Глава 14. Жизнь и смерть (Часть 1)

Глава 14. Жизнь и смерть

На рассвете Хань Суйсуй разбудил шум.

Оглушительный грохот катапульт разрывал тишину, земля дрожала, и корзина, стоявшая на шкафу рядом с кроватью, упала на пол.

Небо было окрашено в темно-синий цвет предрассветных сумерек, но внизу уже виднелись отблески огня.

Хань Суйсуй отвела взгляд от окна, оделась и взяла со стола черную тканевую сумку, перекинув ее через плечо.

Это были ее скромные приготовления к войне: несколько талисманов и лекарства для лечения внешних ран.

Тетушка Цуйхуа еще до ее прихода отдала единственную сумку для хранения армии, в качестве пожертвования.

Она смирилась со своей участью, но Хань Суйсуй все еще хотела выбраться из иллюзии.

Подумав, она взяла с домашнего алтаря длинный меч и отправилась в лечебницу.

Выходя из дома, она заметила у калитки сумку для хранения, висящую в воздухе. Судя по всему, ее оставил Цзян Суйчжоу.

Теперь, когда у нее была сумка для хранения, она убрала туда тканевую сумку и, заглянув внутрь, увидела множество талисманов.

По дороге в лечебницу она увидела, что некогда аккуратные улицы были изуродованы: огромные камни пробили в мостовой глубокие выбоины, от одной лавки осталась лишь половина, а кое-где в земле зияли двухметровые кратеры.

В воздухе стояла пыль, с неба продолжали падать камни.

Люди спешили, многие с мечами в руках бежали к городским воротам.

Хань Суйсуй остановила одного из прохожих:

— Что случилось?

— Племя Фэн Юй напало! Госпожа приказала всем молодым и сильным мужчинам идти к городским воротам на помощь! — ответил он, не скрывая тревоги, и тут же побежал дальше.

«Похоже, дела плохи», — подумала Хань Суйсуй.

Добравшись до лечебницы, она поняла, что сильно недооценила ситуацию. Дела были не просто плохи, а очень плохи.

У входа в лечебницу, в отличие от обычных дней, когда здесь почти никого не было, толпились люди, которые постоянно вносили и выносили раненых.

В отличие от ее родного мира, на континенте Юньлань Далу, благодаря техникам, для переноски раненых не требовалось два человека на одного. Один человек мог перенести сразу нескольких — раненых помещали в большой черный пузырь и перемещали с помощью техники.

За то короткое время, что она стояла у входа, трое человек принесли больше десяти раненых.

Больше всего — восемь человек — принес Ци Шэн.

Его обычно чистый белый халат был заляпан кровью, лицо выражало усталость, но он сохранял спокойствие. Увидев Хань Суйсуй, он поспешно кивнул и тут же занес раненых в приемную.

Пузырь подплыл к кровати, медленно опустился и бесследно исчез, а раненые оказались на постели.

— Быстрее, Суйнин Сань для остановки кровотечения! И талисманы Диншэнь Фу, чтобы защитить душу!

— Кровотечение остановили, но душа рассеивается! Скорее зовите лекаря Фана, пусть использует иглоукалывание!

Выкрикивая указания, лекарь наклеил на лоб раненого несколько талисманов Диншэнь Фу и повернулся к следующему.

Кровь смешалась с пылью на его теле, в черных доспехах зияла большая дыра, из раны на животе хлестала кровь, быстро окрашивая простыню.

Он выплюнул полный рот крови, взгляд был расфокусирован, он крепко прижимал руку к груди и что-то шептал, но лекарь, занятый лечением, не мог разобрать его слов.

Когда порошок для остановки кровотечения закончился, лекарь хотел позвать кого-нибудь за новой порцией, как вдруг ему протянули пакет.

Он мельком взглянул и, увидев Хань Суйсуй, сказал:

— Тетушка Цуйхуа, еще нужны жгуты.

Хань Суйсуй кивнула. Она услышала, как раненый на кровати зовет «Баоэр».

У нее защипало в глазах, и все вокруг расплылось.

Независимо от места и обстоятельств, война всегда приносит одинаковую боль.

Хань Суйсуй вытерла глаза, взяла себя в руки и начала помогать лекарям, подавая лекарства и выполняя другие поручения.

Она работала без отдыха целый день и всю ночь.

Когда работа в лечебнице вошла в более-менее спокойное русло, к ней подошел измученный Ци Шэн:

— Тетушка Цуйхуа, идите отдохните. Учитель велел мне проследить, чтобы вы больше не работали.

Глаза Хань Суйсуй покраснели от усталости. Она как раз меняла повязку на груди раненого и, услышав слова Ци Шэна, машинально ответила:

— Хорошо, одну минутку.

И только потом поняла, что он сказал.

Она поморгала, прогоняя сухость в глазах, встала, огляделась и увидела, что в лечебнице действительно все под контролем, не так, как в первые часы, когда царили хаос и суматоха.

Она помассировала виски, успокаиваясь, и хриплым голосом ответила:

— Хорошо, я пойду домой.

Иллюзия была настолько реальной, что затуманила ее разум, и до сих пор она действовала так, словно все происходящее — правда. Но если она продолжит слепо следовать сценарию иллюзии, оставаясь лишь песчинкой на фоне войны, все ее усилия будут напрасны.

То, что уже случилось, не изменить.

Ей нужно было привести мысли в порядок.

Хань Суйсуй покинула лечебницу и, потрогав сумку для хранения, вспомнила о раненых с рассеивающимися душами. Забеспокоившись о Цзян Суйчжоу, она решила зайти в резиденцию главы города.

Неожиданно Цзян Суйчжоу был там.

Перед ним лежали горы документов, еще выше, чем в прошлый раз.

Не желая его отвлекать, она поправила свиток, который вот-вот должен был упасть, положила сверху на самую высокую стопку фрукт и ушла.

Дом тетушки Цуйхуа находился на окраине города, вдали от центральных улиц, поэтому не пострадал.

Хань Суйсуй спокойно легла в постель, но, закрыв глаза, не смогла уснуть.

Она ворочалась с боку на бок, затем встала и задернула шторы. В темноте должно было быть легче уснуть, но, закрывая глаза, она видела окровавленных людей.

Солдат, командиров, простых жителей.

Она попала сюда в самом начале войны, и вчерашняя битва, казалось, была предопределенным концом.

Неужели, чтобы разрушить иллюзию, нужно изменить этот конец?

Как же остановить войну?

В конце концов, Хань Суйсуй, измученная, уснула.

Проснувшись с головной болью, она пошла в лечебницу и услышала, что госпожа накануне вывела войска из города и до сих пор не вернулась.