Глава 7 (Часть 2)

— Я просто не понимаю его! Он сам предложил установить правила, и я вспомнила, как в старших классах у него постоянно были девушки. К тому же, мы теперь взрослые, у молодых людей есть определенные потребности. Я сказала, что он может делать все, что хочет, только не приводить девушек домой. Я дала понять, что понимаю его, а он все равно недоволен.

Цзян Шули, вспоминая произошедшее с Лян Цзи, почувствовала раздражение:

— А сегодня утром Мэн Чжэ открыл дверь без рубашки, я просто взглянула на его лицо, а он ни с того ни с сего разозлился! Это же явное лицемерие — «что позволено Юпитеру, не позволено быку»!

— Ты сказала, что Мэн Чжэ открыл дверь без рубашки? — спросила Вэнь Цунчжи.

— Да! — ответила Цзян Шули. — И Лян Цзи разозлился!

— Этот легкомысленный мальчишка! Я каждый день напоминаю ему, что нужно прилично одеваться дома, а он все равно ходит без рубашки.

— Вот именно! Подожди, о чем ты говоришь?

Вэнь Цунчжи наконец-то пришла в себя:

— А, ничего.

— Цунчжи, у тебя что-то происходит.

— Что у меня может происходить? — смутилась Вэнь Цунчжи.

— Если подумать, в твоем словаре вообще есть слово «красавчик»? — спросила Цзян Шули.

— Мне… это неинтересно, — ответила Вэнь Цунчжи.

— Но ты сама сказала мне, что Мэн Чжэ красавчик!

— Ну, я просто сказала правду, — смущенно произнесла Вэнь Цунчжи.

Перед лавкой проходила галерея над водой, по которой плавно скользила лодка с черным тентом. Старушка причалила к берегу.

— Цунчжи, ты написала иероглифы, которые просила бабушка?

Вэнь Цунчжи достала из рассортированного шкафа стопку иероглифов «двойное счастье» и протянула их в окно:

— Бабушка, будьте осторожны, не намочите.

— Вот твои денежки.

— Хорошо. Бабушка, обязательно передайте от меня поздравления сестре А-Цин и брату Сянцзы с днем свадьбы! Пусть будут счастливы вместе!

— Запомню.

Лодка продолжила свой путь и исчезла вдали озера Эрху.

Вэнь Цунчжи, обращаясь к Цзян Шули, сказала:

— Сестра А-Цин и брат Сянцзы в этом году наши ровесники. Они вместе уже почти пять лет. Как только достигли брачного возраста, брат Сянцзы сразу сделал сестре А-Цин предложение, они зарегистрировали брак и сыграли свадьбу. Ничего не упустили.

— Интересно, а наши суженые вообще родились на свет?

Цзян Шули кивнула, глядя на пейзаж за окном:

— Ты права. Если бы они уже родились, мы бы давно их встретили.

— Эх…

— Что вы тут пригорюнились? — Мэн Чжэ вошел, держа в руках вазу с нарциссами. Увидев двух девушек, сидящих рядом у окна и смотрящих на улицу, он спросил: — Великий каллиграф, куда поставить нарциссы?

— Куда-нибудь, где есть свободное место.

Мэн Чжэ с вазой в руках обошел всю комнату:

— Нет места.

— Тогда стой с ними, — ответила Вэнь Цунчжи.

Мэн Чжэ тихонько цокнул языком:

— Видно, в прошлой жизни я был тебе должен.

.

Цзян Шули задержалась в доме семьи Вэнь на обед и только потом ушла.

Дорога обратно оказалась проще, чем путь туда.

Когда Цзян Шули, не спеша, вернулась на улицу Лося с книгами из дома Вэнь, солнце уже почти село.

Она договорилась с Лян Цзи вечером пойти пускать небесные фонарики. Утром она его рассердила, и теперь не знала, захочет ли он идти.

По улице Лося неспешно прогуливались люди, у входа в переулок дедушки и бабушки, сидя на маленьких табуретках, прислонившись к низкой стене, мирно беседовали, обмахиваясь веерами и наслаждаясь приятным вечером.

Атмосфера жизни наполняла все вокруг. В лавках вдоль улицы начинали готовить ужин, официанты сновали по всем уголкам ресторанов.

Возможно, именно так и выглядит древний город Цзяннань.

Цзян Шули сидела у павильона над водой, наблюдая за лодками, плывущими по каналу. Вдруг ивовый лист упал в воду, образовав расходящиеся круги на гладкой поверхности. С каменного моста вдали доносился смех — дети беззаботно бегали в лучах заходящего солнца.

Природа, покой, уют — как можно думать о чем-то другом в таком месте? Это настоящий рай на земле.

Прогуливаясь по улице Лося, Цзян Шули незаметно для себя вернулась к кофейне «С первого взгляда». Толпа уже рассеялась. Она стояла у входа, глядя сквозь стеклянную дверь на Лян Цзи, сидящего у окна.

Стеклянная преграда словно разделяла два мира: один, полный жизни, и другой — холодный и пустой.

Лян Цзи, будто почувствовав ее взгляд, поднял глаза и тут же отвел их.

Неужели он все еще злится? Какой злопамятный!

Цзян Шули толкнула стеклянную дверь и вошла. Подвешенные к потолку декоративные колокольчики зазвенели от ветра.

— Добро пожаловать, — с легкой улыбкой поприветствовал ее парень за стойкой.

— Два сандея, пожалуйста.

Цзян Шули прошла к столику напротив Лян Цзи и села.

Парень поставил оба сандея перед ней. Цзян Шули пододвинула один из них к Лян Цзи и позвала:

— Лян Цзи.

Лян Цзи спокойно поднял на нее глаза.

— Я хочу извиниться, — сказала Цзян Шули.

Она знала, что ее слова утром были действительно обидными, но не могла заставить себя промолчать. Поэтому и прибегла к такой крайней мере — отплатить той же монетой, сыпя соль на рану.

Лян Цзи был человеком прямолинейным, и то, что он затаил обиду, было вполне естественно.

Но она не хотела отдаляться от человека, который ей нравился. В конце концов, это была ее вина, и ей нужно было все объяснить.

— На самом деле я утром совсем не смотрела на голого младшего брата моей подруги. И я не легкомысленная.

— Просто я не люблю идти на компромиссы.

— Я посчитала нужным все тебе объяснить, чтобы ты не думал обо мне плохо.

Цзян Шули дружелюбно протянула ему правую руку и, склонив голову набок, с улыбкой посмотрела на него:

— Лян Цзи, давай заключим перемирие?