Глава 10 (Часть 1)

Глава 10 (Часть 1)

Хотя Цзян Шули была в невыгодном положении, ее выручала уверенность в себе.

Она выпрямила спину и, глядя на него, спросила:

— Ага, у тебя есть вопросы?

Лян Цзи слегка приподнял брови и, опустив взгляд, усмехнулся:

— Нет.

Затем он поднял глаза и посмотрел на нее:

— Просто немного удивлен. Не ожидал, что у тебя такой хороший вкус. Опера — это же искусство, которое облагораживает душу, требует спокойствия и сосредоточенности. Кто бы мог подумать, что ты этим интересуешься.

Стоявшая рядом Вэнь Цунчжи, конечно же, знала свою лучшую подругу как облупленную. Она знала все ее пристрастия и антипатии, но никогда не слышала, чтобы Цзян Шули увлекалась оперой.

Это совершенно не вязалось с ее шумным характером.

— Лян Цзи! Не можешь и дня прожить без того, чтобы меня не задеть?!

— Я просто высказал свое недоумение.

Его взгляд скользнул по ней, остановившись на заколке в виде бабочки, которую Цзян Шули специально надела, чтобы похвастаться перед Вэнь Цунчжи.

Его настроение заметно улучшилось. Он повернулся и, подняв над головой свиток с каллиграфией, сказал:

— Пойду.

Когда его фигура скрылась из виду, Цзян Шули, наконец, сообразила и, стиснув зубы, несколько раз топнула ногой.

— Ушел и ушел, как будто я его удерживала, — раздраженно пробормотала Цзян Шули, повернувшись к подруге. — Я, должно быть, ослепла, раз влюбилась в такого безвкусного человека. Что в нем есть, кроме хороших оценок и неземной красоты?!

— Еще у него есть голова, которая очень хорошо зарабатывает деньги.

Цзян Шули сникла, но тут же ее глаза загорелись:

— Как думаешь, он раньше был ветреным?

— Разве он не был известным ловеласом в нашей школе?

— Точно! Верно подмечено. Но он же ни одной своей бывшей девушке не надевал туфель! Мне кажется, он с ними даже за руки не держался.

— Почему ты так решила?

— Эту заколку он вчера мне подарил. Я всего лишь сделала пару шагов к нему, а он покраснел, как девственник, будто никогда не встречался с девушками. — Цзян Шули жестикулировала, пытаясь объяснить подруге. — Все его жалкие попытки флирта, если бы не его красивое лицо, сошли бы за домогательства.

— Ты когда-нибудь видела такого невинного ловеласа?

Вэнь Цунчжи покачала головой. Она вообще мало кого из ловеласов видела.

— А ты еще не знаешь, какой он чудак. Чжичжи, хочешь узнать, почему он стал ловеласом?

Вэнь Цунчжи неуверенно кивнула.

— Я раньше думала, что он либо пытается привлечь внимание какой-то девушки, либо просто хочет быть ветреным. Мне казалось, что это вполне логичные причины. И знаешь, что? Он, напившись, рассказал мне, что просто хотел пожить, как его отец. А теперь ему это надоело, и он решил сменить имидж на преданного и любящего.

— …

Цзян Шули недоуменно покачала головой. Раньше ей это казалось нормальным, но теперь — все более странным.

С какими же чудаками ей приходится иметь дело.

— Видя, как он стесняется дарить подарки, я начинаю думать, что не я в него влюблена, а он в меня, — убеждала себя Цзян Шули. — Блин, а что, если это правда?

Вэнь Цунчжи покачала головой:

— Возможно, ты ведешь себя слишком прямолинейно.

— Я же говорила, что с твоим бесцеремонным характером вы в итоге станете просто друзьями. Может, ты слишком сильно изображаешь безразличие?

Цзян Шули, словно расстроенная, опустила голову:

— Но в тот день, когда я хотела ему признаться, я видела, как он провожал другую девушку до дома.

Цзян Шули до сих пор помнила тот день.

Это было в конце последнего года обучения в старшей школе. Она сдавала вступительные экзамены в художественный вуз и, к своему удивлению, получила отличные результаты. Ее отец устроил получасовой фейерверк, и вся семья радовалась ее поступлению в Лиси, Университет СМИ.

Именно в тот вечер она решила признаться Лян Цзи. Он, окруженный всеобщим вниманием, был беззаботен, свободен и очарователен.

На следующий день Цзян Шули тайком передала ему рукописное письмо. Она думала, что Лян Цзи, прочитав его, придет в условленное место, чтобы узнать, кто из девушек, влюбленных в него, решила признаться. Ведь у такого, как он, никогда не было недостатка в поклонницах.

После уроков Цзян Шули схватила рюкзак и помчалась домой. Она перемерила все красивые платья в шкафу и, наконец, выбрала белое, которое больше всего подчеркивало ее женственность. Потратив все свои сбережения, она сходила в парикмахерскую и сделала укладку. Она даже каждую свободную минуту репетировала свою речь для признания.

Цзян Вэйтао, не дождавшись ее дома, позвонил:

— Цзянцзян, почему ты еще не дома? Тетя Чэнь звонила, сказала, что давно тебя ждет.

— У меня сегодня вечером важное дело, я не буду ужинать дома.

— Ну ладно, — снисходительно ответил Цзян Вэйтао. — Если проголодаешься, вернешься домой, тетя Чэнь тебе что-нибудь приготовит. Возвращайся пораньше.

— Хорошо, хорошо, я знаю!

— Тогда ладно, папа кладет трубку.

Цзян Шули сунула телефон в маленькую сумочку. На ней были начищенные до блеска черные туфли. Заметив, что ремешок расстегнулся, она присела, чтобы застегнуть его, а затем встала и поправила платье.

Она всегда тщательно готовилась к встрече с ним.

— Лян Цзи! — девушка с резким запахом духов пробежала мимо нее и, обняв Лян Цзи за руку, стала его трясти.

Тот, с кем она хотела встретиться, лениво прислонился к стене магазина на углу переулка. Он стоял, играя с зажигалкой, и вспышки света плясали на его лице.

— Ты же утром говорил, что кто-то пригласил тебя на встречу?

Та, кто пригласила его на встречу, испуганно спряталась в переулке. Слова застряли у нее в горле. Чувствуя досаду, она выглянула из-за угла, разглядывая девушку, которая, казалось, готова была вечно висеть на руке Лян Цзи.

Внешность у нее была довольно обычная.

Досада Цзян Шули усилилась. Она наблюдала, как Лян Цзи лениво стряхнул с руки девичью ладонь и небрежно зашагал вперед.

Девушка последовала за ним:

— Ну скажи, почему ты не пошел?

— Там не было подписи, я не знаю, кто это написал, — Лян Цзи, бросив на нее короткий взгляд, ответил: — И вообще, у меня есть девушка, понятно?

— Я знала, что Лян Цзи самый лучший!

Тусклый свет уличных фонарей растягивал их тени, словно вонзая острые иглы в сердце Цзян Шули.

Она подняла голову, чувствуя себя совершенно разбитой.