Попробовать так попробовать

Попробовать так попробовать

Десять часов вечера. Хуэйхуэй сидела в своей комнате, не находя себе места.

Ненормальный Цзи Жохуэй до сих пор не позвал ее на взвешивание. Обычно ровно в девять он уже громко звал ее из гостиной.

Однажды она была в душе и не услышала, так он чуть не ворвался в ванную искать ее. Если бы она вовремя не вскрикнула, остановив его руку на двери, он бы, наверное, уже увидел ее во всей красе.

Незаметно для себя она привыкла к этому ритуалу. Казалось, что без этой церемонии взвешивания день не закончен, и она не могла спокойно уснуть.

Раздражает!

Как же раздражает!

Она ворочалась на кровати.

И еще, ладно бы без взвешивания, но почему она должна постоянно смотреть на его кислое лицо?

Неужели из-за того окуня, которого она оставила почти нетронутым в обед?

С тех пор как они вернулись в квартиру, он ходил с каменным лицом. Ей так хотелось крикнуть ему: «Вау! Твое лицо гораздо полезнее гипсового реквизита, который я использую на уроках рисования!» Такое же гипсовое выражение, только он сам передвигается.

Но смелости выкрикнуть это все же не хватило.

Но как можно терпеть это дальше?

Сможет ли она вообще уснуть сегодня?

Наконец, она выскочила из комнаты.

Одновременно со стуком открываемой ею двери раздался тихий возглас Цзи Жохуэя, а затем громкий крик:

— А-а!.. Ты что делаешь?!

Глаза Хуэйхуэй мгновенно закрылись, но, очень нецеломудренно, она все же успела сделать мысленный «скриншот» Цзи Жохуэя в одном нижнем белье.

Две длинные ноги, широкие плечи, эта талия... Она хорошо запомнила его еще с первой встречи в больничном коридоре. Сегодня, к несчастью, это воспоминание укрепилось, да еще и в таком виде, почти как на показе нижнего белья!

Хуэйхуэй, ты пропала!

Наверное, это вирус, который невозможно удалить, он навсегда засядет на главной странице коры твоего головного мозга, и время от времени ты будешь на него «кликать».

Послышался быстрый шорох одеваемой одежды, затем шаги. Он подошел к ней и остановился.

Повеяло свежим запахом после душа, прохладным, словно густая полынь у реки на рассветном ветру источает слабый, свежий травяной аромат.

Запах мужчины.

— Эй! Открывай глаза, — Цзи Жохуэй посмотрел на ее раскрасневшееся лицо. — Ты что-то хотела?

— ...С-сегодня не будем взвешиваться? — Только бы не заикаться.

Цзи Жохуэй отвернулся, глядя в сторону, выражение лица было холодным:

— Не будем.

Хуэйхуэй разозлилась!

Чем она его так разозлила? Опять это лицо!

Если бы не нужно было его спасать, стала бы она жить с ним и терпеть его выходки?

— Ты все-таки гомосексуалист или нет? — Лу Хуэйхуэй тоже умела злиться.

Цзи Жохуэй резко повернулся к ней, его гневный взгляд, казалось, хотел ее разрезать. Хуэйхуэй невольно попятилась. Цзи Жохуэй шаг за шагом приближался, пока она не стукнулась спиной о дверь.

— Я же говорил тебе, я просто ненавижу женщин, ты не понимаешь? — Его голос, скрипящий от злости, казалось, хотел разорвать ее на куски.

— Тогда... у тебя с Лю Сином нет никаких особых отношений? — Гнев Хуэйхуэй быстро угас. Умирать так с музыкой, нужно сначала все выяснить.

Цзи Жохуэй вдруг усмехнулся, а потом громко крикнул:

— Ты что, свинья?! Ты не видела, как он сегодня за обедом интересовался твоей подругой?

Хуэйхуэй застыла с открытым ртом.

Кажется, да.

Фань Фань сегодня после обеда тоже вела себя странно, все время крутилась вокруг нее в общежитии, болтая о том о сем, но постоянно возвращаясь к «Трем дуракам», и решительно отвергла ее предыдущие догадки об отношениях между «ненормальным» и «очаровашкой».

«Цзи Жохуэй и Лю Син — чисты, Хуэйхуэй. Я думаю, что такие отношения у Цзи Жохуэя с Цзян Вэньвэнем. Подумай сама, он перевелся на факультет журналистики, чтобы познакомиться с Цзи Жохуэем. Ну, разве это не значит, что между ними что-то есть?»

Таков был вывод Фань Фань.

Почему же она так не думала? В чем причина?

Возможно, стоит все же проверить, послушать, что скажет Цзи Жохуэй, даже если он может выбросить ее из окна.

— Почему ты сказал в обед, что раньше не верил, будто Цзян Вэньвэнь перевелся, чтобы познакомиться с тобой, а теперь веришь?

Почему она чувствовала себя немного виноватой и, говоря это, опустила голову?

Ответа долго не было.

Она подняла голову. Взгляд Цзи Жохуэя был переменчивым, то мрачным, то ясным:

— Примерно год назад, когда наше трио «Три дурака» только образовалось, он однажды спросил меня, есть ли среди моих знакомых кто-нибудь из его родных мест. Мне это показалось странным, я спросил, не ищет ли он кого-то, но он отрицал. Поэтому я это хорошо запомнил.

Он до сих пор помнил, какое разочарованное выражение было на лице Вэньвэня, когда он сказал, что не знает таких людей.

Только в тот день в обед, когда Хуэйхуэй появилась перед Вэньвэнем, и они смотрели друг на друга, словно его и Лю Сина не существовало...

