и вышел только перед закрытием. Когда его интервьюировали, на его усталом лице читалось смущение.

— Нельзя же было деньги зря тратить, — сказал он. — Они ведь немаленькие.

Хотя Гуань Цинли был еще ребенком, сейчас он, должно быть, чувствовал то же самое.

Тратить деньги на любимых людей — всегда приятно, но когда потраченные деньги достаются тебе самому, это совсем другое дело.

Гуань Цинцин съела половину яйца и твердо решила, что обеспечит своей семье хорошую жизнь, и ее брат не останется в этой деревне.

Она посмотрела на Хо Циюя. Тот с трудом сглатывал слюну. Заметив ее взгляд, он смутился и отвел глаза, но, решив, что это выглядит недостойно, тут же выпрямился, всем своим видом показывая, что не примет подачек.

— Я не буду есть твои объедки, — сказал Хо Циюй, словно герой, идущий на смерть. — Не пытайся меня унизить…

— Я не тебе предлагаю, — сказала Гуань Цинцин. — Брат, пойдем домой.

— А? — опешил Хо Циюй.

Гуань Цинцин больше не обращала на него внимания, твердо придерживаясь принципа «использовал и выбросил».

За это короткое время глючная система решила, что она намеренно унижает главного героя, и выдала ей множество наград. Хотя среди них не было пространства, которое она хотела получить, награды все равно были неплохими.

Теперь нужно было найти способ незаметно принести их домой.

Пока Хо Циюй нерешительно спрашивал у хозяйки, сколько стоит миска вонтонов и можно ли купить их в долг, Гуань Цинцин, взяв брата за руку, уже шла домой.

Вернувшись, Гуань Цинцин налила в фарфоровую чашку остывшую воду, которую Цзян Юньнюй заранее приготовила, и добавила туда оздоровительную таблетку. Дождавшись, пока белая таблетка растворится, она сделала глоток, не почувствовав ничего странного, и вместе с Гуань Цинли пошла в поле, чтобы отнести Цзян Юньнюй воды.

— Хорошего ты сына вырастила, и дочка у тебя умница, — сказала ей женщина, работавшая на соседнем поле, вытирая пот со лба. — Жаль Хэ Мань, хорошая девочка, а отец такой…

Цзян Юньнюй было очень жарко, она чувствовала слабость во всем теле, но, выпив несколько глотков воды, словно снова обрела силы.

— Когда твой Цзяньчуань вернется, у вас начнутся хорошие времена. Не то что у нас, всю жизнь работаем, как проклятые, — добавила женщина, и было непонятно, жалуется она или смирилась со своей судьбой. — Твой Цзяньчуань далеко пойдет.

Цзян Юньнюй лишь улыбнулась в ответ. Другая женщина, нахмурившись, сказала:

— Что значит «у вас», «у нас»? Гуань Цзяньчуань почти не бывает дома, как мертвый. Наверняка уже нашел себе другую женщину!

— Лучше выйти замуж за надежного мужчину, чем за какого-нибудь ветреного гуляку. Даже если выйдешь замуж, все равно будешь жить, как вдова!

— Что ты несешь? — возмутилась первая женщина. — Служба в армии — это разве несерьезно? Если такая умная, отправь своего мужа в армию, посмотрим, возьмут ли его.

— Юньнюй, не слушай ее, у нее язык без костей… Я слышала, что Цзяньчуань снова получил повышение, теперь он… как его… капитан, что ли? И получает больше восьмидесяти юаней в месяц?

— Капитан, — ответила Цзян Юньнюй.

— Больше восьмидесяти юаней в месяц? — женщина сплюнула. — Мне такое и не снилось. Юньнюй, тебе тяжело одной с тремя детьми.

— Если этот Цзяньчуань тебя обидит, выходи замуж за моего троюродного брата. Будете вместе жить.

— Тьфу! Твоему брату за тридцать, а он до сих пор холостяк, все время шатается с Хэ Цзяньго. Ты сама знаешь, что он за человек.

— Ой, — женщина посмотрела на Цзян Юньнюй. — Я же добра тебе желаю. Мужчина в доме — это хорошо, лучше, чем одной…

— К тому же, все в деревне знают, что Цзяньчуаня усыновили, и он не родной сын Старой госпожи Гуань. Если он сбежит с другой женщиной, Юньнюй с детьми даже пожаловаться некому будет.

— Юньнюй, твои дети еще маленькие, старшего сына нет дома. Лучше бы ты заботилась о Юйхэ, как о родном сыне. Когда состаришься, он будет о тебе заботиться.

— Сюцзюй, ты согласна? — женщина посмотрела на молчавшую Сюй Сюцзюй. — Твоему старшему сыну пора жениться.

Сюй Сюцзюй улыбнулась, словно соглашаясь со словами женщины.

В этот момент почтальон из города, проезжая по дороге на велосипеде, крикнул:

— Цзян Юньнюй! Цзян Юньнюй! Твой муж и старший сын прислали деньги и продовольственные талоны! Иди, получай!

Голос почтальона был громким, его слышали все, кто работал в поле. Женщина, которая только что важничала, сникла и с завистью сказала:

— Много ли они прислали? За деньги семью не купишь.

— Они сказали, что вернутся через полмесяца, — снова крикнул почтальон.

Женщина тут же замолчала и принялась полоть грядки.

— Повезло тебе, — почтальон, улыбаясь, протянул Цзян Юньнюй деньги и талоны. — У тебя дома два кормильца, молодцы. Потом заберут вас в город.

На лице Цзян Юньнюй появилась легкая улыбка. Она взяла две толстые пачки бумаги и сказала:

— Спасибо тебе.

— Работа такая, ничего сложного, — почтальон сел на велосипед, с мешком писем за спиной, и поехал дальше.

*

Получив продовольственные талоны, Цзян Юньнюй решила потратиться и купила в городе мяса, муки, моркови и десяток яиц.

Она смешала приготовленный мясной фарш с нарезанной морковью и, стоя у плиты, сказала Гуань Цинли:

— Сходи, позови Хэ Мань.

Гуань Цинли нахмурился. Хэ Мань была известна в деревне своим упрямством и неблагодарностью. Он сомневался, что сможет ее уговорить… Но промолчал и пошел к дому Хэ Мань.

Как он и ожидал, Хэ Мань сразу же отказалась.

— Я не пойду, — сказала она. — У меня дома есть еда.

Гуань Цинли не стал говорить ей, что у нее дома шаром покати, и что даже вовоту для нее — роскошь. В его сердце было место только для матери и сестры.

— А, — равнодушно ответил Гуань Цинли и, повернувшись, чтобы уйти, вдруг заметил у ворот маленькую фигурку. Увидев ее, он улыбнулся. — Цинцин, почему ты пришла?

Хэ Мань, услышав его слова, тоже посмотрела на ворота и увидела красивую девочку, которая стояла, выглядывая из-за двери, словно боясь ее.

— Сестра, — Гуань Цинцин протянула Хэ Мань два завернутых в пергаментную бумагу пирожка. — Это мама тебе передала.

Пирожки были только что приготовлены, завернуты в бумагу и очень ароматные.

Хэ Мань ошеломленно смотрела на пирожки, а когда подняла голову, чтобы посмотреть на девочку, та уже убежала, держа брата за руку.