Глава 20.1: Я не буду тебе прикуривать

— Как-то раз один журналист написал в своей колонке, что Уэйн Уинстон никогда не сможет стать королем «Формулы-1»...

— Это все чушь, — выражение лица Хантера словно говорило «эта история стара как мир».

— Он писал, что я всегда буду тенью «Большой белой акулы» Чарльза и Лоуренса Оуэна.

Чарльз и Оуэн, которым фанаты дали прозвище «Близнецы», были лидерами среди гонщиков, которые правили треками «Формулы-1» уже более десяти лет.

Хантер навострил уши.

— На самом деле я уверен, что он писал это не всерьез. По большей части это была просто медийная стратегия команды Мерседес. Но я был зол. Когда я увидел того журналиста, то хотел проклясть его, но промолчал.

Выражение лица Уинстона было серьезным, настолько серьезным, что Хантер, казалось, мог видеть ту сцену вместе с ним.

— А потом?

— Он, посмеиваясь, подошел ко мне. Я еле сдерживался. Он сказал, что готов расписаться под каждым написанным им словом, после чего протянул мне руку для рукопожатия. Мне было так противно видеть его перед собой, но я протянул ему руку и сказал...

— Ты сказал, что обгонишь Чарльза на этом Гран-при, — закончив фразу за Уинстона, Хантер замер.

Рассказ Уинстона и его неподдельные эмоции говорили о том, что все это произошло на самом деле. Обычно он вел себя иначе, когда рассказывал о «прошлой жизни».

— Да, я одержу победу над Чарльзом, а потом буду ждать тебя на троне, — Уинстон протянул руку и потрепал Хантера по челке.

Хантер резко отпрянул, но в глубине его сердца бушевало что-то, готовое вот-вот вырваться наружу.

В 17:30 по местному времени все команды приступили к тренировке в Сильверстоуне. Маркус анализировал время прохождения Хантером круга и потирал затылок, бормоча себе под нос:

— Этот паренек сегодня в хорошей форме. Надеюсь, он продержится так до квалификации.

В 20:00 должна была начаться вторая тренировка. Засунув руки в карманы, Хантер зашел за угол и, прищурившись, закурил.

Когда он выкурил треть сигареты, кто-то подошел и присел рядом. По длине ног этого человека было нетрудно понять, кто это.

Никто из них не начинал разговор, пока сигарета Хантера не догорела до половины, а затем человек, сидевший рядом с ним, попросил:

— Дай затянуться.

Хантер хмыкнул:

— Ты опять не принес свои!

Когда они наклонились друг к другу, Хантер крепко сжимал окурок сигареты. На этот раз он специально зажал окурок так, чтобы Уинстону пришлось взять сигарету руками. Но он не ожидал, что тот опять решит курить прямо из его рук.

— Эй! — удивленно воскликнул Хантер.

Он уже хотел отпустить сигарету, но в следующий миг этот человек просто укусил его за пальцы, да еще и с немалой силой. Ему оставалось только наблюдать, как Уинстон делает затяжку, а затем просовывает кончик языка под мундштук и выпускает дым.

— Ты меня укусил! — Хантер уставился на него выпученными глазами.

— Тогда зачем ты так вцепился в сигарету? — холодно спросил Уинстон в ответ.

Хантер потерял дар речи, словно у него земля ушла из-под ног, но мужчина перед ним был сравним с императором, которому нужно было прислуживать даже тогда, когда он просто курит.

Когда вторая тренировка уже подходила к концу, Хантер и Уинстон одновременно встали и направились обратно к своим командам. Маркус выглядел немного взволнованным.

«Если Хантер продолжит в том же духе, то мы даже сможем побороться за восьмое-девятое место!»

В 22:30 тренировка закончилась. Хантер снял перчатки и пошевелил запястьем, внезапно вспомнив о пальце, за который его укусил Уинстон, и почувствовал небольшую боль. Немного раздраженный, он отправил ему сообщение:

[Ты укусил меня за палец. Если я плохо выступлю на квалификации, то в этом будешь виноват ты.]

Не ожидая мгновенного ответа, Хантер вернулся в свой номер, принял душ и лег в кровать, уже готовясь ко сну. Только тогда он обнаружил, что на его мобильном телефоне есть непрочитанное сообщение. Нажав на него, он увидел, что Уинстон ответил ему:

[Когда мы поднимемся на Лондонский глаз, я покажу тебе, что значит действительно больно.]

«А? — Хантер почесал затылок. — О чем это он?»

Спустя две секунды он внезапно вспомнил свой разговор с Уинстоном о Лондонском глазе. Его уши тут же покраснели.

«— Эй, а ты никогда не думал о том, чтобы однажды, после гонки, прихватить свою возлюбленную и отправиться с ней на Лондонский глаз, осмотреть достопримечательности? Почему это должно быть скучным, если можно обниматься и целоваться?

— Согласен. Тридцати минут вполне хватит для секса».

Хантер быстро набрал ответ:

[Осторожнее, а то твой малыш внизу может отвалиться.]

С чувством глубокого удовлетворения он отбросил телефон в сторону и заснул.

На следующее утро, когда Хантер потянулся к своему мобильнику, чтобы проверить время, он вмиг проснулся, увидев сообщение Уинстона:

[Подержи его, и он не отвалится.]

«Веришь, блять, или нет, я покажу это сообщение всем журналистам! — возмутился Хантер. — Но... если подумать, то лучше забыть об этом... Думаю, люди решат, что Уинстон просто потерял свой телефон».

Осознание, что даже доказательства не помогут, навеяло на Хантера необъяснимую тоску.

В 18:00 заканчивался третий этап тренировок, а через два часа начинался квалификационный заезд.

В первой части сессии у Хантера, к большому облегчению Маркуса, не возникало проблем

— Хантер... просто... будь хорошим мальчиком...

В середине квалификации рейтинг Хантера колебался между восьмым и седьмым местом. И как только Маркус подумал, что тот сможет удержаться на этой позицию, его время на круге резко упало.

— Что происходит?! — Маркус занервничал.

— У Хантера проблемы с топливным насосом!

— Но он только что выехал из бокса!

Маркус схватился за голову и зашипел:

— Какого черта...

По итогам заезда Хантер опустился на тринадцатое место. Когда он вернулся, все смотрели на него с сочувствием. Только МакГрэди, как всегда, злорадствовал.

S3