Он вспомнил, что их родные места — это один и тот же городок. А еще он вспомнил, что в его собственной регистрации по месту жительства, в графе «место происхождения предков» тоже указан тот самый городок в Цзяннани. Его отец, Цзи Личунь, тоже был родом оттуда.

В тот день после обеда, в мужском общежитии, Вэньвэнь передал ему все эти цинтуаньцзы и мехуагао, улыбаясь:

— Не выбрасывай. Тебе не нравится, но, может быть, кому-то другому очень понравится.

Весь тот день Вэньвэнь, казалось, был очень счастлив.

Поэтому, провожая Хуэйхуэй через реку, он и сказал ей: «Ты можешь любить кого угодно, только не его».

Хуэйхуэй растерянно смотрела на Цзи Жохуэя. Он имел в виду, что Цзян Вэньвэнь сблизился с ним, чтобы найти ее?

Он все это время искал ее?

Почему?

Но, кажется, она не была удивлена, словно давно это предчувствовала.

— У тебя была ранняя влюбленность в двенадцать лет? — Лицо Цзи Жохуэя внезапно приблизилось к ней.

— Нет!

Потому что действительно не было. Это нельзя было назвать ранней влюбленностью.

Ей просто нравилось смотреть, как тот юноша играет на пианино.

Немного сумрачный старый дом, луч света, пробивающийся сквозь деревянные резные оконные рамы, падал ему на плечи. Его ловкие руки быстро бегали по клавишам, и мелодия, казалось, обретала душу.

А на лице отца появлялось благоговейное выражение.

— А сейчас у тебя есть к нему чувства? — Глаза Цзи Жохуэя смотрели настойчиво.

Сердце на мгновение замерло...

Но...

Какое ему дело, есть у нее чувства или нет?

Точно, она же пришла его допрашивать, почему опять он ее допрашивает?

— Эй! Первый дурак, я каждый день очень стараюсь есть, чтобы поскорее закончить наше с тобой сожительство. А ты? Разве ты не должен тоже приложить немного усилий?

Неизвестно, было ли это из-за того, что она назвала его Первым дураком, но Первый дурак на мгновение опешил.

— Скажи, как я должен стараться?

Хуэйхуэй протянула руку — старый проверенный способ, всегда срабатывал:

— Осмелишься до меня дотронуться? Я же женщина, смотри внимательно.

Взгляд Цзи Жохуэя внезапно стал туманным. Он бросил на нее взгляд, затем опустил глаза на ее руку.

На Хуэйхуэй была повседневная блузка с короткими рукавами-фонариками. Рука была очень тонкой, но округлой, как молодой стебель лотоса, без видимых костей. Этим Хуэйхуэй всегда гордилась: она весила меньше 90 цзиней, но все же была немного пухленькой, просто у нее был тонкий костяк.

Но...

Кажется, она протянула не ту руку!

Взгляд Цзи Жохуэя... остановился на той нитке бус.

Бусы! Которые он ей купил!

Они же держались за руки и прошли целую улицу!

Он давно уже осмелился до нее дотронуться!!!

Нет! В тот день была особая ситуация, это не считается!

Нужно, чтобы он, как сегодня, сознательно прикоснулся к ней, только тогда это будет считаться!

Да! Обязательно, чтобы он сделал это сознательно, только тогда!

Хуэйхуэй широко раскрытыми глазами смотрела на Цзи Жохуэя. Его взгляд все еще был на ее руке. Он не двигался. Долго. Он не поднял руку. Он не осмелился поднять руку. Он... все еще не смел до нее дотронуться!

Хуэйхуэй, даже если ты готова пожертвовать своей рукой, ты все равно проиграла!

Он все еще боится женщин!

Она удрученно опустила руку, понурила голову и собралась повернуться, чтобы уйти.

— Эй!

Хуэйхуэй подняла голову. Взгляд Цзи Жохуэя был незнакомым, она не могла его прочитать.

— Что такого в том, чтобы дотронуться до руки? Слишком просто, неинтересно. Давай сменим место.

Хуэйхуэй замерла:

— Куда сменим?

Цзи Жохуэй прищурился, засунул руки в карманы брюк и кивнул в сторону ее груди:

— Туда!

Хуэйхуэй резко отшатнулась и снова тяжело ударилась о дверь. «Бум!» — раздался громкий звук.

Они смотрели друг на друга, не мигая.

— Осмелишься позволить мне дотронуться?

— А ты осмелишься? — Ее сомнения были небезосновательны.

— Если ты осмелишься, то и я осмелюсь! Попробуем?

Сердце Хуэйхуэй забилось неровно: то быстро, то медленно, иногда пропуская удар.

Ненормальный действительно слишком ненормальный. Неужели он серьезно?!

Если он серьезно, значит ли это, что он больше не будет бояться женщин?

Если это так, то разве это не означает, что ее особая миссия выполнена?

Тогда она будет свободна?

Ради дяди Цзи, может, Хуэйхуэй, ты пожертвуешь собой и позволишь ему сделать первый в жизни «мазок»?

Просто дотронуться, ничего другого ведь не будет?

— Отвечай же, осмелишься попробовать? — Почему голос ненормального такой спокойный?

— Попробовать... так попробовать, — Хуэйхуэй, твой голос... почему он немного дрожит?

— Ты уверена? — Глаза Цзи Жохуэя сузились в щелочки.

— У... верена... Но сегодня нельзя!

— Тогда когда можно?

— В следующем месяце... В следующем месяце мне исполнится восемнадцать, тогда... тогда... тогда позволю тебе дотронуться один раз.